Литературный сериал и всё своё творчество я посвящаю Светлой Памяти моей супруги Татьяны, незабвенной помощнице в жизни и делах.

ПОЯСНЕНИЯ
К публикации отдельных глав книги
«Ёжик в тумане – 2»

В первом документальном рассказе есть: “Вот и наступило для меня то самое туманно-ёжиковое тревожное состояние”.

И ещё несколько строк о стиле и орфографии моего изложения, которые, порой, вызывают укоризненное покачивание головой у поборников правописания.

В некоторых главах сборника «Ёжик… 2» есть повторы, как в сюжетах, так и в разных мелких штриховых зарисовках. Они, эти повторы, у меня, как бы, связующие звенья с другими Именами и Событиями.

Частое обращение к сочетанию «этот самый»: я подчеркиваю значимость того, о чём пишу.

Употребляя многоточие, я даю возможность читателю остановиться, подумать, осмыслить, что хочет в данный момент донести писатель до него в своей криптографии. Что же касается досадных грамматических ошибок, то с ними получается уже целый микрорассказ.

Как говорит московский писатель Сергей Минаев: «Карова и через «а» остаётся коровой». Теодор Драйзер писал с ошибками и, отдавая свою рукопись издателям, предупреждал: «Ошибки исправляйте, но стиль не трогайте». Эдит Пиаф – любимица Парижа, да и всей Франции. Она была музыкантом, не зная нот, она писала тексты к своим песням с орфографическими ошибками…

У Александра Сергеевича Пушкина в его «Онегине», глава 3, стих ХХVIII:

Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.

Вот что я получил от Адмирал-инспектора подводных сил ВМФ Главной Инспекции МО СССР (1989-1991гг) вице-адмирала ВМФ СССР Приходько Борис Федорович, прошедший все ступени восхождения на подводных лодках некогда Великой Страны. Кроме всего прочего, что обычно пишут в отзывах, у него есть и такое: «...эмоционально, достоверно, доброжелательно. Не без грамматических ошибок, которые, кстати, только сближают читателя с личностью автора…» Полный текст вместе с другими будет в отдельной главе. А пока Почетный диплом помещаю прямо сейчас.

P.S. На уничижительную реплику профессионалов: лингвистов и филологов,- так и хочется ответить притчей.

У дедушки спросили: «Дед, когда ты укладываешься спать, бороду кладешь под одеяло или поверх?». После чего тот примеривался и так, и этак, долго не мог… и вовсе заснуть.

А как быть с индивидуализмом в творчестве?!

С критикой «литероведов сагласин». Но, как говорят в Одессе, между согласием и приме-нением – «две большие разницы». Пока применю лишь в отношении прописных букв, заменив их на курсив с увеличением масштаба. А что касается остального, то так и хочется воскликнуть грибоедовским персонажем: «Учёностью меня не обморочишь!»

Как-то на собрании Одесского Братства подводников имени Героев Советского Союза контр-адмирала И.А.Лунина и Александра Маринеско мы принимали новых членов (это уже в Нашей Новейшей Истории). Оин из них, рассказывая, как принято, биографию, упомянул о своей службе на АПЛ «К-14» и о том, как командир, т.е. я, Софронов А.П., его, лейтенанта, в воспитательных целях любовно содержал на гауптвахте. Так что не избежал по тем временам испития гауптической чаши и нынешний начальник Военно-морской кафедры Одесского Национального Морского Университета, доцент, кандидат Военных наук, капитан I ранга Железов Николай Христофорович.

Вот и он сам на фотографии — браво, по-флотски держит строй в первом ряду слева. На фото показан экипаж АПЛ, одна его треть. Две третьи заняты на обеспечении безопасности, живучести лодки и её повседневных служб".

Нажмите > и торжественный марш сопроводит процедуру рассматривания сего фото!

Жёсткие порядки на АПЛ «К-14» были заведены ещё Героем Советского Союза Д.Н. Голубевым и его старпомом Т.Ч. Аговеловым. И с не меньшей суровостью поддерживались их приемниками. В частности, старшим помощником Олегом Ерофеевым, будущим Командующим Северным Флотом. В городке подводников «ходило» даже такое: начальник гарнизонной гауптвахты капитан Раков, строя арестованных для развода на работы, говаривал: «Если вы будете себя плохо вести, я вас всех отдам на перевоспитание в экипаж Софронова». .

Ещё в мою бытность старпома у Д.Н. Голубева. Я как-то разрешил в кают-компании во время обеда по просьбе офицеров снять галстуки. Особую настойчивость при этом проявил штурман капитан-лейтенант Олег Ерофеев. Лодка у пирса. Реактор заглушен, следовательно, и холодильные машины не работали. Лето. Корпус хорошо прогрелся: в отсеках жарко. Форма одежды в лодке «РБ» – репсовая роба, но в кают-компании обязательно кремовые рубашки с погонами и в галстуках. Но вот вошёл командир, обвёл всех строгим взглядом. Я доложил, что разрешил снять галстуки. После 2-3 ложки первого Дмитрий Николаевич произнёс: «Скоро без штанов будут за стол садиться». .

Но прежде, чем начать излагать задуманное, я хочу показать для штатского читателя что такое гауптвахта. И сделать некоторый популярный экскурс в Историю Воинской дисциплины.

Возможно, мои откровения кое-кого приведут в шок, но, я думаю, ни на¬ших русскоговорящих подводников. А что до разглагольствующих о правах и свободах, то приведу высказывание величайшего демократа своего времени английского лорда Джорджа Байрона, погибшего в борьбе за освобождение греческого народа. В поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда» он показывает саму суть военно-морской службы и без чего она просто немыслима:

Корабль подобен крепости плавучей.
Под сетью здесь — воинственный мирок.
Готовы пушки — ведь неверен случай!
Осиплый голос, боцмана свисток,
И вслед за этим дружный топот ног,
Кренятся мачты и скрипят канаты.
А вот гардемарин, еще щенок,
Но в деле — хват и, как моряк завзятый,
Бранится иль свистит, ведя свой дом крылатый.


Корабль надраен, как велит устав.
Вот лейтенант обходит борт сурово,
Лишь капитанский мостик миновав.
Где капитан — не место для другого.
Он лишнего ни с кем не молвит слова
И с экипажем держит строгий тон
Ведь дисциплина — армии основа
Для славы и победы свой закон.
Британцы рады чтить, хотя им в тягость он.

В развитие темы: телеграмма Английского Адмиралтейства в июле 1942 года нашему Военно-морскому Командованию: «От имени Королевского Военно-морского Флота хочется поздравить Ваши суда по поводу прекрасной дисциплины, храбрости и решимости, проявленные во время боя в течение шести дней. Поведение команды «Старого Большевика» было великолепным». Одним из определяющих слов в телеграмме – дисциплина.

О пароходе-угольщике «Старом большевике» я уже подробно писал раннее в своей книжке. На нём мне приходилось плавать после войны, в 50-ых годах 3-м штурманом, а затем и старпомом без отрыва от подводной службы. А тогда, в то суровое грозное время, после разгрома немцами конвоя «PQ-17», «Старый Большевик» после почти месячного одиночного плавания, сделав крюк чуть ли не к самому Северному полюсу, входил в Архангельский порт под звуки Государственного Гимна СССР, величественная музыка которого, неслась с палуб английских и американских кораблей, экипажи, которых были построены по бортам, приветствуя моряков героического судна, проявляя этим солидарность и дружбу в борьбе с общим врагом.

Судя по телеграмме Британского Адмиралтейства, это великолепие проявилось в прекрасной дисциплине и в поведении команды «Старого Большевика». Стихам Байрона и телеграмме, как-то сродни слово «дисциплина».

В развитии темы. Понятие Строгость – недопущении отклонений от норм и порядка.

Раннее в главе «Вертолётная пыль».

«В связи с гибелью 27 моряков гвардейской атомной подводной лодки «К-56» следователь, допрашивая командира лодки Четырбока, ссылался на 57 статью Устава Внутренней Службы Вооружённых Сил Союза ССР, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г., то бишь, опирался на ЗАКОН, спрашивая Четырбока все ли необходимые меры безопасности установил командир и как строго ли он их выполнял».

По статистике в Вооружённых Силах СССР в мирное время в год гибло до батальона военнослужащих – ужасные цифры. Причинами тому были, как правило (если это только можно назвать правилами), разгильдяйство, отсутствие строго порядка и строгости, как в управлении, так и в командовании.

Я же продолжу из Нашей Отечественной Истории в описании Валентином Пикулем Чесменской битвы: «Авангардом из трёх кораблей управлял адмирал Г.А. Спиридов. «Европа» под флагом капитана I ранга Ф.А. Клокачёва малость замешкалась перед противником, и Спиридов тут же про¬горланил: “Каперанг Клокачёв, поздравляю тебя: ты – матрос! А если ещё сплохуешь, велю за борт выкинуть… Пошёл вперёд !!!».

Командованию АПЛ «К-14» было с кого брать пример. Пусть и в не такой, может, мере. Так что сия «гауптическая чаша» не обошла стороной врачей Асика Сапожникова и сменившего его Юру Шуляковского и командира БЧ-V Олега Есина, за его неподчинение старшему помощнику Геннадию Шалы¬гину. Хотя к старпому тоже есть вопросы когда, тот при штормовой готовности просит разрешение на сход с корабля, а на отказ заявляет: «Старпомы, как и все трудящиеся, имеют право на отдых», поправ тем самым Корабельный Устав и постулаты о старпомах в мемуарах Наркома ВМФ СССР Николая Герасимовича Кузнецова. За инженер-механика я получил «нахлобучку» от командира дивизии и начальника Технического Управления Тихоокеанского Флота. Все отмеченные печатью наказания мои офицеры были отменными профессионалами и уверенно шли по службе: Асик Сапожников получил два воинских звания досрочно (от Д.Н. Голубева и от меня), командовал госпиталем на Северном Флоте. Мои ближайшие подчинённые: Есин – Заместителем Командующего 4-ой Флотилии атомных подводных лодок. А что касаемо исторических личностей: Адмирал Спиридов свою угрозу не ис¬полнил и Фёдор Алексеевич впоследствии стал адмиралом, одним из основателей Черноморского Флота и Военно-Морской базы Севастополь.

Если же говорить о порядках на Флоте, как в Британском, так и Российском, то «… надо учитывать нравы и обычаи их времени» – Николай Михайлович Карамзин, историк, автор «Истории Государства Российского».

Так, на флагмане любимца Нации адмирала Горацио Нельсона, нет, нет да, и болтались на реях нарушители воинской дисциплины. В Российском – гуманнее. Но была и некоторая схожесть, скажем: в судьбах шотландца, 27-летнего Александра Селкирка, и россиянина, подобного возраста, Фёдора Ивановича Толстого – прадеда великого писателя Льва Николаевича. Если первого Томас Стрейдинг, капитан парусно-гребной галеры «Синк порте», высадил за подстрекательство к бунту на одном из необитаемых островов архипелага Хуан-Фернандес, то второй был оставлен Крузенштерном, капитаном шлюпа «Надежда» на малоприметном островке Алеутской гряды. Фёдор Толстой прямо-таки «достал» своими неординарными, непредсказуемыми выходками знаменитого капитана, руководителя Первой русской кругосветной экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Попробую наложить лордо-байроновский трафарет: «Корабль надраен, как велит устав» на нашу, в недалёком прошлом, современность.

Как зачастую бывает у нас – мы всё время с чем-нибудь боремся: что-то внедряем, что-то отменяем. В хрущёвской, так называемой либералами, оттепели, при этом, они, либералы, умалчивают скромно опустив глаза и потупив взоры, о расстреле рабочих демонстраций в Новочеркасске. При том волюнтаризме, почище «культа» многое создавалось, и ломалось, не глядя и необдуманно. Так, прибавив к Ленинскому: «…плюс электрификация» – свою хрущёвскую «химизацию»…, и пошло поехало, На Флоте в корабельных системах стали заменять металлы, особенно, цветные, на полимеры. В подшипниках Митчеля сплав баббита на капролактов. В связи с этим корабли в море стали терять ход по причине выхода из строя «митчелей». А для АПЛ «Комсомолец» («К-278») замена на элементорганические полимеры, хоть и термостойкие, где надо и не надо, да, плюс масса других определяющих факторов – закончилось для лодки и её экипажа катастрофой.

В этой хрущёвской «оттепели» резко сократилось поголовье надводных кораблей – пустили «на иголки» даже корабли последней стадии «новостройки». А на тех, что остались… Если раньше по боевой тревоге матросы по трапам съезжали на руках по поручням, отдраенных до умопомрачительного блеска, то на железных закрашенных далеко не уедешь. Стала исчезать на кораблях культура отношения к металлу: всё стали закрашивать, в том числе и цветные. Красили всё… и линии электрокабелей, что приводило к разрушению электроизоляци и к возможным с этим тяжёлым последствиям. И всё же краска не оберегала металл от воздействия на него морской агрессивной среды. Поэтому «медь» на кораблях с незапамятных времён была в большом почёте. А на Отличной атомной подводной лодке «К-14» всё, что подлежало «надраиванию» даже в труднодоступных местах, безоговорочно блестело. Если рядом отдраенная блестящая деталь, то и вокруг всё чисто и убрано. Пример тому: в Центральном посту, в левом углу, возле переборки находится воронка, в которую из подведённых к ней трубок стекается конденсат с выдвижных устройств. Когда сама воронка и трубки к ней были закрашены, то в этом углу всегда накапливались хлопья пыли надуваемые вентилятором. Отдраили «медяшки» и всё вокруг заблестело.

Чтобы подводники не слишком увлекались «надраиванием» в ущерб другим механизмам и оборудованию, в конце Большой приборки по трансляции давалась команда: «До конца приборки осталось 15 минут… Медь драить, резину мелить!». По окончанию субботнего действа, комиссия из представителей всех отсеков определяла Лучший отсек. Так что и на АПЛ «К-14» по тем временам уже были ростки демократии.

В мою бытность командиром, этой лодке отмечали 10-летний её юбилей звания «Отличной», что было отражено в Приказе Главкома ВМФ, и даже вынашивалась идея о посылке с Визитом вежливости в Мексику. Но в связи с пиком кардиограммы международных отношений эта затея сама отпала, хотя было всё готово для пошива белых штанов поголовно для всего экипажа.

Ещё такой штрих в биографии лодки. Перейдя с Камчатки в Приморье для очередного ремонта и находясь в 26 дивизии для расхолаживания реактора и сдачи оружия, экипаж оказался в не привычных для себя житейских обстоятельствах. Надо сказать, что «расхолаживание» офицеров и мичманов, оторвавшихся от своих семей, резко пресекалось: начальник местной гауптвахты даже прислал мне такую записку: «Тов. Командир, гауптвахта не только для Вашего экипажа». И надо было такому случиться, что в этот период 26 дивизия подвергалась комплексной проверке Главного Штаба ВМФ. Проверяющие забрели и на мою лодку. Их поразила чистота и абсолютный порядок во всём. Главные штабисты ВМФ с восхищением ахали и охали: и такая лодка пришла в ремонт(?!)… И как вывод: на межпоходовом уровне кое-что починили, кое-что исправили, подправили и через три месяца мы вернулись на Камчатку на радость Николаю Борисовичу Чистякову, контр-адмиралу, командиру 45 дивизии. Много лет спустя, как мне рассказывал НШ 2 Флотилии уже в то время контр-адмирал Олег Ерофеев, АПЛ «К-14», чтобы не расставаться с Камчаткой изыскала свой «новый» метод. Так и хочется воскликнуть Цицероновским: «О времена! О нравы!»

Так что после этого я позволю себе возвратиться к жизнеописанию своего лейтенанта.

В Фамилии, Имени и Отчестве Железова есть что-то такое символизирующее. По своему жизненно-служебному списку этого интересного человека, как бы сошлись в историческом сочетании: и первые географические открытия, низвергнувшие взгляды античного мыслителя Птолемея о плоскости Земли и развитие Флота от деревянных каравелл Христофора Колумба до железных много-сот-тысячных подводных тяжёлых крейсеров. Да, и Религия в её прикладном флотском понимании также присутствует в его Имени. Ведь не случайно в Храмы Стран наших зарубежных друзей-подводников, где проводятся Международные Конгрессы, мы дарим Икону Николая Чудотворца – Защитника мореплавателей. И Эпископы её с благодарностью принимают в независимости от их концессионных воззрений. Как это было в Аргентине и Польше, в стране сплошных католиков, будет отдельный рассказ, написанный совместно с Володей Римковичем. Вам, читателям, придется только определить какую часть и кто из нас её написал и, по возможности, дать нам об этом знать.

И ещё немного о Коле Железове. Повторюсь: все испившие ту злосчастную чашу были высококлассными профессионалами. Николай через короткое время становится командиром 2 дивизиона БЧ-V АПЛ «К-14», т.е. хозяином всего электротехнического, что только есть на подводной лодке, в том числе и тех германиевых выпрямителей. Опрометчивый вопрос Главкома ВМФ о тех выпрямителях мгновенно облетел весь Флот: начальству такого высокого ранга нужно быть аккуратным и осмотрительным не только в своих изречениях, но и в задаваемых ими вопросах, чтобы не попасть «на язык» флотским острословам. Подробнее об этом я поведаю в моих последующих, досужих «эссевых» рассуждениях, принимающих порой некий анекдотический окрас.

А пока… ещё некоторые штрихи в биографиях этих знаменитых 99-ти процентных тёзках. Но всё же отличительная черта второго от первого в том, что на гауптвахту его сажал А.П. Софронов, один из командиров Счастливой атомной подводной лодки «К-14». Он же, в некотором роде, и связывающее звено Христофора с Христофоровичем. Он, т.е. я, некогда, стаивал вместе со своей супругой Татьяной на тех ступенях того Храма в Барселоне, на которых в своё время, но уже королевская чета Фердинанд с Изабеллой встречали знаменитого морехода, открывателя Земель для Испанской Короны.

Это она – АПЛ «К-14» — на Боевой службе преследовала американский атомный авианосец «Interprets» по диагонали Тихого океана: от Австралии до San–Diego. Как потом выяснилось, мы его догоняли, а он (американец) выявлял наши технические возможности. Но, факт остаётся достоверностью – командир авианосца, выступая в Конгрессе США, хорошо отозвался о боевых качествах лодки, о её экипаже и командире. Конечно, это он говорил не из альтруистических побуждений и любви к Советским подводникам, а выбивал дополнительные ассигнования для своего Флота. Но, тем не менее, за ту Боевую службу экипаж был награжден государственными наградами, а я был удостоен ордена Красного Знамени. Правда, сперва хотели наказать за то, что был обнаружен.

Экипаж на фотографии в торжественном марше. На втором плане замполит Аристид Соколов и старпом Олег Ерофеев — будущий Командующий Краснознамённым Северным Флотом. Моя командирская гордость!

Вот такую подпись для меня сделал адмирал в своей книге.

Во всех авариях, катастрофах с гибелью людей просматривается «рука человеческого фактора». А там, где этот самый пресловутый фактор – там излишней строгости не бывает!!!

В связи с гибелью 27 моряков гвардейской атомной подводной лодки «К-56» следователь военной прокуратуры, допрашивая её командира А.И.Четырбока, ссылался на 57 статью Устава Внутренней Службы Вооружённых Сил Союза ССР, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г., то бишь, опирался на ЗАКОН, спрашивая Сашу Четырбока: «Все ли необходимые меры безопасности установил командир и как строго ли он их выполнял?», делая упор – «как строго он их выполнял».

И, тем не менее, не смотря на строгости в службе отношения среди подводников складывались особо братские, что естественно в условиях риска и постоянной напряженности. Ведь подводные лодки - сами по себе сложные инженерно-технические сооружения с повышенной степенью опасности. Метровые в диаметре пучки кабелей 380 вольт 500 герц и как, на всяком пароходе, влага и пары масла, разъедающие изоляцию электропроводки, повышенное содержание кислорода, наличие водорода (хотя и под неусыпным контролем) - вся эта огромная масса энергетики и оружия в замкнутом пространстве - 80 тысяч лошадиных сил на винт, а их два; 40 тонн ракета, а их двадцать, прожигающих четырехметровую толщу арктического льда. И вся эта масса, равная четырем таким теплоходам, как "Тарас Шевченко", несется под водой со скоростью курьерского поезда. А люди - полное отсутствие чванства и солдафонства при четких командах и точности их исполнения. Одинаково одеты, с разницей лишь надписью на нагрудном кармане куртки. Питание матросов и офицеров из одного котла, чего нет ни в армии, ни на надводных кораблях. Одним словом, подводники "варятся" в одном котле, как в переносном, так и в прямом трагическом смысле. Последний российский император Николай II, посещая лодку (рассматривая ее с причала), заявил: "Пусть они сами себе назначают жалование, так как все равно утопнут". За послевоенный период в мире погибло 28 подводных лодок. А что касается жалования, то обращение Первого командира атомной лодки Л.Г. Осипенко в Правительство об увеличении денежного содержания командиру БЧ-V до уровня замполита и старпома не возымело действия и Леонид Гаврилович «отстегнул» от своего командирского оклада в пользу хозяина, как минимум двух атомных реакторов и всего железного, что на подводной лодке (выражение адмирала Рулюк). Чем ни пример морского братства и добропорядочности даже в этих, так сказать, житейско-бытовых отношениях.

Мне кажется, что я доходчиво с историческим обоснованием объяснил роль гауптвахты, как одного из гуманных методов поддержания надлежащего уровня воинской дисциплины. Дисциплинарный Устав для того и существует, чтобы поменьше было обращения к Уголовному Кодексу.

И как добавка и закрепление сказанного: у Юрия Бондарев – писателя-фронтовика, Героя Социалистического Труда, автора множества книг (а по ним и фильмов) о Великой Отечественной Войне. Так в одной из своих повестей: генерал, Командующей Армией использовал свою трость вместо Дисциплинарного Устава для нерадивых штабистов и прочего воинского люда подпавшего под его горячую руку», особенно при боевой или служебной неразберихе. Сам Командующий это объяснял так: «лучше хвататься за палку, чем за пистолет».

А сказанному Юрием Бондоревым словами Командующего добавлю ещё письмо.

«Разрешите представиться: бывший старшина I статьи Томаткин Валерий. Срочную службу по окончании учебного отряда с 1963 по 1966 гг. проходил в 331 экипаже, где Вилен Петрович был командиром экипажа, а Вы – его старшим помощником, то есть нашим старпомом. Служил я в БЧ-5, в группе электриков, командирами моими были соответственно Роальд Ефимович Воронов и Эдуард Алексеевич Вильсон. Меня, конечно, Вы помнить не можете: и времени прошло очень много, и я ничем особым не выделялся. Вы были весьма строгим старшим начальником, и мы, срочники, лишний раз Вам на глаза старались не попадаться: побаивались, но уважали. Понимали: чем строже дисциплина, тем легче служить. Единственное замечание за всю службу я получил от Вас однажды на построении за то, что «слишком далеко ноги просунул в брюки». Но это была, конечно, только шутка». Что же касаемо брюк, то была жёсткая борьба со стилягами и с их узкими брюками.

У Валеры были неплохие стихи. Вот один из них:

Тревога! –
Брошены постели…
Тревога! –
Пирсы опустели…


Дело нам привычное,
В море – не впервой.
Глубину отлично
Держит рулевой.


Мы не для разбойного
Вышли грабежа,
Но, чтобы спокойно
Встать у рубежа.



Пусть, как говорится,
Помнят вдалеке:
Мы свои границы
Держим на замке.

А пока… ещё некоторые штрихи в биографиях этих знаменитых 99-ти процентных тёзках. Но всё же отличительная черта второго от первого в том, что на гауптвахту его сажал А.П.Софронов, один из командиров Счастливой атомной подводной лодки «К-14». Он же, в некотором роде, и связывающее звено Христофора с Христофоровичем. Он, т.е. я, некогда, стаивал вместе со своей супругой Татьяной на тех ступенях того Храма в Барселоне, на которых в своё время, но уже королевская чета Фердинанд с Изабеллой встречали знаменитого морехода, открывателя Земель для Испанской Короны.

Вот и она сама — та барселонская лестница, на которой и возле неё мы с Татьяной по разные стороны объектива фотокамеры.

Но этим ещё не заканчиваются их отождествление. Если у Первого под вопросом: «Где же он родился?» По одним данным – в итальянском городе Генуе. Но честь считаться Родиной Колумба оспаривала и Испания, и Португалия, и Франция, и даже… Англия. А вот у Второго? - тёмный лес с его национальностью. «Кто же он: этот румыно-говорящий молдаванин болгарского происхождения?»

С чем до сих пор не могли толком разобраться ни Союзная КГБ, ни СБУ низалежная, ни румынская Сигуранца, и даже болгарская Държавна Сигурност. Мы же, Одесские моряки-подводники, в свою регистрационную Книгу записали Николая, как одессита.

Если Даниэль Дефо Александра Селкирка озвучил бессмертием в своём «Робинзоне Крузо», Александр Грибоедов Фёдора Толстого в величайшем творении русской драматургии «Горе от ума», то Альфред Софронов с Колей Железовым пытается это сделать в своём незабвенном «Ёжике…». А вот он и сам со своими детьми Романом и Ангелиной.

И как венец – вся семья в сборе и все они, представьте себе, Железовы.

P.S. 25 апреля 1719 г. В Лондоне вышло первое издание «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, который положил начало классическому английскому роману.

Кто знает?!... Может и мои «Ёжики…» станут когда-нибудь для нового поколения, «избравшего пепси», одним из источников познания о реликтовых подводниках Украины.

Альфред СОФРОНОВ

Следуя своему неизменному правилу – не оставлять на страницах недосказанность, я сейчас расскажу, в чём же заключается счастливость атомохода «К-14». Ежегодно в мире по неизвестным причинам пропадают до 4-5 крупных морских судов. Одной из версий может быть… В океане, в районах активного вулканического образования, в начальной его стадии, из возникшей на дне океана скважины истекает масса вулканического газа который в условиях колоссального давления (1 атм. на 1 метр столба воды) растворяется в воде. Судно, попадая в эпицентр подводного извержения, в эту «газированную воду», плотность которой значительно ниже той, что была в ванне у Архимеда, из которой он, голый, выскочил на улицу с криком: «Эврика!», и это судно начинает тонуть. Происходит всё настолько стремительно и непонятно для экипажа, что никто не может сообразить, в чём дело и даже подать сигнал «SOS».

На подводной лодке всё значительно проще: в надводном положении – успей только прыгнуть в рубочный люк, задраив его за собой, подав необходимые при этом команды; в подводном же положении – это обыкновенная, рутинная подводническая служба. Рулевой на горизонтальных рулях постоянно наблюдает за глубиномером и удерживает заданную глубину погружения, чувствуя при этом «легка» или «тяжела» лодка, о чём докладывает вахтенному офицеру и тому, кто несёт командирскую вахту, а это – сам командир или его старпом

В Тихом океане в районе Центральной Америки ближе к Югу, в зоне активно дышащих недр под глубинным слоем Мирового Океана. Там мне приходилось выбираться из «газировки» полным ходом с сорока тысячами лошадиных сил на оба винта. Тогда как раз и проявилась та самая счастливость атомной подводной лодки «К-14».

Прав был командир 45 дивизии контр-адмирал Н.Б.Чистяков, когда, инструктируя меня перед выходом в море, говорил: «Командир, в море не «гарцуй». Волна ударит, изоляция осыплется, короткое замыкание!!!…» Лодка была уже не молодая: шёл ей второй десяток. Да, к слову, тогда исполнилось 10 лет, как «К-14» была объявлена «Отличной подводной лодкой». В честь этого Юбилея Командующий Тихоокеанским Флотом наградил лодку Особой Грамотой/

Так, Николай Борисович, как опытный подводник, подспудно, интуитивно чувствовал и обращал моё внимание на то, что лодке в море постоянно угрожает опасность. И как потом выяснилось – угроза для лодки длилась уже несколько лет. По крайней мере, между сроками планового осмотра и ревизии турбин.

Расскажу, с какой строгостью проводятся работы по вскрытию и осмотру турбин, и какие при этом применяются меры предосторожности. Вот некоторые из них: строгий доступ в отсек по списку, снаружи – вахтенный с автоматом, внутри – с боевым ножом; одежда всех работающих и заходящих в отсек должна быть без пуговиц (на завязках) и без карманов. И, тем не менее, при снятии кожуха с одной из турбин были обнаружены два крепёжных болта на станине, с которой соединяется верхняя половина кормового подшипника оси турбины. Болты стояли вертикально на своих «шляпках» так, что в любой момент они могли упасть на ювелирные лопатки турбин. А это грозило не только потерей хода лодки, скажем, при потере плавучести, но и тепловым, чернобыльским взрывом реактора. Избежать этого – вот в чем заключается главная СЧАСТЛИВОСТЬ happy submarine «К-14». НАША ЛОДКА ОБЕРЕГАЛА НАС !!!

А болты – это происки пресловутого человеческого фактора, что в переводе на нормальный язык – разгильдяйство и охламония. Бывает же, когда хирурги оставляют свой инструментарий в зашитой ими полости. Но не исключён был, конечно, и злой умысел

А вот она… и сама подводная лодка, её ограждение боевой рубки на постаменте в Подмосковном Обнинске, в первом Центре по подготовке экипажей атомных подводных лодок. Надо же такое(?!) перевезли из Большого Камня и установили (!) на камне. Из полсотни лодок этого проекта только АПЛ «К-14» удостоена такой чести. Чем я безмерно горжусь!!!

В одной из глав я рассказывал, как Командующий Тихоокеанским Флотом вместе со своим штабом проверял АПЛ «К-122» на готовность её к выходу на Боевую службу. В конце рассказа прозвучала такая фраза: «Нет пыли боле приятнее, чем пыль от машины уезжающего начальника».

А ко мне, на «245» Отдельный дивизион подводных лодок Главком ВМФ С.Г. Горшков прибывал, как правило, на вертолете. А вся сопровождающая его свита приезжала заранее кавалькадой автомобилей и стойко, затем выдерживала приземление (отлёт) вертолета в пыльном (зимой в снежном) завихрении. После моей команды с глубоким вдохом и продолжительным выдохом: «Хуурррннааа…!!!» (отработанной ещё в стенах Владивостокского Военно-Морского Подготовительного училища, когда мы, пацаны военного времени, подражали своим наставникам старшинам-фронтовикам срочной службы, на фланелевых рубахах которых блестели боевые медали «Нахимова» и «Ушакова») и доклада: «Товарищ…!» вся эта (как сейчас говорят) элитарная группа во главе с Главкомом двинулась по раннее разработанному и отработанному мной маршруту. И важно следовала по причальной стенке мимо плотно стоящих ошвартованных к ней кормой с отдачей якоря кораблей, от тральщиков, СКР-ов до эсминца. Там же и подводные лодки: дизельные и атомные, привязанные по бортам гирляндами, первые у плавзавода «Горняк», вторые – у плавучей станции «ПКДС-10»-радиационного контроля и безопасности».

Об этих «плавучестях» ещё будет рассказ в отдельном разделе. А может о «ПКДС-10» материала хватит и на целую книжку «Женщины в жизни и в судьбе командира счастливой атомной подводной лодки «К-14»…

А пока я, как Старший морской начальник всего и вся, здесь стоящего, на правах хозяина следую по правую руку от Главкома, и почтительно на пол шага сзади: разъясняю, поясняю и отвечаю на все его вопросы, стараясь без запинки. По пути следования выставлены «заслоны» из офицеров и мичманов, чтобы ненароком не появилось что-нибудь этакое… явно негативное, не ласкающее взор высокого начальства. Как помните в фильме об атамоходщиках «Третье измерение» Одесской киностудии. Командующий Флотом (актёр Всеволод Сафонов) в сопровождении командира, великолепно сыгранного Александром Паррой, идёт по лодке. А на два отсека впереди – старпом (замечательный образ «этакого мордоворота») разгоняет всех по углам и трюмам. И тем не менее по законам подлости и вопреки земному притяжению ((?) - бутерброд падает маслом вниз: из трюма перед самым носом КомФлота появляется нечто со всеми признаками подводника: «и в масле и в тавоте…» и с пилоткой на голове повёрнутой, как треуголка. Командующему в такой неожиданности не оставалось ничего другого, как интеллигентно вскинуть брови и обратиться к командиру: «Командир…?!».

На Флоте, как собственно, и по всей Стране, в целом, с чем-то постоянно и всё время боролись. Но я постараюсь быть как можно ближе к своему повествованию… к флотским повседневным будням. Начну, пожалуй, борьбой с чрезмерно широкими брюками – «клёшами». Как мы, курсанты, эти брюки только ни расширяли: вшивали клинья, натягивали брючины на фанерные конуса, применяли и другие ухищрения, особенно, при построении для осмотра на увольнение в город. И это, представьте себе, семь курсантских казарменных лет. Мы восхищались шириной брюк революционных матросов Балтики и участников Парада Победы 24 июля 1945 года. Оркестр даже сбавил ритм со 120 шагов в минуту, чтобы парадный расчёт моряков не запутался в своих «клёшах» и достойно прошёл по Красной площади мимо Мавзолея ЛЕНИНА традиционной морской походкой. Мы, восторгались и подражали, порой с перехлёстом через край, что, естественно, пресекалось, как и потом в борьбе с чрезмерно зауженными и короткими брюками, так называемых, стиляг конца 50-ых и начала 60-ых прошлого Столетия. Для иллюстрации этого – отрывок из письма (всё письмо будет помещено в отдельной главе – Переписка Друзей).

Уважаемый Альфред Павлович, здравствуйте!

Разрешите представиться: бывший старшина I статьи Томаткин Валерий. Срочную службу по окончании учебного отряда с 1963 по 1966 гг. проходил в 331 экипаже, где Вилен Петрович был командиром экипажа, а Вы – его старшим помощником, то есть нашим старпомом. Служил я в БЧ – 5, в группе электриков, командирами моими были соответственно Роальд Ефимович Воронов и Эдуард Алексеевич Вильсон. Меня, конечно, Вы помнить не можете – и времени прошло очень много, и я ничем особым не выделялся. Вы были весьма строгим старшим начальником, и мы, срочники, лишний раз Вам на глаза старались не попадаться: побаивались, но уважали. Понимали: чем строже дисциплина, тем легче служить. Единственное замечание за всю службу я получил от Вас однажды на построении за то, что «слишком далеко ноги просунул в брюки».

Но вернусь пока в свои детские флотские годы. Матросы 90 Бригады подводных лодок, с которыми я был своим «пацаном», шутя, порой не без издёвки, спрашивали меня: «Алик, твой отец, случайно, не твои ли брюки одел, заступая дежурить по бригаде и проводя в них развод суточного наряда?» Это был как раз тот период борьбы с чрезмерной брючной шириной. Мой отец Павел Васильевич командовал в этой бригаде подводной лодкой «М-46». Он был по возрасту старше всех остальных командиров ПЛ, так как Военно-Морское училище им. Фрунзе закончил в 33 года после срочной и сверхсрочной службы на Балтике, ещё не остывшей от революционного разогрева, и слыл в этой бригаде, в достаточной мере, поборником строгих уставных положений, а проще говоря, был настоящим «уставником».

Когда меня зачислили юнгой на СКР «Зарница», выдали и подогнали под мой рост – один метр двадцать (с тумбочкой) матросскую форму, то новая бескозырка, как ей положено, была с каркасом, т.е. с приподнятой передней частью - это видно на моей фотографии тех детских лет.

Мои друзья-матросы надоумили и помогли мне этот каркас вырезать, т.е. придать бескозырке вид, что были у матросов «Варяга» и «Потёмкина». С которыми моряки, сняв защитного цвета каски, шли в атаку под Одессой и в Сталинграде. Кстати, в Обороне Сталинграда кроме соединений морской пехоты в составе общевойсковых полков, батальонов и рот воевали ещё 20 тысяч моряков. Вот в такой приплюснутой бескозырке я и предстал пред отцом. И ко мне был незамедлительно применён весь, полный спектр «неуставных отношений». Так что впоследствии при встрече с родителем, тогда капитан-лейтенантом, у меня всегда была наготове картонка, чтобы вставить её в бескозырку. Нечто подобное мы, курсанты Военно-Морского училища, сперва Подготовительного, а затем и Высшего это проделывали и там: в строй на увольнение с каркасом, а за пределами же училища придерживались матросских революционных и боевых традиций.

Обратите внимание на фуражку Героя Советского Союза Александра Ивановича Маринеско и на головные уборы нынешних флотских офицеров. А сухопутные /!!!/… это умопомрачительные каркасы по своей высоте, прямо-таки целые кивера Суворовских гренадёров. С такой фуражкой на ходовом мостике корабля можно недосчитаться нескольких узлов в скорости.

А это – Бригада морской пехоты под Одессой, на марше. Вглядитесь (с увеличительным стеклом) на их бескозырки.

Дорогой читатель! Я не запутался в своих рассуждениях и описаниях. Рассказывая о приезде ко мне на Отдельный дивизион подводных лодок Главкома ВМФ. И о посещении им военного городка под сорок тысяч жителей, не считая воинских и военно-строительных частей, над коими я гарнизонный начальник и Старморнач одновремённо – это всего лишь фон для хода моих «эссейских» размышлений и даже, если хотите, умозаключений по ним.

Я иду к логическому продолжению и завершению: начал с вертолётной пыли, ей и закончу. Придётся немного потерпеть (!)

А тогда борьба с «безродными космополитами» ударила по стилягам с их чрезмерно зауженными брюками, которые и без мыла надевать-то было невозможно. Как в своё время мы с помощью этого же мыла натягивали брюки на фанерные клинья.

И ещё… с чем тогда боролись. С галстуками, а точнее с их узелками размером с ноготок большого пальца руки, а потом и с узлами-«лопатой» шириной в кулак.

И доставалось тогда и окуджавам с высоцкими: ведь из тематики этих достойных бардов, порой и от их незатейливых подражателей, в основном «крутилась» тюремная и подобная ей лирика: «А где твой чёрный пистолет? Да, на Большом каретном» или «… мелкий хулиган на крылечке чистил краденый наган». По тем временам «краденный наган» был ЧП чуть ли ни Союзного масштаба. Сейчас же оружие крадут целыми вагонами, пароходами, и даже складами, заметая следы пожарами, что стало нормой на всём постсоветском пространстве.

Когда звуки чего-нибудь подобного неслись из радиоприёмника «Волна», установленного в кают-компании АПЛ «К-14», он же и трансляционный узел по всей лодке, то старпом капитан 3 ранга Олег Ерофеев, как «тигра» бросался к приёмнику, чтобы его перенастроить, не без моего, конечно, руководящего начала. Ведь эфир тогда заполняла, да, и сейчас не умолкает децибильная музыка с её дебильными исполнителями, кичащимися количеством своих выпущенных альбомов. Это что (?!) не дебильность, когда вся песня состоит из 2-4 рифмованных слов и 2-3 аккордов. Галина Вишневская прямо называет этих примитивных «отбарабателей», полураздетых в майках: «потными ничтожествами!». Пока эта книга готовилась к изданию и версталась – потные ничтожества стали ещё потнее А вся их музыка сейчас оценивается «раскручиваемостью» самих дисков… . Подобными, издаваемыми звуками в тюрьме на Гуантонама американцы пытали своих военнопленных.

К Галине Вышневской присоединяется Валентин Гафт в своём обращении к Юрию Визбору:

Попса дробит шрапнелью наши души
Её за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши
И новое рождается в бреду.
О, «Солнышко лесное», чудо-песня!
Как мы в неволе пели чудаки!
Пришла Свобода, стали интересней
Писклявые уродца пошляки…
Слова – ничто, есть вопли вырождения.

Тот знаменит, кто больше не здоров.
Кто выйдет петь без всякого стесненья,
Без совести, без страха, без штанов.
Где песнь, чтоб спеть её хотелось?
Слова – где, чтоб во веки не забыть?
Ну, что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?

С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.
В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин,
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин.

Сергей Прокофьев, один из крупнейших композиторов ХХ века подытоживает: «Я придерживаюсь того убеждения, что композитор, как поэт, ваятель, живописец призван служить человеку, воспевать человеческую жизнь и вести человека в светлое будущее, таков по, моему мнению, незыблемый кодекс искусства».

Остановлюсь, пожалуй, ещё на одном из песенных шедевров в исполнении звёздно-фабричных девчат Аллы Пугачёвой, сожалеющих, что: «…наши самолёты в небе разминутся…», не задумываясь о последствиях этого. Делаю такое вступление, чтобы штрихом пока (подробности впереди) рассказать о своём товарище и однокашнике по Академии Борисе Багдасаряне. Он, как раз, на своём атомоходе «К-66» не разминулся с американским коллегой, да так, что слетел, как в электричке при её резком торможении, со штурманского диванчика, на котором позволял себе несколько расслабиться. «Упал он больно…встал здорово» - об этой крылатости А.С.Грибоедова и Богдаросяне ещё будет подробный рассказ. А пока, Борис не без этого, прямо-таки сказать, океанического международного инцидента получил в Центре Москвы элитарную квартиру.

Присутствуя как-то на Военном Совете Камчатской Военной Флотилии в зале его заседания с трибуной для выступающих и полу сценой со столом Президиума, за которым восседали члены Военного Совета – это: сам Командующий, Член ВС, первый секретарь Обкома КПСС Камчатки и мы в партере, командиры соединений и отдельных частей. Любопытная деталь – в Президиуме… все они члены Военного Совета, но один из них более «членнее и членистее», чем все остальные. Но об этом и о высказывании Робеспьера, что аристократов погубили привилегии, мы ещё поговорим. А пока…, тема Военного Совета была злободневной, но не острой, по крайней мере, для меня. Когда же это касалось моей особы (!) с «приглашением» на ту самую трибуну для выступающих, то у меня всегда был заготовлен трафарет для выступления. Это, прежде всего: суть вопроса, (как правило, негативного), корни и причины данного явления, пути и мероприятия по искоренению и оптимистичное с просветлённым взором и чётким голосом заверение командования в успехе выхода из негатива.

И вот я, расслабленный, пребывая в состоянии прострации философских размышлений, навеянной царящей в зале атмосферой и аурой, обращаюсь к соседу по партеру: «Если в мире, в Природе всё взаимообусловлено и находится в причинно следственном взаимодействии, так для чего же-таки существуют клопы и тараканы?». И тут же сам себе и рядом сидящему объяснил: «Они для того, чтобы предупредить нас держать в чистоте и порядке самих себя и своё жилище, чтобы не было более грозных явлений, как холера, чума и прочих современных «достижений цивилизаций».

Возвращаясь к сказанному на два абзаца ранее, продолжу о музыке. Наш московский земляк Леонид Утёсов: «В музыке главное мелодия и гармония». И уже мои умозаключения: «Когда в Природе начисто исчезнет Гармония, то вместе с ней исчезнет и Земной шар и МЫ, все настоящие и будущие.

При хорошей классической музыке, уже доказано опытным путём, лучше растёт кукуруза и коровы дают больше молока. Так что современные шлягеры и продукция фабрик звездных «выкидышей», они, как клопы и тараканы, предвещают ни что иное, как Конец Света.

Всё ныне продаётся.… И честь, и совесть перевели на рыночные отношения. И чем ты больше награбил при тобой же организованном развале Советского Союза, тем ты более «уважаемый» человек. Всё стало с ног на голову!!!

Когда уже начала спадать волна гонения на этих песенных «трибунов» и даже ещё раньше… мой друг Юра Литвинцев командир ПЛ «С-286», весельчак и балагур, не «стандартник» в своём поведении, он то ли на мостике лодки, когда она на якоре, то ли у пирса, в курилке с гитарой в руках и в окружении матросов распевал эти полу запрещенные песни. По этим вопросам наши с Юрой взгляды диаметрально резко расходились.

Но пора, наверное, уже подойти к заключительным рассуждениям на тему «Борьба с «негативом» на Флоте, и о его самом главном - недопущении демобилизационных настроений. Боевая готовность и демобилизация – эти два понятия по своей природе несовместимы. И вот, с появлением приказа Министра Обороны о призыве очередного возраста на срочную службу и о демобилизации отслуживших свой срок… На другое утро на всех кораблях от крейсеров и эсминцев до сторожевиков, тральщиков и до пр., пр. «мелочи» только там, где есть пушки, взорам всех представляется картина ну прямо-таки кисти художника-баталиста В.В. Верещагина, подкреплённая словами из песни о «Крейсере Варяге»: «Готовые к бою орудия вряд на солнце зловеще сверкая». Обычно стволы орудий главного калибра находятся по-походному покрытые брезентом в горизонтальном положении. И вдруг, они, несмотря ни на какие меры противодействия и пресечения расчехлены и подняты вверх на 45 градусов.

Подводники тоже были подвержены этой «демобилизационной заразе», но она проявлялась несколько иначе: пушек ведь на лодках нет, тем более главного калибра. А ухищрения были не менее значимые. Перефразируя Классика иноземной литературы: «Грамота на то и есть, надо что-то написать»… и пишут самое сокровенное, а и то, чтобы просто самоутвердиться, как это – «Здесь был Вася!». Это делали в своё время и наши пращуры – авторы наскальной живописи. В наше же время, это особенно проявляется в местах безотлагательных посещений и при коротком в них времени пребывания, не зависимо от социального положения вероисповедования и политических воззрений. Не избежал этого факсимиле и самый, что ни есть на высшем уровне, туалет (по-флотски – гальюн), что на верхней площадке Эйфелевой башни. Если это безобидное выражение всего лишь мазня, не имеющая никакого особого общественного смыслового значения, то аббревиатура из трёх букв… «ДМБ», то бишь «демобилизация», выражала вполне конкретность и несла радость её написавшим и головную боль всему остальному начальству.

Но спустимся с эйфелевых высот на подведомственную мне территорию в период посещения её Высоким Флотским Руководством. Проходя мимо подводной лодки «Б-90», на которой в то время проводился «Осмотр и проверка оружия и технических средств», что на профессиональной лексике означает: «Проворачивание». Для подводников – это святое… в присутствии всего экипажа под общим руководством командира ПЛ и при непосредственных командах старпома. На лодках, где этот порядок нарушен и тем более попирается, эту ПЛ просто нельзя выпускать в море и тем более в Океан. Наглядный тому пример «героическая» гибель ПЛА «К-429» в бухте Саранной. «Проворачивание» серьёзное мероприятие, требующее к себе повышенного внимания и осторожности. Многие «ЧП» на подводных лодках как раз тогда и происходили во время этого действа: возгорания, замыкание в аккумуляторной батарее, затопления. Редко, но были (АПЛ «К-66») разрывы колонки ВВД (воздуха высокого давления) с её быстродействующими клапанами при проверке продувания главного балласта. А на ПЛ «Б-37» и взрывы самих стеллажных торпед… . И это тоже было (!!!). Автор этих строк расскажет и о поломке ракетного контейнера во время Проворачивания на АПЛ «К122». И о том, как у него, в связи с этим во второй раз после посещения им японской Военно-морской базы Майдзуру «в зобу дыхание спёрло», но это уже по другому поводу…

Опять я соскользнул с сюжетной колеи. Но не обессудьте! Всё это во имя флотской традиции. Как бывало, говаривал мой товарищ по Международным Конгрессам моряков-подводников французский адмирал Jean-Marie Mathey: «Toujours lu sujet de femmrs» (Ищите женщину). Сама же поломка задней крышки ракетного контейнера дала несколько иной… лирический ход ремонтно-служебному роману.

Подводные лодки – это, сами по себе, сложные инженерно-технические сооружения с повышенной степенью опасности. Полуметровые в диаметре пучки кабелей 380 вольт 500 герц и как, на всяком пароходе. Влага и пары масла, разъедающие изоляцию электропроводки, повышенное содержание кислорода, наличие водорода (хотя и под неусыпным контролем). Вся эта огромная масса энергетики и оружия в замкнутом пространстве - 40 тысяч лошадиных сил на винты, а их два; 97 тонная ракета, а их двадцать, прожигающих четырехметровую толщу арктического льда. И вся эта «махина», равная четырем таким теплоходам, как "Тарас Шевченко", несется под водой со скоростью курьерского поезда. А люди!!!

Особые братские отношения среди подводников сложились в условиях риска и постоянной напряженности - полное отсутствие чванства и солдафонства при четких командах и точности их исполнения. Одинаково одеты, с разницей лишь надписью на нагрудном кармане куртки. Питание матросов и офицеров из одного котла, чего нет ни в армии, ни на надводных кораблях. Одним словом, подводники "варятся" в одном котле, как в переносном, так и в прямом трагическом смысле. Последний российский император Николай II, посещая лодку (рассматривая ее с причала), заявил: "Пусть они сами себе назначают жалование, так как все равно утопнут". За послевоенный период в мире погибло 28 подводных лодок. А что касается жалования, то обращение Первого командира атомной лодки Л.Г.Осипенко в Правительство об увеличении оклада инженер-механика командира БЧ-V до уровня замполита и старпома не возымело действия и Леонид Гаврилович "отстегнул" от своего командирского оклада в пользу хозяина, как минимум двух атомных реакторов и всего железного (выражение адмирала Рулюка, командира 15 эскадры подводных лодок), что есть на подводной лодке. Чем ни пример морского братства и добропорядочности даже в этих, так сказать, житейско-бытовых отношениях.

Уважаемый читатель! Если Вы этот беспрецедентный факт прочтёте и в других главах моих книжек – не удивляйтесь ! В моей писанине есть повторы событий, рисунков, фотографий. Но они уже по другим аспектам или, как сейчас говорят, под другим ракурсом… и с дополнениями. Если в первом случае с письмом и фотографией Валеры Томаткина я акцентировал внимание на борьбу, которая тогда велась, то в другом случае – я безмерно горжусь строчками: «… где Вилен Петрович был командиром экипажа, а Вы – его старшим помощником, то есть нашим старпомом».

Мои частые отступления от главной сюжетной линии делаются для того, чтобы несведущий, «штатский» читатель мог проникнуть в потаённые «закоулки» повседневности подводнической жизни и почерпнуть как можно больше о ней информации, а с ней и новые Имена и Фамилии. Право, не писать же мне по каждому поводу и по всем раскрываемым моментам отдельные микро рассказы наподобие «Мгновений» Юрия Бондарева – известного Мэтра писательской гильдии. Периодически повторяющее у меня слово «кстати», оно служит, как бы, связывающим звеном между мини сюжетами, как и слово «но», являющее альтернативой предыдущему высказыванию. А вместе они позволяют тексту плавно переходить от одного к другому.

Хочу отметить ещё одну свою авторскую особенность. Нравится ли кому она или нет – это уже на «вкус» каждого читателя в отдельности. Объясняю её на примере ещё при первом своём журнальном опубликовании документального рассказа «Ёжик в тумане» мои дотошные друзья, не прочитав его до конца, вопрошали: «А причём здесь Ёжик?». Я отвечал неизменным одесским каламбуром:

— Жора жарь рибу!
— А де риба?
— Ты жарь, риба будет!»

Как то, знаменитое станиславско-чеховское ружьё, если оно висит на стене в первом акте, то в последнем обязательно выстрелит.

И всё же я сделаю некоторые пояснения. В одном из своих описаний сюжетного действа на море я употребил: «И вот настала та самая туманно-ёжиковая тревожная ситуация». Что и послужило названию главы и всей книжки в целом, а может быть и многотомного сериала в будущем.

И вот мы снова в колее повествования. Итак, «Проворачивание»… один из неотъемлемых элементов подготовки ПЛ «К бою и походу», т.е. к выходу в море. Об этом я попытаюсь рассказать при первом удобном соприкосновении сюжетных линий. Но о заключительном этапе, если хотите «венце» подготовки ПЛ к выходу в море я расскажу прямо сейчас. Предварив его восклицанием: «На каком это еще надводном корабле, судне, или другом опасном производстве происходит такое, как на подводной лодке?!»

Старпом вместе с инженер-механиком – командиром БЧ-V обходят отсеки подводной лодки. Старпом – это общий порядок, крепление «по-штормовому», выборочная проверка личного состава знаний наизусть по «Книжке боевой номер» — этого краткого сборника инструкций. В ней расписаны все действия матроса, старшины по боевым готовностям на данном Боевом посту, а так же по тем или иным командам и возможным обстоятельствам.

Рассказывая о старпомовских обязанностях и о его заботах, на Память приходит та катастрофическая трагедия с самолётом Командующего Тихоокеанским Флотом 7 февраля 1981 года. И поверьте мне, хотя об этом и негоже писать в сослагательном наклонении. Но, если бы хоть один адмирал Тихоокеанского Флота из 16, погибших в том злополучном «Ту-104» вспомнил бы свою старпомовскую молодость и обратил бы своё и всех остальных внимание на крепление «по штормовому» всего навалом загруженное в самолёт, то, возможно, судьбы многих людей определились бы иначе.

В связи с гибелью 27 моряков гвардейской атомной подводной лодки «К-56» следователь, допрашивая командира АПЛ Четырбока, ссылался на 57 статью Устава Внутренней Службы Вооружённых Сил Союза ССР, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г, то бишь, опирался на ЗАКОН. Спрашивая командира: «Все ли необходимые меры безопасности установил командир и как строго ли он их выполнял?». Напрашивается вопрос: «С кого спросить за беспрецедентный по количеству гибели старших и высших офицеров Тихоокеанского Флота». Для справки: за весь период Великой Отечественной Войны на Флоте погибло четыре адмирала. За гибель этого самолёта спрашивать было, вроде бы, не с кого: сам прямой и непосредственный начальник погибших, Командующий Тихоокеанским Флотом Эмиль Николаевич Спиридонов, разделил с ними эту трагическую их участь.

Да, может быть не с руки приглашать следующего из начальствующей цепочки на следственную скамью…– двойные стандарты, как были, так и продолжают иметь своё место. Строки Расула Гамзатова были бы здесь кстати…, но принимать Высший Государственный Знак Признательности – Вторую Звезду Героя Советского Союза менее чем через год после гибели своего прямого и непосредственного подчинённого, коим являлся Командующим Тихоокеанским Флотом Э.Н.Спиридонов, не совсем прилично и более того – сверх аморально. Уинстон Черчилль, когда его Британский Парламент в очередной раз отправил в отставку, отказался принять награду из рук Королевы Великобритании, притом, по-черчельски – в грубоватой форме. Для подобного демарша надо быть, конечно, личностью.

Свои чувства и помыслы по этому поводу я высказал в этой же книжке несколько раннее на Новодевичьем кладбище у Надгробного Камня с граверной надписью:

Народный комиссар Военно-морского Флота
Министр Военно-морского Флота
Главнокомандующий Военно-морским Флотом
Герой Советского Союза
Адмирал Флота Советского Союза
Николай Герасимович Кузнецов

Так и хочется (!) мне в своих рассуждениях возвратиться к уже написанному:

«В мирное же время снять командира и досрочно его уволить было… – так и подмывает выразиться «о двух пальцах» из крутого флотского фольклора… Это о командире, так некстати пошутившего на Пицундовской стоянке.

Судьба командира порой зависела от его начальника, что сверху: от его мудрости или самодурства. Если Командующий Тихоокеанского Флота Николай Герасимович Кузнецов в тех непростых тридцатых годах, с ярко выраженным 37 годом, буквально спас жизнь С.Г.Горшкову – командиру СКР «Бурун», посадившего свой корабль на камни, то уже сам Горшков С.Г., будучи Главкомом ВМФ бездушно относился к командирам, снимал их с должности, как отработанный материал. Что стоит лишь один пример с Пицундой. Если Российский Император Николай I, отправляя декабристов на виселицу, с каждым из них беседовал и порой часами, то этому же беседовать было недосуг: снять и все дела!!! Да и к своему когда-то спасителю, находившемуся в хрущёвской опале, относился к нему и к его семье до безобразия отвратительно, даже в житейских мелочах».

Что же касается его крупномасштабных деяний, то к месту было бы поместить здесь с некоторым историческим экскурсом отрывок из книги вице-адмирала запаса Валерия Дмитриевича Рязанцева «В кильватерном строю за смертью». Но об этом читайте сами у В.Д.Рязанцева.

А теперь — внимание! Что делает командир БЧ-V, проверяя готовность лодки к выходу в море. Инженер-механик кладёт руку на маховик клапана (а на подводной лодке этих клапанов: мыслимо, немыслимо) и командир отсека обязан чётко доложить: «Закрыт или Открыт» в зависимости от предназначения данного устройства. Командир БЧ-V своею собственной рукой проверяет фактическое положение этого моховика, обращая внимание на то, чтобы при полном открытии клапана он был повёрнут на 1\4 оборота на закрытие. Это делается для того, чтобы не создавалась иллюзия закрытия при его полном открытии. И так далее по всей лодке…

Невольно сопоставляя, общественно-политические, хозяйственно-экономические мировые реалии конца 2008, и 9 года, чем не пример действия инженер-механика подводной лодки для газовых международных контроллёров, как проверять маховики запорных клапанов на газовой магистрали из России на Запад через Украину.

Но пора выйти, но уже из трюма подводной лодки «Б-90» на пирс и присоединиться к свите Главкома ВМФ как раз в то время, как на лодке проводились заключительные действия по «Проворачиванию», т.е. выполнялась команда старпома: «Провернуть в электрическую, гидравликой, воздухом!». По этой команде так же проверяются звуковые возможности «сирены» и «тифона». И впечатляющее зрелище… Под звуковым оформлением «Тифона» и «Сирены» одновременно и по очерёдности поднимаются все выдвижные устройства: всякие там разные перископы, радио и радиолокационные антенны, навигационные рамки, РДП (работа дизеля под водой), для атомоходов РКП (работа компрессора под водой) и прочие электронно-вычислительные «Лиры» в том числе и заваливающаяся «Ива»… и многое другое в зависимости от класса ПЛ и АПЛ. С особым вниманием и осторожностью всё это опускается , чтобы ненароком кто-нибудь под них не попал.

Головы всех присутствующих на причальной стенке и Главкома тоже невольно, как по команде, повернулись в сторону источника звука – на ПЛ «Б-90». И вдруг…! На медленно поднимающейся шахте РДП огромные, метровые буквы «ДМБ». Что было, что было… В страшном ожидании … Но всё обошлось: в остальном всё было безукоризненно. Особенно стоявшие кормой к стенке эскадренный миноносец, сторожевые корабли, тральщики с экипажами, построенными на юте. И… горизонтальные трапы, покрытые ковровыми дорожками. Горизонтальность обеспечивалась тумбами со ступеньками. У тумбы и на юте, где при сходе с трапа по два рослых старшины в белых перчатках – фалрепные. Когда Главком пожелал взойти на корабль, его тут же престарелого адмирала фалрепные подхватили под локотки и помогли подняться по ступенькам тумбы, а на юте сойти с трапа. И так же в обратном порядке. Пока Главком был на корабле, штабные меня вопрошали, показывая на фалрепных. Я отвечал им: «Читайте Корабельй Устав и Валентина Пикуля».

Боже мой!!! Когда пишу эти строки: я гораздо старше по возрасту тогдашнего престарелого Главкома. Да, и подводная лодка «Б-90», некогда стоявшая у причальной стенке Камчатской бухты Сельдевой, обнаружена мною, как музейный экспонат. И ни где-нибудь (!), а в Сан Диего, на калифорнийской Военно-морской базе США.

Дорогой читатель, Вы давно, наверное, поняли, да и я раннее об этом уже говорил, что Главком со своей свитой и сама сюжетная линия и вся это глава «Вертолётная пыль» не цельный рассказ. А всего лишь фон для моих рассуждений со штрихами портретов моих Героев и для того, чтобы как можно больше зазвучало их Имён и Фамилий, моих друзей, сослуживцев, моряков, подводников – в этом моя главная сверхзадача. И я не устану повторяться об этом много и много раз. А чтобы была полная картина, то нужно писать и об условиях, и обстоятельствах, в которых они, носители этих Имён, жили и действовали.

И еще… блюстителям «беспорочной» Грамматики. Все слова, определения, понятия, которые вызывают у меня определенное, бесконечное уважение, и которые хочется произнести с «придыханием», я пишу с заглавной буквы. Да, простят меня школьные медалисты и училищные Сталинские стипендиаты. Существует же в обиходе – Человек с большой буквы. Я думаю, оно приемлемо и к другим явлениям.

Итак, пока эту свиту Главкома оставим до лучших времён, точнее к более удобо-состыкованным строкам моего повествования. Обратите внимание слово «Проворачивание» я пишу с большой буквы и почти с «придыханием», что является в протестном ключе к своему другу, товарищу, коллеге по перу писателю-маринисту Володе Римковичу в оппонировании его книги «Морские брызги».

Разница в возрасте у нас: я уже был в третьих рангах старпомом дизельной лодки, когда Володя прибыл на Флот зеленым лейтенантом. У подводников не было дискриминаций к молодым офицерам, как, у надводниках, скажем, на крейсерах можно было услышать по корабельной трансляции и такое: «Офицерам и лейтенантам собраться в кают- компании!».

И тем не менее с былой старпомовской жесткостью…Как там у Валентина Пикуля в его романе-хронике «Моонзунд»: «Старший офицер – это дракон, это шкура, это сволочь. Если командир – хозяин только корабля, то старший офицер – полицмейстер команды и владыка кают-компании: здесь таится: «квадратура круга» его власти. Старший офицер – это цепной пёс суровой и железной флотской логики, в которой нет середины, а есть только крайности». Это жесткое определение писателя ни в коей мере не относится полностью к подводникам даже тех времён, описываемых в книге событий. Но все же бытует на флоте «хороший корабль - хороший командир, плохой корабль – плохой старпом». Старшего помощника ко многому обязывает. Если в бытовой повседневности командир ещё может позволить себе иногда некоторые элементы демократии, то старпом – демократ, это не старпом!!! Это NONSENSE. В его лексиконе такие интеллигентские выражения, как, «пожалуйста, будьте добры, извините» и другое подобноё отсутствуют начисто. Эту «тираду» о старпоме я частично уже повторял в своих «литиздатах». Полностью она ещё раз будет в рассказе «О том, как в гостях у подводников Краснознамённого Северного Флота были композитор Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов».

И вот всей своей мощью «старпомовского базиса» я наваливаюсь с критикой на лейтенантские «…брызги» (хотя написаны они Володей далеко не в лейтенантском возрасте). Где он с вальяжной расхлябанностью рассуждает о «Проворачивании», дескать, у них и доктор руководил «проворотом», а он, командир БЧ-V, мог на них даже не присутствовать. И это в то время, когда возможно всякое непредсказуемое с тяжёлейшими последствиями.. За такие его взгляды и за их публично-печатанные высказывания он бы у меня с гауптвахты не вылазил. А так же и за свой рассказ о санаторно-курортной «расслабуха» экипаж ПЛ, дискредитирующей само имя моряка-подводника. Да, и за другие «лейтенантские пёрлы», всё из тех же его «Морских брызг». По уровню очернительства всего Нашего флотского воинства они, «брызги», вполне бы потянули на нобелевскую премию на радость диссидентствующим либералам. А с другой стороны, я делаю тебе, Володя, такую бесплатную рекламу!!! Так что спеши доиздать тиражи «Морских брызг». Перефразируя Аристотеля или… кого там ещё (?) Вольтера: «Володя, ты мне друг, но Истина дороже!».

Эта глава была готова задолго до издания книжки, ещё при жизни Владимира Павловича Римковича. Светлая ему Память! Так и оставлю всё без изменения: Володя продолжает жить на её страницах.

В рассказе: «О том, как на АПЛ «К-14» воплощались в жизнь высказывания лорда Байрона: «…ведь дисциплина армии основа – у Славы и Победы свой Закон. Британцы чтят его, хотя и в тягость он». Вот отрывок из того рассказа: «Молва ходила в городке подводников - начальник гауптвахты капитан Раков при построении для развода на работы своего контингента бывало, говаривал: «Если Вы себя будете плохо вести, то я вас всех отдам на перевоспитание в экипаж Софронова». Возможно, мои откровения кое-кого приведут в шок, но, я думаю, только, ни на¬ших русскоговорящих подводников. А что до разглагольствующих о правах и свободах, то выше приведённое высказывание величайшего демократа своего времени английского лорда Джорджа Байрона, погибшего в борьбе за освобождение греческого народа. В поэме “Паломничество Чайльд Гарольда” он показывает саму суть военно-морской службы и без чего она просто немыслима: это о дисциплине. И как добавление - из Нашей Отечественной Истории в описании Валентином Пикулем Чесменской битвы: «Авангардом из трёх кораблей управлял адмирал Г.А. Спиридов. «Европа» под флагом капитана I ранга Ф.А. Клокачёва малость замешкалась перед противником, и Спиридов тут же про¬горланил: «Каперанг Клокачёв, поздравляю тебя: ты – матрос! А если ещё сплохуешь, велю за борт выкинуть… Пошёл вперёд!!!»

И ещё по этой же теме. Когда АПЛ «К-14» перешла с Камчатки в 26 дивизию для подготовки к меж походовому ремонту, и мичмана, далеко не молодые люди, обвешанные боевыми орденами за подлёдное плавание и всплытие на одной из номерных Станций «Северный полюс», но здесь, оторвавшись от своих семей, они позволили себе пойти в «несанкционированный» разгул. Начальник гауптвахты, но уже той, Приморской, прислал мне записку: «Тов. командир, гауптвахта не только для Вашего экипажа».

А как же ему, начальнику гауптвахты было мне не написать, если АПЛ «К-14» была основным поставщиком ему соответствующего контингента. Чтобы уберечь экипаж от больших дисциплинарных провалов приходилось жёстко пресекать по мелочам. Так… Если в то время, как я вышагиваю по пирсу (экипаж, как правило, выстраивался на пирсе, чтобы лишний раз не стоять ему на кормовой надстройке близи атомного реактора, даже если он заглушен и тем более может в это время находится в режиме «расхолаживания»). Так вот, вышагивая с поднятой к козырьку фуражки ладонью мимо строя подводников, построенного на подъём Военно-морского Флага, к его середине, чтобы принять рапорт старпома. А затем и поздороваться с экипажем, с этой, по сухопутной меркой, добротной, полнокровной ротой, состоящей, в основном из офицеров и мичманов и небольшой толикой матросов. И, если в это время кто-нибудь из припоздавших офицеров или мичманов «прошмыгнёт» в строй, то «гауптическая» отсидка ему обеспечена.

За некоторый, вроде бы, незначительный, но подрывающий основы воинской службы, кратковременный диссонанс, привнесённый ими в общий ход повседневной организации, не избежали своей «гауптвахтической» доли и врач лодки Асик Сапожников, и командир БЧ-V Олег Есин, за что я имел головную боль от командира дивизии и других инженерных контр и вице-адмиралов в том числе и от Бисовки. Оба они, и Сапожников, и Есин и все другие «репрессированные» были высококлассными профессионалами-подводниками. Доктор на АПЛ «К-14» получил два досрочных воинских званий: «капитана» - от Д.Н. Голубева и «майора» от меня, закончил службу начальником одного из госпиталей Краснознамённого Северного Флота. А уже на «гражданке – главный врач города Мариуполь. Есин же в последствии стал заместителем Командующего 4 Флотилии атомных подводных лодок.

Жёсткие порядки на «К-14» были заведены ещё Героем Советского Союза Д.Н. Голубевым и его старпомом Т.Ч. Аговеловым. И с неменьшей суровостью поддерживались их преемниками. В том числе и мной, тем более, воспитанным ещё своим отцом в определенных дисциплинарных рамках. Возможно, эта строгость передалось мне от него вместе с генами. Да и старпомство у Дмитрия Николаевича усилило это моё качество

Ещё в бытность старпомом у Д.Н.Голубева. Я как-то разрешил в кают-компании во время обеда по просьбе офицеров снять галстуки. Особую настойчивость при этом проявил штурман капитан-лейтенант Олег Ерофеев. Лодка у пирса. Реактор заглушен, следовательно и холодильные машины не работали. Лето. Корпус хорошо прогрелся: в отсеках жарко. Форма одежды в лодке «РБ» – репсовая роба с надписью на нагрудном кармане: «кто - есть кто», но в кают-компании обязательно кремовые рубашки с погонами и в галстуках. Но вот вошёл командир, обвёл всех строгим взглядом. Я доложил, что разрешил снять галстуки. После 2-3 ложки первого Дмитрий Николаевич произнёс: “Скоро без штанов будут за стол садиться”.

Мерилом заведённому порядку на АПЛ «К-14» были интересы службы и уровень Боевой Готовности. Единственная лодка, которая на якоре в точке рассредоточения на перископной глубине запускала реактор от своей аккумуляторной батареи – это делала в то время только «Отличная атомная подводная лодка «К-14» со своим высокоорганизованным и отработанным личным составом. В обычных условиях для этого требуется большое береговое обеспечение по множеству параметров. И второе, это о «К-14» и о хорошей выучке её экипажа говорил командир американского атомного Авианосца «Interprets» в своём выступлении в Конгрессе США, после того, как мы с ним устроили (гонки наперегонки) по диагонали Тихого Океана в готовности уничтожить друг друга. Тогда даже пришлось запрашивать «Добро» Главкома ВМФ для повышения мощности реактора. Я не питаю никаких иллюзий в отношении альтруизма в его выступлении, оно, естественно было направлено на выбивание ассигнований для своего Военно-Морского Флота. И все же приятно. К тому же эти «соревнования» к моему «Полному Банту медалей За безупречную службу» прибавили ещё и Орден Красного Знамени, в народе называемым Боевым: в отличии от Трудового Красного Знамени.

Несколько ранее, когда АПЛ «К-14» совершила своё арктическое подлёдное плавание с Северного Флота на Камчатку с заходом по пути на одну из номерных станций «Северный Полюс», доставив полярникам почту, свежие овощи, фрукты и зелень. По тем временам зеленью ещё считалось то, что на самом деле оно собой представляло. (Это так, для разъяснения, особенно «новому поколению, выбравшему пепси», если, вдруг книжка попадёт в их руки, чтобы не путали эти понятия). Заодно сыграли футбольный матч, по выражению Валерия Чкалова: «На самом пупе Земли,- между командами БЧ-V и БЧ-люкс (это все остальные). Да, и для доктора Асика Сапожникова там был звёздный час, когда он, облачившись в белый халат, зашивал голову незадачливому академику, попавшему после импровизированного банкета в один из лючков, которых на лодке видимо-невидимо, как на верхней палубе, так и в самом прочном корпусе.

Прибыв к месту назначения, в 15 Эскадру…, и чтобы АПЛ «К-14» не мешала и не мозолила глаза, да и не путалась бы под ногами при подготовке к её же торжественному приёму, лодку запраторили на якорь в одну из красивейших Камчатки бухт - «Моржовую». О событиях в этой бухте и о её красотах ещё будет рассказано. А главное то, что в ней зародилась и стала на Флоте крылатой фраза моего предшественника, командира АПЛ «К-14» Д.Н. Голубева. Когда ему доложили шифровку, что экипаж награждён государственными наградами и ему присвоено звание Героя Советского Союза. Он в это время принимал душ, благо на атомоходе – «воды залейся». Дмитрий Николаевич на радостях, как был весь голый, закутавшись в простынь, подобно римскому патрицию, выскочил из душевой в Центральный Пост к «каштану» – (селекторная связь), поздравил экипаж с государственными наградами и закончил сакраментально: «Теперь для нас самое главное – это не обос……!»

Вот на таком немало значимом рейтинге и держался весь наш Славный Отличный Экипаж АПЛ «К-14». Так что лорд Байрон, наверняка, хоть мы и не британцы, поддержал бы меня в правовых действиях против Владимира Павловича Римковича.

Да, кстати, я добавлю к тому, что я уже писал о героическом сухогрузе «Старый Большевик», на котором и мне приходилось плавать без отрыва от подводнической службы. Вот такую телеграмму Английское Адмиралтейство направило нашему Военно-морскому Командованию: «От имени королевского военно-морского флота хочется поздравить Ваши суда по поводу прекрасной дисциплины, храбрости и решимости, проявленных во время боя в течение шести дней. Поведение команды «Старого Большевика» было великолепным».

Подчёркиваю что и здесь, как и у лорда Байрона, на первом месте дисциплина. На ходовом мостике «Старого большевика» помещён барельеф Ордена Ленина. Как и на фронтоне одесского железнодорожного вокзала, Орден Ленина и Золотая Звезда Героя Советского Союза. Эти Славные Символы встречают гостей Нашей Одессы в том числе и напоминали делегатам 41 Международного Конгресса моряков-подводников, что они приехали в Город-Герой. И ещё немного в строку…

Как-то на отчётно-выборном собрании Одесского Братства подводников мы принимали новых членов (это уже в Нашей Новейшей Истории). И один из них, рассказывая, как принято, биографию, упомянул о своей службе на АПЛ «К-14». И о том, как командир, т.е. я, Софронов, его, лейтенанта, в воспитательных целях любовно содержал на гауптвахте. Так что не избежал по тем временам испития гауптической чаши и нынешний начальник Военно-Морской кафедры Одесского Государственного Морского Университета доцент, кандидат военных наук капитан I ранга Железов Николай Христофорович. В его Фамилии Имени и Отчестве есть что-то такое символизирующее. Об этом я, как раз и писал в журнале «Фарватер»: «Командир подводной лодки о своем лейтенанте».

Итак, о тех германиевых выпрямителях, которые были в заведовании Железова, уже капитан-лейтенанта, командира 2 дивизиона БЧ-V. Весть об этих выпрямителях мгновенно, в одночасье облетела и о их существовании узнал весь подводнический в том числе и не электротехнический люд, так называемый, БЧ-люкс.

Главкому показывают и ведут его по только что построенной первой Советской атомной подводной лодки 627 проекта «К-3», когда она ещё не была «Ленинским комсомольцем», что наступило несколько позже. И вот, проходя II отсек, в кают-компании акцентировали внимание высшего военно-морского начальства на обеденный стол. При определённых обстоятельствах он и операционный, рабочий лодочного врача, который по базовоё своей подготовке одновременно хирург и физиолог. Но главная достопримечательность стола, как объяснили Главкому в том, что он из лимонного дерева. До чего же мы бываем, порой, падкими до экзотики ! И расточительные при этом. Как будто, подводники смогли бы пить вечерний чай с лимонным вкусом и без лимона. Так, пожалуй, думала лейтенантская «братия» поры хрущёвской, оттепели. А при вдумчивом подходе, лимонное дерево – это сплошной бактерицид, так необходимый для операционного стола и всего медицинского помещения коим становится в определённое время и сама кают-компания.

Последуем за Главкомом далее… Старпом Жильцов Л.М., как всегда, на два отсека впереди. И так до VII, без особо запоминающихся нюансов, до электротехнического… И здесь…, если бы Главком был из подводников, он мог бы обратить своё внимание на то, что в отсеке полностью отсутствовала вся электротехническая, соответствующая ей атрибутика: - это силовые щиты с предохранительными вставками и округлыми «пробками» от мини малых до гигантских, подобных бутылочно-шампанских размеров, от полу до метровых пучков кабелей, переключатели, маховики реостатов, контролёры, похожие на трамвайные, и прочие пускатели. Особенно мне запомнилось это на довоенных лодках «Ленинцах» и «Щуках». В электротехническом… выстроенные в ряд крупные ножеподобные, однолезвийные рубильники для дискретной подачи силовой нагрузки на главные электродвигатели. Надо было только видеть, как виртуозно «жонглировали» ими электрики, задавая необходимые обороты гребным винтам! Наглядно показано в чехословацком фильме «Тайна острова Бек-Капп», где на пиратской подводной лодке пират-электрик с повязанной на голове косынкой мастерски управляется со своим непростым хозяйством, в том числе и парным рубильником реверсного переключения.

Нечто подобное, кроме, конечно, пиратства, было и на подводной лодке «Металлист» конца 20-х и начала 30 годов прошлого Столетия, на которой мой отец, Павел Васильевич, служил старшиной команды электриков. По его рассказу: прочный корпус лодки – одно отсечный без разделяющих переборок и, естественно, без дверей кроме, вроде бы как-то, II отсека, где располагалась кают-компания, и то они раскрывались свободно на шарнирах «туда-сюда», как в питейных салунах Дикого Запада зарождающихся Северо-Американских Штатов. При дифференте лодки – всё «летело» из одной оконечности в другую, а подводники повисали на трубопроводах и механизмах.

Командовал лодкой лейтенант Российского Императорского Флота Николай Алексеевич Жимаринский, которого за чрезмерную осторожность при швартовке называли – «на пол рубильничка». Его красавица жена, как рассказывала моя мама, Домна Тихоновна, восхищалась моими ребёнковыми кудряшками на голове. И через каких-то двадцать лет этот уже «безкудряшный» лейтенант на двух яростно – койково казарменном положении на доеучивании из надводников в подводники в Тихоокеанском 51 УОПП`е (Учебный отряд подводного плавания), которым командовал тогда капитан I ранга уже Советского Военно-Морского Флота Н.А.Жимаринский. Вот она преемственность поколений!!!

На страницах книги Э.А.Ковалёва «Короли подплава в море червонных валетов» (Хроника начального периода советского подводного плавания 1918-1941 гг.) сошлись два командира Николай Алексеевич Жимаринский и Павел Васильевич Софронов. Да, и на командирских классах (ВОЛСОК) меня, как и моего отца обучали корифеи «торпедного треугольника» Лонцых и Доронин. А Николай Алексеевич перековывали меня из надводника в подводники.

Итак, Главком в сопровождении командира АПЛ «К-3» капитана II ранга Леонида Гавриловича Осипенко, переступив через комингс (порог) из турбинного в электротехнический отсек, от командира 2 дивизиона БЧ-V получает полную информацию об электротехническом оборудовании отсека при полном отсутствии всякой наглядности этого. Были упомянуты и германиевые выпрямители. На что Главком вопросил: «А что у нас их разве не делают?». Так и напрашивается ответ разбитного Вовочки: «Папа-то мог, но бык лучше». Так что небожителям следовало бы обдумывать не только свои изречения, но и задаваемые вопросы тоже, чтобы не попасть впросак.

В связи с этим меня так и подмывает сделать некоторое очередное отступление. Но все это для общей пользы и для расширения подводнического кругозора. К слову, когда замполит АПЛ «К-122» по итогам года был награждён биноклем, то старпом Саня Лазарев в своём горло хватском характере острил: «Заму…бинокль?! Да, это ему для расширения кругозора». Есть и другая его, Александра Лазарева, «громогласность»… Существовала такая практика: лодка сразу после ремонта вводилась в первую линию Боевой готовности. Но для этого из-за тридевять земель присылался перволинейный экипаж, который располагался на берегу того Объединения чья лодка, находясь в готовности пересесть на это «сырое железо» и по необходимости идти на «войну». А сам атомоход в это время со своим родным экипажем отрабатывает учебные курсы в районах боевой подготовки. С каким знаком: плюс или минус это само действо?! Это как на то посмотреть, не отрываясь от контекста исторических обстоятельств. По окончании этой своей миссии пришлый варяжский экипаж, засидевшийся без дела на берегу, всё же принимает лодку и выходит на несколько дней в море для освежения своих подводнических навыков. После чего обратно сдаёт атомоход и убирается восвояси. Вот ту-то всё и начинается. Саня орет, где надо и где не надо, но на всю дивизию и во всю свою старпомовскую глотку: «Они, эти варяги, наш «корапь» поломали, они наш «корапь-де» заржавили!» А, что там поломали? Да, откидной столик в мичманской каюте: кронштейн столика не выдержал под тяжестью одного из упитанных мичманцов. Ржавчины же было минимально лишь по отношению ко всем другим лодкам – это на Отличной «К14».

В этой главе сюжетная линия начисто отсутствует. Но я как-то, попытаюсь несколько вернуться на причальную стенку Отдельного дивизиона подводных лодок.

Итак, эта причальная стенка и прилегающая к ней площадь служила не только для технологических надобностей судоремонта, но и для общих построений дивизиона, смотров, праздничных мероприятий, которые заканчивались прохождением торжественным маршем. Душа поёт при воспоминаниях, когда я во всю свою флотскую глотку, натренированную ещё в старпомах: «К торжественному маршу по экипаажнооо, одного линейного дистааннцииии…! Первый экипаж прямо! Остальные, направооо! Равнение на право! Шагом марш!».

Сколько ещё надобно было знать команд в подводнической жизни!!! Это и приготовление ПЛ к бою и походу, к выходу в море, при погружении и всплытии, применении оружия при разного рода аварийностях, при швартовках, при прочих специфичных действах и нештатных ситуациях.

А что касаемо «К торжественному маршу…», то и литературные герои, чтобы подчеркнуть свое лидерство, повторяли: «Командовать парадом буду я!»

Не всем, дослужившим до больших должностей и высоких чинов, приходилось командовать: «К торжественному маршу…». Вот такие особенности воинской службы. И вершина её (воинской службы), пусть в разных масштабах, – лицо, принимающее парад.

Но вернёмся обратно на воинский плац. По Праздникам в этом марше участвовали и строительные батальоны. В местах базирования атомных подводных лодок постоянно что-то строилось, совершенствовалось, ремонтировалось. И поэтому присутствие строительных батальонов рядом было естественным. На подведомственной мне территории велись даже изыскания по строительству сухого дока.

Одессит Ким ещё старшим лейтенантом строил и обслуживал Камчатские пирсы, а уже полковником в Одессе – памятник Джевецкому и Погибшим Подводникам – детище его рук, как строителя.

И ещё, в коен раз, возвращаемся к нашему военному плацу, но уже с музыкальным оформлением (Смелее активизируйте!!!)

"И вновь, как встарь, давая всем пример,
На плац всегда подтянутый выходит офицер"...

…Ау-у-у! Где вы, подтянутые офицеры? Сейчас сплошь и рядом в полевой форме цвета песков Сахары. Ну, прямо-таки лисята грозного Лиса пустынь немецкого фельдмаршала Эрвина Ромеля. И в окопах на передовой, и на торжествах при вручении и награждении всегда в одной масти. А в соседнем государстве матросы парадного расчёта – в белых форменках с аксельбантами. Изначально (исторически) – аксельбанты это атрибутика офицеров Генерального штаба. Подвески на них карандаши для записи ценных указаний начальства. И были они свинцовые, и к ним специальные пластинки для записи.

По праздникам воинские части гарнизона и экипажи кораблей после торжественного построения проходили в походном порядке с песней.

Камчатская Военная флотилия проводила смотр строевой песни. Для участия в нем я отправил в областной центр Петропавловск-Камчатский один из лучших песенных экипажей, поставив запевалой старшину сверхсрочника Мещерякова из строительного батальона, переодев его в мичманскую форму. И когда этот экипаж с песней проходил мимо трибуны командующего Флотилии и присутствующих на ней командиров соединений, то один из окружения строительного генерала: «Товарищ генерал, вон наш Мещериков». Мне, стоящему там, рядом, оставалось лишь удивлённо ответить: «Да, ну!»

Хотя о воинской дисциплине мною поведано, вполне достаточно и обстоятельно. Но хочется, все же, выговориться о ней полностью и до конца, по-флотски – «до жвака-галса» (крепление якорной цепи к корпусу корабля). Другого случая, возможно, и не представится.

Итак, ещё о дисциплине и о себе в ней. Я не мог равнодушно пройти мимо непотребности и разгильдяйства в делах и поведении, развязности и скаредности суждений и высказываний

Возможно, строгость моего воспитания вместе с отцовскими генами, как я уже ранее писал, передалась мне от отца Павла Васильевича, слывшего на 90 Бригаде подводных лодок «уставником». О чём и подтверждал мне его сослуживец контр-адмирал Владимир Петрович Цветко при встрече с ним на 95-ти летнем его Юбилее. Да, и школа «закаливания» - старпомство у Рема Мазина на ПЛ «С-286» и у Дмитрия Николаевича Голубева тоже что-то да значили!

С детских лет, потом и подростком я был «занозистым», наблюдательно-въедливым пацаном.

Матросы береговой базы и вспомогательных служб 90 бригады ПЛ участвовали в первом броске морского десанта на южную часть Сахалина. Среди них был и мой друг (на три года старше меня) Саша Чусов (этот призывной возраст захватил войну лишь с японцами). С Севера по острову наступали сухопутные части Красной Армии, как их тогда называли «Рокоссовцами».

Весь городок подводников вывалил на берег бухты «Постовой» встречать моряков-десантников, героев, возвращавшихся к местам своего постоянного базирования. Среди встречавших был и я. И, можете себе представить, я – этот юнец, первое, что после приветствия, спросил своего друга: «Саша, а почему у тебя автомат ржавый?». А оружие было всего лишь слабо подёрнуто лёгким оранжевым налётом.

И далее, взрослее, я всё так же не мог быть равнодушным к всяческой непотребности. А когда стал капитаном Ш ранга… .Это воинское звание - старшего офицера позволяло мне, согласно Дисциплинарному Уставу, призывать к порядку военнослужащих вплоть до младших офицеров, нарушителей общественного порядка, делать им замечание, а если с их стороны не было на это должного реагирования, то и арестовывать «непокорных». Срок «отсидки» им определял уже их непосредственный начальник

Так мною был арестован Анатолий Шабанин, будущий контр-адмирал начальник Управления кадров Тихоокеанского Флота, который зла на меня не помнил и в тяжёлые времена помогал мне и моему дивизиону подводных лодок своим административным ресурсом. Флотская жизнь, ведь она, как тельняшка с чередованием темных и светлых полос. А тогда, буквально, через несколько дней, получив «капитана Ш ранга», Толя Шабанов говорил мне: «Теперь не арестуешь!». Что и говорить, были молодыми – амбициозно заносчивыми.

Ещё «зелёным» лейтенантом, только, что назначенный штурманом, я какое-то продолжительное время исполнял обязанности старпома на «ракушанской щуке» «Щ-131», проходившей ходовые испытания после окончания среднего ремонта на «Дальзаводе». Командир (я его и в лицо не видел) лежал в госпитале на комиссование. Старший помощник капитан Ш ранга Фишер сдал мне дела: корабельную печать, сейф с секретными картами и прочей макулатурой, стальной ящик, на подобие сейфа, с канистрами спирта – и убыл с повышением, флаг-минёром на 19 бригаду подводных лодок. Оставив меня с дрожащими коленками самым старшим начальником над всей подводной лодкой. И тем не менее, матросы, срок службы которых был тогда пять лет, за «кабельтов» застёгивали свои бушлаты при встрече со мной, приводя свой расхристанный внешний вид в надлежащий порядок.

Кстати, на этой «щуке» в своё время, до войны, служил помощником командира (старпомов тогда ещё не было) мой отец старший лейтенант Софронов Павел Васильевич.

На лодке все офицеры - лейтенанты, кроме замполита ст. лейтенанта, мичманов нет. Матросы и старшины более года в ремонте: вот такую лодку надо было «откатать» на ходовых испытаниях. В море на ПЛ выходил комбриг, а переход в «Ракуху» обеспечил легендарный Ужаровский (в своё время был штурманом у Лунина). Ни тот ни другой во внутренние дела лодки не вмешивались. Так что все держалось и вполне достойно на моих лейтенантских плечах. И когда знакомишься с документами о катастрофе ПЛ «С-178», то я, проходивший не единожды этот пролив Босфор-восточный и ночью и в туман, диву даюсь: почему этот разглагольствующий из телевизионного ящика в погонах капитана I ранга, тогдашний старпом той лодки, по Готовности № 1 (корабль проходит узкость) в кают-компании писал суточный план и что делал доктор на мостике? Если командиру ПЛ «С-178» Маранго и рыбаку Курдюкову за столкновение и гибель пятерых подводников суд определил по 10 лет, то этому из телевизора, на удивление, ставшим первым рангом, и пожизненного было бы мало.

Дисциплинарный Устав для того и существует, чтобы поменьше было обращения к Уголовному Кодексу. Вот ещё один пример применения его старшим офицером по отношению к младшему. Это к помощнику командира АПЛ «К-178» (не удивляйтесь: совпадение номеров лодок – это чистая случайность) Анатолию Смирнову. Тогда его командиру Аркадию Михайловскому пришлось уговаривать меня отменить арест. И я, естественно не мог отказать Герою Советского Союза, доктору Военных наук, почти тогда профессору, будущему Командующему Северным Флотом в его просьбе. Экипажи подводных лодок: Аркадия Петровича и мой были в своё время размещены на одной плавбазе, так что у меня об этом остались самые тёплые воспоминания и есть, что рассказать, и расскажу и о нём и о его подводниках в ключе подводнического бытия.

Через полтора десятка лет пути наши с Толей Смирновым вновь пересеклись. Он – заместитель начальника Военно-Морского училища подводного плавания им. Ленинского Комсомола. А я слушатель АКОС – престарело запоздалого контингента командиров и военно начальников, которых в своё время передержали, как незаменимых («рабочих лошадок») на занимаемых ими должностях в связи «с суровой служебной необходимостью».

С ним, капитаном I ранга А.Смирновым, я встретился, когда добровольно принудительно внедрял в училище «Лен.кома» своего сына Андрея, в чём Толя мне существенно помог. Когда же я после Академии уезжал на ТОФ, в Чажму, на дивизион атомных подводных лодок он мне на прощание: «Алик, у тебя была одна подводная лодка, но зачем тебе их несколько!».

В четыре абзаца ранее я употребил не совсем обычное, редко употребляемое, тем более письменно, слово «расхристанный». И вот ухватившись за это слово, как за звено (не путайте со слабым звеном известного, быстро забываемого классика), я вытащил некоторый жизненный пласт - неординарного человека: вице-адмирала В.Г. Белашева - командира Шестой эскадры подводных лодок, погибшего в том злополучном самолёте вместе со штабом Тихоокеанского флота. Так ещё в свою бытность начальника штаба 26 дивизии атомных подводных лодок он как-то на совещании командиров изрёк: «Захожу в кубрик. Матросы расхристаны, валяются в одежде на койках, кругом не прибрано… ну, бардак, как в Смольном!». Согласитесь по тем временам: это высказывание достаточно смелое. С Виктором Григорьевичем, командиром первой атомной подводной лодки «К-45» 659 проекта на Тихоокеанском Флоте постройки Комсомольска на Амуре, мне посчастливилось начинать лейтенантскую службу на «Ленинце» «Л-19». Он был на ней командиром БЧ-Ш и тоже лейтенантом, правда, разжалованным из старших. Но справедливость вскоре восторжествовала и уже через год он командовал этим же «Ленинцем», восстановлен в воинском звании с получением очередного.

Вернусь к дисциплине и не только к воинской, и, разумеется, с обозначением себя в ней.

В пору своего капитан-лейтенантства, будучи в отпуске в Одессе, естественно, в военно-морской форме, я сделал замечание постовому милицейскому старшине на театральной площади, когда тот, разорвал какую-то бумажку, обрывки её бросил тут же на асфальт. Я рукой подозвал его к себе на тротуар и сделал ему замечание, потребовал представиться и отдать воинскую честь старшему по званию, как им и предписано по их милицейским правилам. Конечно, к его величайшему, мягко говоря, неудовольствию.

Для полноты картины приведу ещё один эпизод в моей попытке навести порядок в городе, хотя меня об этом и не просили. Другое дело, когда же я стал депутатом гор. Совета Одессы я это делал уже по долгу службы.

После того случая на театральной площади «дорожные мои бдения» продолжились. Мой друг отставной судья Приморского суда г.Одессы, генерал-майор юстиции Анатолий Агафонович Трофимов проживал как раз в том районе Французского бульвара, где автолюбители соревновались между собой: кто больше и дольше проедет по трамвайным путям, тем самым нарушая элементарные правила дорожного движения.

Когда командир АПЛ «К-133» мой однокашник по ТОВВМУ (Тихоокеанское Высшее Военно-Морское Училище) Лев Столяров получил звание Героя Советского Союза, я ему советовал: «Теперь, Лёва, ты, стоя на мостике, выпятив вперёд грудь, можешь никому в Авачинской губе дорогу не уступать». Так поступал и мой генерал, имея медаль «За Отвагу», получил которую во время Великой Отечественной Войны стрелком-радистом морской авиации. И дорожные правила, он нарушал «и сплошь и рядом». Каждый раз, оказываясь в его «Волге», несущейся по трамвайным путям, я восклицал классическое: «А судьи кто?» и от себя ещё добавлял: «И что они себе такое позволяют!». Кстати, об этом классическом. Комедия, я бы сказал, мало похожа на развлекательность, Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума» - это сгусток крылатых слов и афоризмов, некоторые из которых и до сих пор не «понутру» власти предержащим даже в наше «светлое либерально-демократическое» время. Поэтому и не случайно Александр Васильевич Луначарский сказал на торжественном заседании, посвящённом столетию со дня гибели Грибоедова: «…Он привёл под видом комедии корабль, наполненный взрывчатыми веществами, и передал его народу». В 4-х томном академическом издании «Словаря русского языка» под редакцией доктора филологических наук А.П.Евгеньева на каждое слово приводится общеупотребительная лексика и фразеология совремённого русского языка из произведений художественной литературы от А.С.Пушкина до наших дней в его классических образах XIX-XX вв . Так вот: ни там, ни в других сборниках «Крылатых слов» от авторов Н.С.Ашукина и М.Г.Ашукиной до множества других вплоть до прекрасно изданной «Буколикой» и «РООССА» Энциклопедией Мудрости вы нигде не найдёте даже упоминание о Грибоедовском: «А, судьи кто?» Хотя это и не относилось к служителям Фемиды в мантиях…, а больше к княгине Марьи Алексеевне. И тем не менее власть предержащие опасались того взрывчатого вещества, о котором говорил А.В. Луначарский.

Раз я уже упомянул о судьях в мантиях, было бы не справедливым не сказать об учениках и воспитанниках генерала А.А. Трофимова: Балухе Валерие Сергеевиче - Председателе Одесского Апелляционного Хозяйственного Суда, Луняченко Анатолие Васильевиче – Председателе Одесского Областного Апелляционного Суда. Помнится… В то смутное контрреволюционное приватно воровское время общаясь как-то в узком генеральском кругу с Анатолием Васильевичем Луняченко, мы восхищались Председателем Российского Конституционного Суда Валерием Дмитриевичем Зоркиным, его мужеством и стойкостью. Да, как и можно было им не восторгаться. В ноябре 1991 года был избран на этот пост, на неограниченный срок. Будучи сторонником президентской республики, вступил в конфликт с самим президентом и признал неконституционным указ Ельцина о роспуске Верховного Совета осенью 1993 года. После октябрьского расстрела Белого дома подал в отставку, и вскоре его членство в КС было прекращено. В 1994 году полномочия судьи Зорькина были восстановлены. Зорькин дважды, в 1994 и 1995 годах, отказывался от выдвижения своей кандидатуры на президентский пост. В феврале 2003 года был вторично избран главой КС, переизбирался в феврале 2006 и феврале 2009 года. Заслуженный юрист России, член президиума Ассоциации юристов России, автор ряда монографий. И, как всегда, о подобных личностях разносятся всякого рода небылицы, напоминающие анекдоты старого, доброго армянского радио: «Правда ли, что гражданин Айвазян в лотереи выиграл «Волгу». Отвечаем: «Да, правда, но только не «Волгу», а три рубля и не в лотереи, а преферанс и не выиграл, а проиграл. В остальном же всё правильно». Что только ему, Зорькину, не приписывают: что, дескать, у его сына гараж из 18 автомобилей, самый дешевый из которых более 100 тысяч $. Всё правильно, только это у другого председателя и о другой стране. А что касается самого Зорькина, то у него не сын, а дочь.

И ещё несколько слов Владимире Павловиче Римковиче. В Одессе, напротив Дворца Спорта Возведён Памятник изобретателю и первому испытавшему подводную лодку, как оружие, на нашем Одесском рейде Степану Карловичу Джевецкому. Главный идеолог и «задающий генератор» всего этого мероприятия - В.П.Римкович. Естественно, со своими друзьями: со скульптором Алексеем Владимировичем Копьёвым, архитектором Василием Ивановичем Мироненко, строителем Эдуардом Павловичем Кимом, директором 216 Одесского завода Виктором Васильевичем Борисюком. И, конечно, не без помощи «административного ресурса» вице-мэра Леонида Петровича Сушкина и начальника отдела оборонной работы горисполкома генерал-лейтенанта Валерия Николаевича Степанова.

Кстати, строитель Э.П.Ким, он был, всегда, рядом, вместе, с подводниками аж (!) с самой Камчатки, где он строил добротные пирсы для атомных подводных лодок, к которым и поныне швартуются мощные, тяжёлые подводные крейсера.

Надо сказать, что Володя, прямо-таки вытащил из забвения Имя Великого изобретателя и учёного, в своих неоднократных статьях и очерках. Наиболее полно Римкович рассказал о нём в своей книге «Подводные лодки Польши», приуроченной, как раз, к 45 Международному Конгрессу подводников в Польской Гдыне.

Итак, закончив свою безупречную воинскую службу, я уже окончательно и основательно обосновался в Одессе. По выражению моей учительницы начальных классов Клавдии Фёдоровны Зайцевой, стал на свой якорь. По этому случаю в моём доме, в прихожей его адмиралтейский рисунок, выложенный на паркете и на стёклах входной двери в мой рабоче-спальный кабинет, заваленный книгами, журналами и всяческим историко-профессионально памятным «хламом», наподобие музейного запасника

О своей учительнице в 4-ом классе – Клавдии Фёдоровне я писал в предыдущих книжках и в этой вспомню о ней, о её семье, о супруге подполковнике Викторе Фёдоровиче и о его младшем брате Геннадии Фёдоровиче Зайцеве генерал-лейтенанте, Члене Военного Совета Тихоокеанского Флота.

Как-то, мы, воспитанники Владивостокского Военно-Морского Подготовительного училища, я и Лёвка Счастный были в гостях у Клавдии Фёдоровне на даче. И как раз туда приехал генерал-лейтенант Г.Ф.Зайцев, здороваясь с нами, протягивая руку, представлялся: «Дядя Гена, дядя Гена».

Его на этой должности сменил ставший уже потом полным адмиралом Захаров, а затем он и НачПо Военно-Морской Академии, носящий ныне имя Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова, где я и учился.

Упомяну и о зяте Клавдии Фёдоровны, муже её младшей дочери — Юрии Михайловиче Вольмере, последнем Министре Морского Флота СССР. И о нём тоже будет рассказано. А об адмирале Захарове – даже в наших с Володей Римковичем совместных польскоконгрессных зарисовках.

Может быть, а я это предвижу, опять упрёк в мой адрес: уж много я «валю» в одну кучу. Но…, а сколько новых Имён и Фамилий!!! Директор Одесского городского издательства и типографии, в которой печатаются мои книжки, Красницкий Виктор Иванович как-то в разговоре: «Альфред Павлович, Вы делаете благородное дело, Вы даёте людям бессмертие. Книжки вечны, и люди продолжают жить на их страницах. К тому же, типография обязана с каждого тиража издания отправлять по экземпляру в областные библиотеки, в том числе и в Президентскую».

Так что, дорогие читатели, не обессудьте, а присылайте мне свои отклики, отзывы, уточнения по фактам и событиям и я обеспечу Вам печатное бессмертие.

Я был в тяжёлом раздумье – включить сей сюжет или нет в предыдущую главу («Верность Присяге»), где я там упоминаю о Николае Лескове с его «Чертогоном», который мог бы нарушить не только каноны классики, но и обычное, непрерывное, плавное повествование. Победило, в конечном счёте, желание рассказать в отдельной небольшой главе о том, как говаривал некогда классик: «ничто человеческое ему не чуждо», и подводникам оно тоже не чуждо и даже тем… очень праведным. Себя я праведным не считаю, но, если только, отчасти… по правде говоря, и отчасти тоже нет. А вот мой последний командир, точнее предпоследний, Вилен Петрович Рябов (последний – Герой Советского Союза Дмитрий Николаевич Голубев), Вилен Петрович был действительно праведником. Есть ещё один этически незыблемый, но о нём будет несколько позже. Теперь по сути: как подводники Одессы отмечали 40-летие нашего юнги Вити Скобцова, самого молодого члена Одесского Братства, по своему статусу и послужному списку ничего не имеющего общего с подводнической жизнью (он авиатор). Но по знанию истории развития Подводного Флота Российского и Советского, в лицах и железе, может дать фору любому убелённому «престарелому» командиру-подводнику.

Так вот мы с Витей, т.е. он и я проснулись в кромешной темноте пустого банкетного зала Клуба Моряков. Еле, еле достучались до вахтёра клуба, чтобы тот нас выпустил на «свободу». И мы вдвоем далеко за полночь шли по обезлюженным улицам Одессы и идиотски хохотали.

Было нечто похожее и в Москве, когда я со своим командиром, с кем мы начинали своё атомоходство, с Вилен Петровичем Рябовым, вице-адмиралом, заместителем командующего Северным Флотом после посещения нами недавно открывшегося ресторана «Арбат» с его «новохауским» варьете, вышагивали глубокой ночью по Новому Арбату, тогда ещё Калининскому проспекту, и горланили курсантские строевые песни.

И ещё вмасть. Подводная лодка «С-335» в районе боевой подготовки в надводном положении «елозит туда-сюда», занима-ясь своим любимым делом – зарядкой аккумуляторной батареи. Опять-таки беспросветная южная ночь. Я на вахте, штурман, старший лейтенант, «высунутый» наполовину из ограждения рубки. А в ограждении её, под козырьком, старпом Юрий Ивано-вич Конышев и доктор Вася Олейников, выпускник Одесского училища (тогда были ещё фельдшеры) – дуэтом задушевно в полголоса русские песни: «…а он с пригорочка спустился… на нём защитна гимнастерка, она с ума меня свела».

А как мы пели (!), курсантами, на вечерней прогулке:

Я по свету немало хаживал
Жил в землянке, окопах, тайге
Похоронен был дважды заживо,
Жил в разлуке, любил в тоске.
Но всегда я привык гордиться
И везде повторял я слова:
«Дорогая моя Столица,
Золотая моя Москва!»

ПОДГОТИЯ – Владивостокское Военно-Морское Подготовительное Училище (ВВМПУ). Курсанты подготовительных училищ – Подготы, Нахимовских – Питоны, а вместе они близнецы-братья. Пацаны военного времени, маломерки по 14, а то и по 11 лет…. Из этих Подготов, Питонов в дальнейшем – морские волки, командиры кораблей, атомоходов, командиры бригад, дивизий, командующие Флотами.

А тогда ещё не было комитетов солдатских матерей и во главе Государства не стояли либералы – профессорские сынки, в детстве боявшиеся собственного голоса. Нация, выстоявшая в войне, понятия не имела: о таком медицинском термине, как аллергия и о стоимости кубометра природного газа тоже (это уже ближе к современности).

Ну, что вы, хотите – пацаны есть пацаны, тем более военного времени… и такое бывало – ротой в сто и более молодых, залихватских глоток:

«Морская гвардия идёт уверенно…»

Сохраняя мелодию и рифму, пели, нарушая всякую словесную политкорректность, что, и это точно бы, резануло по ушам моего неискушённого друга, сугубо штатского, доктора технических наук, крупного специалиста по системному анализу Анатолия Дани-ловича Крысилова. А мы, флотские, к этому – привыкшие, как говорила некогда аристократка из одноименного рассказа Михаила Зощенко. Тем более автор этих строк десять лет, без малого, со своими взлётами и падениями был старпомом на подводных лодках. А что такое старпом – почитайте у Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова и у Валентина Пикуля. Итак:

«Морская гвардия ….. А-а-аверина…»

(был курсант, ничем особенно не выделявшийся, но с такой, созвучно-песенной Фамилией).

Ну, а следующая имела даже свои последствия:

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спалё… Москва спалённая пожаром,
Хрррааанцуузу отдана,
Хрррааанцуузу отдана…»

Перенесу я тебя, читатель, из юношеского прошлого в настоящую совремённость. На 43-м Международном Конгрессе, приуроченного к 100-летию Советско-Российского Подводного Флота, после Московской его части продолжили в Ленинграде. Выполняя там план Программы: посещение Кронштадта, прогулки по Неве и пр.пр. Как-то в ожидании автобусов на набережной под Ленинградским ленивоморосящим дождём, сгруппировались с зонтиками и чтобы совсем не замёрзнуть, запели… Тема всё та же. Но когда я прохрипел о «хранцузах», то Игорь Курдин, устроитель ленинградской части московского Конгресса, меня одёрнул: рядом «борт о борт» со мной стоял французский адмирал Jean-Marie Mathey, в своё время военно-морской атташе в Москве. С ним мы познакомились и подружились ещё на 37 Конгрессе в Ленинграде. А здесь мы рассмеялись, обнялись, как старые друзья. Свои книжки всех изданий и по несколько экземпляров я ему дарю регулярно, тем более в каждой из них есть его Имя. И, как понимаете, и в этой тоже. Для одной из них я просил адмирала пе-ревести с ниже новгородского на французский: «Все разговоры в любой мужской компании, в том числе и в каюткомпаниях подводных лодок, кораблей и судов заканчиваются о женщинах», т.е. «ToujoursTu sujet de femmrs».

Ещё немного об училищном плаце и о вечерней прогулке на нём. Курсантская рота, чувствуя, особенно зимой и в ненастье время окончания прогулки, начинает петь с повторением один лишь первый куплет:

«Всё синеет на просторе, и белеют паруса
Я люблю тебя и море, и твои глаза…»

Много, много раз, пока старшина роты не скомандует: «Справа по два в кубрик марш!»

Тогда было ещё Министерство Военно-Морского Флота и матросское жильё – кубрики. При общем Министерстве появились казармы, не стало газеты «Советский Флот», да и многое другое флотское искоренили.

А рота продолжает петь. А те, по двое, перешагнув комингс, сразу же замолкают (в казарме – порог, на Флоте – комингс). Все остальные продолжают петь. И так до последней пары, в которой, как правило, «на шкентеле» оказывались мы с Юркой Литвинцевым (шкентель – это конец стального или растительного каната). Все уже за комингсом молчат, а мы вдвоём продолжаем орать во всю глодку. Шаг вперёд и мы замолкаем, «как рыбы об лёд». Это выражение уж из сборника афоризмов от командира роты майора Баклана, фронтовика, награждённого боевыми ор-денами и медалями. Сборник составили ленинградские Нахимовцы. А мне об этом сборнике рассказали Питоны, нынешние контр-адмиралы Толя Луцкий и Слава Замарев. Было целое движение Бакланизм. Вот некоторые выдержки:

«Курсант должен быть, как штык:
Вбил в стенку и не шевелись!»

Среди курсантов всегда были умельцы, подражатели голосов, особенно голосу командира роты, почище эстрадного артиста Владимира Винокура.

«В роте объявилась обезьяна, похожая на меня».

«Разомкнись от меня и…до следующего столба!»

«Ботинки надо чистить с вечера,
чтобы утром надевать на свежую голову».

«Курсанты ходят зачуханные, не стриженные,
не глаженные, как всякие там трубочисты,
парикмахеры, бухгалтеры и прочая сволочь…»

Фронтовик майор Баклан в те годы ведать не ведал о таких типажах, как бармены, брокеры, менажеры по торговле и многое подобное. Они, безусловно, пополнили бы его словарный запас.

К слову, немного об интендантах (финансистах, вещевиках, продовольственниках)... По окончании Нахимовских и Военно-Морских Подготовительных училищ мы получали Аттестаты зрелости, принимали Присягу и прямым курсом, без экзаменов, в высшие военно-морские училища. Те же, кто не получал аттестаты, а их были единицы, направлялись в Интендантское Военное училище в городе Выборге. Для нас – это было позором. Поэтому ассоциировалось: погон красный, морда красная и шея со спины тоже красная – кто такой?

На одной из встреч выпускников ТОВВМУ его начальник контр-адмирал Белоусов Алексей Арсеньевич (в прошлом старпом АПЛ «К-115», а я старший, тогда, на борту этой лодки) нам рассказал, что в его училище конкурс абитуриентов составлял полтора человека на место, а в интендантское выборгское до 14… Вот такая арифметика – как здесь не согласиться с майором Бакланом?!

Вся эта публика, близко стоящая к разного рода складам военноморского шкиперского и технического имущества, то бишь старшие кладовщики, которые и если были связаны с подводниками, то в порядке получаемых от них откатов за выдаваемые им складских ценностей. Они в смутные 90-е годы и в последующие тоже без отрыва от службы заметно преуспели. Как говорил некогда Генри Форд: «Я могу отчитаться за каждый заработанный мною миллиард, кроме самого первого». А как с этим у наших флотских, доморощенных ударников капиталистического труда?! Среди подводников они порой нет-нет да мелькают, скрывая своё мурло за черезчур, бурной общественной деятельно-стью, чеканя, даже собственные памятные медали, раздавая их, разумеется, не за бесплатно. Как в своё время командир второго дивизиона БЧ-V АПЛ «К-14» Жиляк писал в характеристике на своего командира группы: «Инициативный… особенно для достижения своей личной цели».

Много было бы чести заканчивать главу этими мелкотравчатыми.

И всё же ещё немного о том училищно-подготском курсантском плацe.

Вечерняя прогулка. Несколько курсантских рот, а их около десятка, с песней проходят по плацу под руководством кадровых ВМФ старшин I статьи срочной службы (тогда служили по семь лет). Да, и мы были, по правде говоря, вовсе не курсантами, как называли себя вне училища, а имели воинское, военно-морское звание – воспитанник.

Под конец прогулки, когда плац значительно поредел, и остались по одной роте 2-го и 3-го курса, и эти роты, выйдя из повиновения своих старшин, и не смотря на их команды: «Принять вправо!»,– неумолимо идут одна на другую, не сворачивая, прямо в лоб. И начинается свалка в лучших старинных традициях – кулачные бои, стенка на стенку. Ну, что Вы хотите: пацаны есть пацаны, тем более военной поры. И если воспитанник первого курса «зазевался» и где-нибудь в узкости, в училищном коридоре при встрече не отдаст воинскую честь старшекурснику, то может получить и «в ухо».

В высших военно-морских училищах, куда мы затем перешли, такой дикости уже не было. И на Флоте, при срочной службе по 7, 5 и даже по четыре года эти безобразия сами отпадали – «дети взрослели».

Дедовщина (на Флоте – «годизм», от понятия «годок») появилась (одна из основных причин, лежащих на поверхности), когда срочную службу на Флоте ограничили до трёх лет и над хулиганствующими «годками» никого не стало! Офицеры не в чёт – их по ночам ни в кубрике, ни в казарме нет, так сказать на постоянной основе

Убрали старослужащих, более умудрённых жизненным опытом и здравым смыслом – исчезло сдерживающее начало.

Трудно представить себе матросский кубрик без шуток и подначек. Эти развлечения ранее были вполне безобидными по отношению к вылезшей из недр человеческой гнусности «дедовщине» с её изощрёнными издевательствами над молодыми сослуживцами.

Я помню эти шутки, да и сам под них зачастую подпадал: всё же, как-никак, моё детство прошло среди матросов в их кубриках бригад подводных лодок, начиная с канала Грибоедов в Ленин-граде и затем Тихоокеанский Флот: Улисс, Находка, Совгавань, где служил на подводных лодках мой отец, Софронов Павел Васильевич. Такими забавами были как, например, продувание макарон перед варкой, или давали чайник молодому матросу и посылали его на клотик за чаем – это из фольклора надводников (клотик – верхняя оконечность мачты со шкивами-роликами для подъёма сигнальных флагов).

А со мной, когда я ещё ребёнком был частым гостем кубрика, один из моряков меня спрашивает: «Алик, ты хочешь увидеть чёрта?». Я: «Конечно, хочу!». И далее, этот шутник даёт мне небольшую вещицу и говорит: «Я сейчас уйду за дверь, а ты её хорошенько на себе спрячь, а я на тебе найду». Он возвращается, но почему-то уже в шапке. И под общий хохот кубрика начинает меня всего обнюхивать… и в основном – лицо. После чего, даёт мне зеркало со словами: «Посмотри на чёрта». Вся моя физиономия была чёрная от сажи. Вот такая потеха с помощью обыкновенной матроской шапкой. Или ещё пример – физкультурная подготовка на значок «ГСЯК», Но этот рассказ может быть только в устной форме (звоните! 38 0482 35-79-89).

На штабном корабле 90-й Бригады подводных лодок на СКР-е «Зарница» меня, юнгу, оберегали и опекали. В том же матросском коллективе, когда я пытался закурить, мои попытки матросами резко пресекались, хотя они и сами курили. А соблазн был велик. Вместе с лендлизовскими поставками для Тихоокеанского Флота тральщиков: больших «Амиков» и малых деревянных – была масса сигарет «Chesterfield» и «Camel» в элегантной, красочной упаковке.

Есть еще кое-что особо подчёркивающее интеллектуальный уровень моих друзей. Послушайте романс в исполнении Вадима Козина, слова из которого написаны на фотографии моим другом Борисом Петросяном (он в центре слева на фото).

Не безынтересно появление этой фотографии в моём альбоме. 1947 год. После 2-го курса ВВМПУ (Владивостокское Военно-Морское Подготовительное Училище) я в отпуске в Советской Гавани, бухта Постовая. где прошли мои предучилищные детские годы. Отец мой, Павел Васильевич, во время войны командовал подводной лодкой «М-46», затем был старшим помощником начальника штаба 90-й Бригады подводных лодок, имея за плечами срочную и сверхсрочную службу, закончив параллельно Классы Военно-Морского Училища им.Фрунзе. Отец был на десять добрых лет старше остальных командиров лодок. И, естественно, я на столько же старше всех детей в городке подводников. Я был в бригаде лодок, вполне, заметным мальчишкой. Кроме юнги на СКР «Зарница», с некоторым разбросом во времени состоял учеником токаря в механической мастерской Бригады лодок. Получал даже хлебную рабочую карточку.

Мех.мастерская со своим уменьшительным названием представляла собой небольшой завод современных станков таких, как: три токарных (ДиП-200), фрезерный, строгальный, револьверный и даже паровой молот, что обеспечивало ремонтное обслуживание подводных лодок. И более того, уровень специалистов и оборудования позволял изготовить автомат ППШ с дисковым магазином, который только начал поступать на вооружение Красной Армии. Я держал в руках этот автомат. Бывая в гостях в Ленинграде у контр-адмирала Владимира Петровича Цветко, командир ПЛ «Щ-14» в то памятное время, мы с ним вспоминали и о том «ППШ».

А вот подсвечник из латуни, чудом сохранившийся у моей мамы Домны Тихоновны, сработан на токарном станке моими детскими руками.

И ещё из тех воспоминаний. Посещал с мамой политинформации и торжественные собрания в клубе… Помню красные подошвы флотских офицерских ботинок ленинградской фабрики «Скороход» капитана III ранга В.К.Иванова начальника штаба бригады, когда он по ступенькам поднимался к трибуне, чтобы зачитать приветственную телеграмму товарищу Сталину. А в 1962 году я встречался с ним в Обнинске, где он уже трёх звёздным адмиралом Заместителем Главкома ВМФ инспектировал Учебный Центр по подготовке экипажей атомных подводных лодок.

А из политинформаций, где я так же бывал вместе с мамой… Как ни вспомнить выступление лектора ещё не за долго до начала войны, который показывал спокойную обстановку на границе. При теперешнем осмысливании – это подчеркивает вероломство нападения гитлеровской Германии на Советский Союз и в связи с этим некоторое короткое замешательство в руководстве cтраны.

Из рассказа лектора – пограничники собирались вместе на дружественных посиделках. На вопрос от немцев: «Почему у нас пограничные столбы деревянные?» (У немцев они железные). Наши, не без залихватства: «Их будет легче нам выкопать и перенести».

Я неустанно буду повторять любовное к ним обращение гоголевского городничего: «Эти щелкоперы, либералы проклятые…». Которые с упоением вещают, что в первые месяцы войны в плен сдалось около трёх миллионов красноармейцев.

Во-первых, не сдались, а попали в плен, а во-вторых, Красная Армия, в конечном счёте, пришла в Берлин.

На обелиске, установленном при входе в Трептов парк, начертаны слова товарища Сталина – почему «…Красная Армия оказалась вынужденной выступить в поход, чтобы отстоять свою Родину».

По случаю, проездом в Швецию, я с супругой, Татьяной Яковлевной, прогуливались по берлинским улицам, напевая: «По берлинской мостовой кони шли на водопой…»

После привычного моего отступления от сюжетной линии я всё же вернусь в русло изложения задуманного.

Итак, 1947 год. Мне 17 лет. После 2-го курса ВВМПУ я в отпуске в Советской гавани, бухта Постовая. где прошли мои пред училищные детские годы. Через два года отсутствия моё появление, естественно, вызвало интерес у местного «истеблишмента». Но лучше, чем об этом поёт Эдуард Хиль, не расскажешь.

Возвращаясь к фотографии моих друзей, на которых я тоже произвёл впечатление… И появилась эта надпись на фото: «помни, что и мы были рысаками когда-то».

Вот так. Потянула цепь воспоминаний дорогая мне фотография.

Чтобы увязать текст следующего эпизода с очередным снимком, начну издалека. В военно-морских подготовительных и Нахимовских училищах мы имели воинское звание – воспитанник. Это в стенах училища – мы воспитанники, а вне – курсанты (и ни как иначе!)

Продовольственный паёк у Подготов был курсантским в отличие от Нахимовцев и положено было «курево», по тем временам махорка. По Праздникам и сто грамм наркомовских. Естественно, их, даже и по Революционным Праздникам нам не давали. Курить запрещали вплоть до отчисления из училища. По правде говоря, никого не отчислили, но наказывали строго. Вместо «курева» выдавали по две плитки шоколада на месяц, или же 300 грамм шоколадных конфет (18 штук). Но, вдруг, как всегда бывает… Перестали давать шоколад. Это было На каждой вечерней проверка один и тот же вопрос: «А когда будут давать шоколад?». Командир роты капитан III Гейлер не мог первое время ответить. Как потом стало ясно нас перевели на нахимовский паёк – что-то прибавили, курево же отменили и вместе с ним и шоколад.

Это было на первом курсе Подгота. И вот, представьте себе, проходит семь лет. Та же рота, тот же командир роты, любовно называемый нами – Папа Гейлер и мы уже не воспитанники, а курсанты – выпускного курса ТОВВМУ (Тихоокеанского Высшего Военно-Морского Училища). Вечерняя проверка. Вопрос из строя: «Курсант Устьянцев, а когда будут давать шоколад?». Шоколадом его не побаловали, а три наряда вне очереди он получил – это точно!

На фото именно он, Саня Устьянцев, вице-вдмирал, Командуюший 11 Флотилией Краснознамённого Северного Флота (в центре за Главком ВМФ С.Г.Горшковым)

Начал я главу с «Чертогона» Лескова, на нём и закончу, несколько осовременив ситуацию. Если там герои рассказа, после разгула и погрома в «Яру», поутру пили чай с пяти копеечными бубликами, то у меня было несколько иначе, но тоже было... Правда, без разгула и погрома.

Намедни, я вместе супругой Татьяной забрели в гипер-супермаркет, как тот Пушкинский персонаж, «посмотреть кое-какого товару». Татьяна – в продовольственные ряды, а я, как всегда, к полкам книжным… Встретились у кассового контроля. Она с полной продуктовой коляской (всё же, как ни как, Новый Год на носу!), а я с книгой в руках Василия Белоусова о виртуальном Лаврентии Павловиче Берии, который по версии автора оказался в девяностых годах прошлого Столетия в Москве. Представляете, что было бы тогда со всем этим либеральным сослагательным наклонением!

Начинаем рассчитываться, вывернув кошельки и карманы, как тот незадачливый Зощенский театрал у буфетной стойки.…Как ни вспомнить, те застойные времена, когда всегда была «заначка» и ни где-нибудь, а в партбилете. Теперь же в «светлом» капитали-стическом настоящем: ни партбилета, ни «заначки» в нём.

Очередь за спиной начинает роптать, переходя в гул. Куда было бы проще расстаться с Василием Белоусовым, то бишь с виртуальным Лаврентием Павловичем, оставив его на прилавке, но внутренней голос вопиёт: «Моё! Не отдам!»

Долго ли коротко это продолжалось, пока сзади стоящий верзила, которому эта вынужденная задержка, прямо-таки поднадоела: «Я заплачу!» И заплатил… семьдесят копеек. И все дела… А ведь в этом гипер-супермаркете – «Сады Победы», в его ресторане, что на последнем, верхнем этаже с панорамным видом Чёрного моря и самой красавицы Одессы,— я отмечал своё 80-тилетие. Количество приглашённых: друзей, подводников, единомышленников, да и просто забредших «на огонёк»,– было под стать Цифре лет Юбиляра. Начав торжество в шестнадцать часов, и где-то к полуночи многим запомнилось, когда в банкетный зал под звуки песни Александры Пахмутовой «Когда усталая подлодка»

вкатили тележку с огромным тортом. Бисквит изображал корпус атомной подводной лодки 627 проекта с бортовым номером «14» под Советским Военно-Морским флагом. Да, и в самом зале реял этот же флаг, но уже с орденом Красного Знамени в соответствии со статусом виновника торжества.

Присутствие среди участников и повзрослевшего пятидесятилетнего Юнги Вити Скобцова – ничего подобного, как на его «сорокалетие» не спровоцировало. После того случая, активно участвуя во всех застольях со своим Коронным третьим тос-том из «Вагантов», я употребляю только «сельтерскую». По прошествии некоторого времени. После того памятного Юбилейного вечера, меня посещали горделивые мысли: всё же как это здорово, что я собрал ветеранов-подводников Одессы в самом лучшем её ресторане и устроил им всем Праздник Обще-ния. И кто его знает…? Будет ли ещё такая возможность: собраться нам всем вместе, да ещё и в таком количестве, учитывая фракционную разобщенность по интересам. Ведь, доходило до того, что, обзванивая друзей, некоторые из них меня вопрошали: «Если этот будет, то я не буду»– всё же, как-никак, мы живём в Украине, где «два украинца – три гетьмана». Но были все: и те и другие, чему я был безмерно рад и счастлив!!!

Отсутствовали, кому не позволяло их физическое состояние.

Стас Кудияров – командир БЧ-V легендарный подводной лодки «С-270» – техническое чудо, покорительница арктических льдов. Так, Стас совершено слепой был на встрече вместе со своей женой – боевой подругой Светланой. Подводники моего поколения живут весьма скромно: от пенсии до пенсии, во мно-гом себе отказывая. Иное дело у меня… был повод, и были воз-можности. Для моей очередной Ежиковой книжки мой друг, весьма преуспевающий предприниматель, чтобы её издать выделил мне необходимый транш – он весь и ушёл на Большой Сбор подводников. Так что с Полным Собранием Сочинений «Ёжиков…» придётся пока несколько повременить.

Вот как я писал о своём друге и товарище почти 10 лет назад в своей книжке: «2004 год. Одесса – Международная Столица подводников», хотя он настойчиво просил Имя его не раскрывать. А что скрывать? Он из тех, кого подводники Одессы хорошо знают и так.

«Одесситы разбросаны по всему Свету. И не исключено, что на Кольском полуострове вместе с Евгением Терещенко и Виктором Волошиным был ещё один наш Одессит Карен Пето-ян, нёсший почти в то же время срочную службу в Ракетных Войсках Противовоздушной Обороны, прикрывая места бази-рования подводных лодок. Он и здесь, в Одессе продолжает тесно контактировать с подводниками, ограждая их от жи-тейского негатива. Ни один уж год празднование «Дня Подводника» не обходится без его щедрого участия. А когда нужно оказать помощь конкретному подводнику, то он и здесь, совсем рядом. Так Борису Петровичу Букетову, нашему старейшему подводнику, была оплачена дорогостоящая операция»

Это я писал почти десять лет назад. А что сейчас – без его финансовой поддержки не состоялась бы ни одна моя поездка на заграничные Международные Конгрессы подводников, не была бы издана ни одна моя книжка. И своим здоровьем я обязан тоже ему. А празднование в Одессе Дня подводника 19 марта с участием Карена Владимировича продолжается по полной схеме, традиционно и поныне.

В конце книжки помещаю фотографии с мини рассказами на манер писательского Мэтра Юрия Бондарева. Вот такой рассказ будет и о Карене. Вот он — Карен Петоян!

Это здесь, на фото, идеалистическая картинка – он возлежит на ракетной установке ПРО-125. ПВО, оберегающей базирование атомных подводных лодок в Видяево. А на самом-то деле – несколько раз за сутки: днём и ночью, в дождь и снег, в зной и холод, он вместе со своими товарищами по боевой тревоге бегом от казармы до ракет 800 метров, в гору, да ещё и в противогазе». А главное – сплошное хроническое недосыпание.

Под сосною, под зеленою
Спать положите вы меня…

Но приятно, всё же, вспомнить: ещё задолго до Одесских и международно-конгрессных мероприятий, лет этак…сорок назад, о чём я сейчас и расскажу. Правда, этот сюжет я приготовил для отдельной главы – «Сам о себе в третьем лице (автобиография с изменениями и дополнениями)».

Итак, во Владивостоке, в доме офицеров командующий Краснознамённым Тихоокеанским флотом адмирал флота Николай Иванович Смирнов вручает государственные награды. Среди награждённых орденом «Красного Знамени» был и я, прибывший по этому случаю с самой Камчатки. В одном Указе со мной были ещё два моих одноклассника, еще по «Подготу» – командиры дизельных подводных лодок: Боря Чарный и Критцкий (имя не помню, да и фамилию, возможно, исказил: столько лет прошло). Дизелисты создавали некоторые неудобства атомному авианосцу США «Энтерпрайз» в зоне его владычества морского. А когда ему эта канитель надоела, он убрался восвояси. Я же продолжал создавать ему эту неуютность и далее, сопровождая и преследуя его полным ходом по диагонали Тихого океана от Австралии (точнее, от окаймляющих с севера Индонезийских островов) до Сан Диего. Мне пришлось даже запрашивать разрешение Главкома ВМФ — поднять мощность реактора выше повседневной отметки. И можете себе представить, думал ли я тогда, что я когда-то буду вышагивать по этой «Сан Диеге» делегатом 46-го Международного Конгресса подводников и, более того, «тусоваться» на заключительном вечере на том самом авианосце «Энтерпрайз», А из всемирно известного зоопарка я привезу себе в подарок ёжика. Правда, плюшевого – у меня их собралось уже целый зверинец.

После награждений, я обошёл отделы и управления Штаба ТОФ, приглашая в Офицерский ресторан на товарищеский ужин своих однокашников, а их там было уже предостаточно, и прочий штабной люд, кто попадался мне в коридорах власти, благо камчатские финансы со всеми надбавками мне это позволяли. Приглашение принималось беспрекословно с одним лишь вопросом от Вальки Новикова: «Что прямо так, из окопов в кителях?». По тем временам флотские кителя ещё чтили: по крайней мере, морские брызги не попадали за шиворот, да и не было опаски, что галстук намотается на коленчатый вал дизеля. По моему кителю даже как-то, съязвил Главный полит рабочий Военно-Морского Флота Василий Максимович Гришанов. До всего им было дело: и до кителя, и до…с кем спит Старший морской начальник бухты Сельдевой и всей прилежащей к ней Акватории… И проморгали Советскую Власть!!!

Во всём обозримом флотском пространстве один единственный, кто не расстаётся с кителем по сей день – это Андрюша Артюшин, который на всех Международных Конгрессах подводников выделяется своим белоснежным кителем с высоким воротником. Если бы ему ещё и погоны с чёрными орлами, то сходство с Колчаком было бы ему обеспечено. Я имею в виду кинофильмовский вариант. Вот с ним в компании Игорь Курдин и Фёдор Абрамов на одном из Международных Конгрессов моряков-подводников.

По окончании мальчишинского разгула мы с Юркой Литвинцевым намеривались поехать к нему домой. А перед этим решили поискать приключения. А где их лучше найти, как ни в ресторанах. Благо все рестораны города мы знали по памяти. На «ликбезе», где нас надводников на казарменно двухярустно-койковом режиме готовили в подводники в 51 УОПП`е (Учебный отряд подводного плавания. Училище, наше ТОВВМУ, тогда ещё было надводным). И этой сотней с лишнем лейтенантской «недорослю» командовал капитан I ранга Андрей Яйло. О нём будет отдельный рассказ. Об этом колоритном, рослом, красивом с греческой фамилией и с таким же греческим профилем человеке, проходившем в холостяках вплоть до капитана П ранга, на него заглядывались все женщины бухты «Постовой» – об этом мне рассказывала моя мама, Домна Тихоновна. И я его помню с детских лет: во время войны он командовал подводной лодкой Совгаваньской бригады, как и мой отец Павел Васильевич. После войны – бригадой подводных лодок в Порт-Артуре. Последний раз я, капитан I ранга, встречался с капитаном I ранга в отставке Яйлой в Севастополе в конце шестидесятых годах. Тогда он наговорил мне на диктофон свои стихи о Совгавани, прямо-таки патриотические стихи, и передавал приветы моему отцу – командиру ПЛ «М-46» и командиру её БЧ-V Анатолию Степановичу Сергееву, помня их по совместноё службе.

Но вернёмся к нашим искателям приключений на свою «G…», которые знали все рестораны Владивостока наперечет. Дело в том, что Яйло завёл специальную прошитую и скреплённую сургучом тетрадь, в которой перечислялись все рестораны города, посещение которых нам, лейтенантам –«школярам» было под роспись запрещено, кроме Офицерского. А как он (!) с пафосом распекал нас на утренних ежедневных построениях и по субботним «разборкам полётов». Воспитывая как-то лейтенанта, генеральского сынка: «Вы позорите генеральские погоны своего отца. Двадцать Вам суток ареста и передайте своему папе – «Привет!». Говорилось виртуозно, несколько, с греческим акцентом.

Всё же вернёмся к искателям приключений. После коллективного застолья, мы с Юркой Литвинцевым, прежде, чем ехать к нему домой решили пробежаться по увеселительно – «злачным» местам Центра Владивостока. Пробежались…, прихватив из «Золотого рога» бутылку коньяка и шоколадку для Татки – Юркиной жены. Начали ловить такси. И в этом нам помогал милицейскиё сержант Коля (столько лет прошло, а помню!). Заодно с ним и бутылку оприходовали, и закусили Таткиной шоколадкой, благо у Коли оказался складной стаканчик. Знаменательно, что было это в подъезде дома, Ленинская, 17, где прошли курсантско-лейтенантские годы моей юности. Как знак Памяти: на перилах лестницы осталась метка – зарубка от моего курсантского палаша. Да, и детей моих – Андрюшу и Леночку привезли сюда из роддома. Вот так-то навеяло на меня лирика воспоминаний.

Как бывает в подобном случае: при выходе из такси мы потеряли друг друга из вида: и я направился на запасной «аэродром». По пути пару раз приземлился… вдруг, и ни с того, и ни с чего земля приближается, и чувствую лицом мягкое соприкосновение асфальта. Приняв вертикальное положение, тут же, первым делом, ощупываю под плащ-пальтом: на месте ли Орден Красного Знамени… и дальше в путь. Пока не добрался до изначального пункта нашего с Юркой движения, т.е. Ленинская, дом 17. Поднялся на второй этаж. Позвонил. Дверь открыла Зинаида Ивановна, мама Начальника Дальневосточного Крабофлота. Несмотря на позднее время бывшие мои соседи по квартире устроили мне, Краснознамённому бедолаге, радушный приём. Отпоили чаем вприкуску с индийским снадобьем «sedalgin». Надо-таки, прямо сказать – отличный оздоровительный препарат. Так что поутру я был уже в полной Боевой готовности. Что нельзя было бы сказать о Штабе Краснознамённого Тихоокеанского Флота, судя по некоторым его фигурантам. Так, Юрий Анатольевич, придя домой устроился на унитазе, прислонившись ухом к горячей трубе для сушки полотенец, так и проспал до утра. Дома у Юры царил домострой, так, что никто не мог потревожить его сон. И в Штаб Флота он явился с перевязанным ухом, как тот «Дуб» из к/ф «Приключения Шурика в исполнении актёра Павлова. Штаб Флота с такими управленцами был полностью неуправляемым: американцы, имея горький опыт, могли бы сделать с Владивостоком свой американский Пёрл Харбор, а японцы – голыми руками отхватить Курильские острова вплоть до Камчатской Лопатки (есть такой мыс на южной оконечности полуострова). Это у них был последний шанс. Правда, лет через десять я был представлен к ордену «За службу Родине», но памятуя французского адмирала Jean-Marie Mathey: «Cherchez la femme», – награда так и не нашла своего Героя. Так что и на этот раз японцам вместе с американцами крупно повезло.

Возможно, в изложении следующих глав книжки я ещё вернусь к некоторым нюансам. Всё же, как-никак вопрос стоит о Боеготовности.

(публикуется под редакцией автора)

Если в одной из предыдущих глав я отталкивался от лорда Байрона, его поэмы «Паломничество Чаильд Гарольда, то здесь я обращаюсь ко Льву Николаевичу Толстому, его роману «Война и Мир», который общепризнано лежит в основе величественного здания русской классической литературы.

Итак, Лев Толстой:

«Долголетним военным опытом он (Кутузов) знал, старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся со смертью, нельзя одному человеку и знал, что решают участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска…и руководил ею, насколько это было в его власти».

Лев Николаевич не мог ни знать слова Омара Хайяма:

«Упавший духом гибнет раньше срока».

И ещё. Из зарубежных литературных источников о Первой Мировой войне:

«…итальянские части имели поражение от немцев, руководимых молодым полковником Эрвином Ромелем потому, что они были лишены воинского духа».

В этой главе я хотел показать, в каких условиях на подводных лодках формируется и укрепляется этот самый воинский дух. Но, немного поразмыслив, пришёл к выводу, что через все мои «Ежики…» они, эти условия, проходят красной нитью. И тем не менее, эту идею, которую я вынашиваю уже более полугода, свой замысел я должен всё же обозначить.

На первый взгляд, что может быть общего между мемуарами немецкого гросс-адмирала Карла Дёница и альбомом cоветского капитана I ранга Александра Шаурова, командира атомохода «Казань», мастера литературно--художественного слова в рисунках.

Естественно, общее – они оба профессионалы–подводники. А теперь внимательно вчитайтесь в текст и вглядитесь в рисунок на обложке альбома и на то, что следует за ним (представить всё содержание нет возможности, да, и этого хватает вполне). И одновремённо вдумайтесь – к чему бы это?

Карл Дёнец:

«Меня манила романтика службы на подводных лодках, завораживали бескрайние просторы океана, его темные глубины, таящие в себе неведомое...»

Здесь я прерву гросс-адмирала ещё одним литературным классиком – великим американским поэтом Робертом Фростом:

Нрав у людей такой.
Им на песке не лень
К берегу сесть спиной,
В море глядеть весь день
Парусной лодки крыло
Там оживляет вид,
Порою воды стекло
Чайку на миг отразит.
Берег хорош собой,
Многообразен стократ.
Но бьёт о песок прибой
И люди в море глядят.
Не видят они далеко,
Не видят они глубоко,
Но хоть и бессилен их взгляд,
Они всё равно глядят.

И изначально, чтобы войти в тему: прогуливаясь по Севастополю с мамой Домной Тихоновной я, малыш, только что, научившись ходить и выговаривать отдельные слова, обходя лужу, указывал на неё ручонкой: «Море!»

Мой приёмный сын Руслан, когда мама Татьяна Яковлевна, вела его за ручку в музыкальную школу, неся в другой руке скрипку, тот с тоской смотрел на море. Если с первым всё ясно, то второй, пройдя все необходимые ступени флотской службы от матроса до второго помощника, уверенно идёт в капитаны крупнотоннажного судна. Надеюсь, к написанному в моих морских сборниках будет и о нём, как о капитане.

Но, вернусь к прерванному мною Карлу Дёнецу: «Меня манила романтика службы на подводных лодках, завораживали бескрайние просторы океана, его темные глубины, таящие в себе неведомое, хотя я понимал, что подводник должен обладать решительностью, обширными знаниями и огромным опытом. Меня восхищала удивительная атмосфера единства и сплоченности, неизменно царящая на подводной лодке, когда каждый человек является неотъемлемой частью единого целого. Некой новой общности людей, называемой командой подводной лодки. Уверен, что в сердце каждого подводника никогда не замолкает зов моря, он всегда гордится доверенной ему задачей, считает себе богаче всех на свете королей и ни за какие блага не согласится поменяться местами ни с кем».

А что касаемо Саши Шаурова, то его электронный адрес сам за него говорит: Александр Шауров <доброеутровам(собачка)яндекс.ру>

И ответ на вопрос: "К чему бы это?"

Да, к тому, что они дополняют друг друга. Самоирония, смех – признак здорового коллектива, здоровой нации. И то, как подводники Мира ежегодно собираются на свои Международные Конгрессы – это тоже о чём-то… и о многом говорит.

«В подплав шли и, как правило, молодёжь» – Это выдержка из Валентина Пикуля, его «Моонзунда» Я же не помню никого, кто прижился бы в коллективе подводников с 25-летнего и более возраста. Молодыми офицерами, да и тогда, когда стали значительно старше, панически боялись быть списанными за какие-нибудь прегрешения на берег или на надводные корабли.

На АПЛ «К-66» случился пожар в VI, турбинном отсеке. Расследовала комиссия штаба Тихоокеанского флота. Обошлось без «зубодробительных» выводов.

Через неделю другая…, большая московская комиссия из электромеханического и корабельно-строительного «лобби». В неофициальном застолье провозглашали тост за «героический экипаж». Но… приходит приказ Главкома ВМФ: старпома, т.е. меня снять с должности и это в то время, когда я готовился командиром на «новостройку», Вилен Петровичу Рябову – командиру «НСС»(неполное служебное соответствие) от Министра Обороны. А с Васи Горбарца – командира БЧ-V «как с гуся вода»: сработали «честь мундиров» корабелов, разработчиков, конструкторов и другие потаённые рычаги. Что позволило Васе дослужиться до контр-адмирала, начальника технического управления Тихоокеанского флота.

Командир дивизии и командир эскадры контр-адмиралы Н.Б.Чистяаов и Я.И. Криворучко приняли активное участие в моей судьбе и позволили мне слетать в Москву на приём к Главкому ВМФ с просьбой оставить меня в плав составе. И я, капитан II ранга, был назначен с понижением помощником командира АПЛ «К-31». Когда я вступил в должность, на лодке говорили: «У нас нет помощника, у нас два старпома. А старпомом там был мой тёзка капитан Ш ранга Альфред Берзин. Ни пробыв и месяца в новой должности, я был назначен приказом командира эскадры временно исполнять вакантную должность старпома на АПЛ «К-14». Через год восстановлен в старпомах, а ещё через год назначен командиром АПЛ «К-14» и ещё через год на Боевой Службе получаю поздравительные телеграммы от Министра Обороны, Главкома и Командующего Флотом о присвоении мне звания «Капитан I ранга». Несколько позже поздравления от них же: с награждением Орденом «Красного Знамени» (в народе называемым – Боевым)

А в 1970 году в Бискайском заливе загорается и тонет атомоход «К-8». Этому нужно было случиться, чтобы «механические» высокопоставленные чины прозрели: причиной пожара были короткие замыкания в силовой сети. Вице-адмирал Бисовка вынужден был признать, что зря тогда сняли старпома Софронова.

У каждого подводника-атомника имеется личный дозиметр, накапливающий суммарную дозу облучения. И чтобы не быть отстраненными от службы на АПЛ, как получившие предельную дозу, мы, зачастую, свои дозиметры оставляли на берегу, в раздевалке. Совершенно не задумываясь о последствиях своему здоровью, из стремления быть первопроходцами, романтиками, воодушевленные сознанием служить своей Стране на передовой технике, на современнейших подводных крейсерах. Чем безмерно гордились. И эта велико подводническая гордость порой захлёстывала через край и была на грани велико подводнического шовинизма в его добром, ироническом понимании. Да, и оно само, это претенциозное понятие берёт свое начало от имен французского солдата Н. Шовена, поклонника императора Наполеона.

Подводная лодка «С-335» после постройки на заводе им. Ленинского Комсомола готовилась вместе с ЭМ «Вразумительный» к совместному переходу из Комсомольска на Амуре во Владивосток. Я, командир БЧ-I-IV лодки, вместе со старшиной команды радистов и шифровальщиком прибыл на борт эсминца за необходимыми документами по связи. Когда мы поднялись на борт корабля и старшины увидели на юте (корме) направляющие рельсы для минных тележек, то они оба воскликнули: «О! У них здесь железная дорога!» (Как тут не сдержаться от этого самого велико подводнического шовинизма!!!)

Эта наспех сколоченная группа кораблей должна была по пути следования зайти на Совгаваньскую военно-морскую базу для пополнения необходимых запасов: по Амуру шли облегченные, на буксире в плав доках. А далее по Татарскому проливу лодка за ЭМ в кильватере.

Полуостров Меньшикова, ограничивающий гавань от Японского моря, соединен с материком узким, высотой с метр-полтора, перешейком. Его, перешейка, малая высота, неприметная на расстоянии, создавала видимость входа в залив .

При подходе к полуострову, эсминец вдруг начал поворачивать вправо, в сторону ложного входа. Я, штурман, находясь на мостике, скомандовал сигнальщику: «Дать на эсминец сигнал «Веди» (Курс ведет к опасности). Эсминец, как ветром сдуло с поворота, и он лёг на прежний курс. Вопрос – почему я, с высоты обзора 613 проекта, на много меньше, чем у надводного корабля узрел этот самый опасный вход? Да, потому, что в детстве я по этому перешейку ездил на велосипеде в школу №4 рыболовецкого колхоза «Заветы Ильича», хотя нас, школьников, возили туда через бухту на катере. А главное второе: в этом небольшом заливе, ограниченным полуостровом Меньшикова, перешейком и справа скалами Приморья, в те, далёкие сороковые, села на мель подводная лодка «М-46» под командованием моего отца, Софронова Павла Васильевича. Я пишу «села», а не «сидела» на мели. Командир БЧ-V старший лейтенант А.С.Сергеев: «Подводная лодка – не корабль». Что-то осушили, что-то передули, перегнали, и об этом инциденте можно было бы и забыть. Но в 90-ой бригаде подводных лодок, ещё долго этот безымянный заливчик назывался бухтой Софронова. Справедливости ради, были ещё подводные лодки, чьи корпуса опробовали песчаный грунт в районе перешейка полуострова Меньшикова. Достоверно – это ПЛ «М-15», командир Соколовский И,Л.

Анатолий Степанович Сергеев был наставником и учителем в моей лейтенантской подводнической жизни. Службу он закончил начальником кафедры Ленинградского кораблестроительного института.

Подводники сами знали на что идут, а их жёны и дети понимали, что отцы и мужья служат в“ПОДРАЗДЕЛЕНИЯХ ОСОБОГО РИСКА”. Как иллюстрация к этому. Сыновья известных подводников – командиров, погибших во время Великой Отечественной Войны вместе со своими лодками, капитан-лейтенантов Н.К.Мохова и А.М.Каутского, продолжили их дела. Целый ряд послевоенных подводников пошли по стопам своих отцов. Это и Феликс, сын командира дивизиона «Ленинцев» Б.А.Котловского.

Капитан II ранга Зайдулин. Измаил Матигулович оставил после себя достойную плеяду офицеров-подводников: сыновей – капитанов первого ранга Джамала и Рустама; племянников – братьев-близнецов Чефоновых: контр-адмирала Олега и капитана I ранга Игоря. Представляете, что вытворяли эти близнецы в курсантские годы, да и в лейтенантские тоже.

А таких адмиралов, как Владимира Петровича Цветко и первого Главкома ВМС Украины В.Г.Бескоровайного, стали командирами атомоходов. Не исключено – есть и другие фамилии, и целые династии подводников. Представителем одной из них является автор этих строк. Мой отец, Софронов Павел Васильевич во время Великой Отечественной Войны командовал подводной лодкой «М-46», что показано в научно-популярном издании «Хроника начального периода Советского подводного плавания (1918–1941 гг.) автора Ковалёва Эрика Александровича:

«Короли подплава
В море червонных валетов»

Командиры же, чьи дети не продолжили дела своих отцов, сокрушались этим. А командир легендарной ПЛ “Б-90” А.Ф.Глебов даже назвал своих отпрысков «бескрылыми». Легендарность “Б-90” в том, что на ней командирами были небезызвестные на Флоте Живописцев и Э.Толкун.

И когда в праздничные дни или по другому случаю, подводники позволяли себе несколько расслабиться, в окна командиров и адмиралов, обычно по ночам, в городках подводников залетают музыкальные вариации из «варяжского гостя» в исполнении юных мичманов и лейтенантов: «Мы в море рождены… умрём на море!» Нет, это не бравада, а чувство причастности к серьёзной мужской профессии, оптимизм и уверенность в себе. И особые братские отношения среди подводников сложились в условиях риска и постоянной напряженности. Ведь подводные лодки - сами по себе сложные инженерно-технические сооружения с повышенной степенью опасности. Вот высказывание прославленного советского подводника, Героя Советского Союза Магомета Имадутдиновича Гаджиев:

«Нигде нет такого равенства, какое существует на подводной лодке, где все или побеждают, или погибают».

Пора отойти от избитых, сухих, формальных, определений, как «Объединение подводников», «Организация», «Ассоциация». Пусть они останутся у коммерсантов, финансистов-ростовщиков, у работодателей – пожирателей прибавочной стоимости, завсехдателей седьмых километров, в том числе и одесского, и прочей сволочи, говоря языком майора Баклан – командира роты Нахимовцев, фронтовика, увешенного боевыми наградами. Для подводников – братство и только братство.

Среди воспитанников (питонов) Ленинградского Нахимовского училища было целое течение «Бакланизм», когда высказывания майора записывались, как афоризмы. К примеру, «Воспитанник должен быть, как штык – вбил в стенку…и не шевелись!». Или ещё: «Разомкнись от меня и до следующего столба!» и целая тирада, связанная со словами «…и прочая сволочь». Одни из составителей и носителей этого устного словаря – Слава Замарев и Толя Луцкий, будущие контр-адмиралы, командиры соединений атомных подводных лодок.

Легко сойти с колеи сюжетной. Но ещё труднее войти в неё обратно. Что я и попытаюсь сейчас это сделать. Да, не обессудьте и простите меня, читатель, за повторы. Если они и есть, а они есть, то уже со значительными дополнениями.

Имя эскадренного миноносца «Вразумительный» подтолкнула к мысли, как того классика, который, ухвативший за одно слабое звено вытащил всю историческую цепь событий. Или, как представитель северного народа, что видит о том и поёт. Я же пишу, что всплывает в моей Памяти и как можно больше должны быть озвучены печатным словом Имёна и Фамилии с кем пересекались мои флотские и жизненные пути-дороги – это моя сверхзадачи.

Нельзя, чтобы все эти люди, личности, создававшие Флот, защищавшие Государствен¬ные и Национальные интересы, оставались в забвении безымянных героев?! Я постараюсь по ме¬ре своих сил и возможностей, как можно, больше, хотя бы до нескольких сотен имён и фамилий озвучить в моих книжках. И чтобы они продолжали жить в людской памяти. И как знать. Может, когда–нибудь найдутся авторы, подобные Владимиру Крепсу и Клементию Минцу, создавших в своё время великолепный Сборник радио пьес из цикла «На волне знаменитых капитанов» (Издательство «Искусство»), когда Ге-рои книг, стоявших на библиотечных полках, выходят по ночам из своих переплетов и виртуально будут общаться между собой. Ах! В каких только переплётах они не были в своей реальной жизни!!!

Директор Одесского городского издательства и типографии, в которой печатаются мои книжки Красницкий Виктор Иванович как-то в разговоре: «Альфред Павлович, Вы делаете благородное дело, Вы даёте людям бессмертие. Книги вечны и люди продолжают жить на их страницах. К тому же типография обязана с каждого тиража издания отправлять по экземпляру в областные библиотеки, в том числе и в Президентскую».

Так что, дорогие читатели, не обессудьте, а присылайте мне свои отклики, отзывы, уточнения по фактам и событиям, и я обеспечу Вам печатное бессмертие.

Итак, ЭМ «Вразумительный». На нём с некоторым разносом по времени был старпомом мой школьный товарищ и друг Николай Свирида (школа №4 Советская гавань, затем «Подгот», ТОВВМУ, ВОЛСОК и служба на камчатской эскадре подводных лодок).

А тогда, первого сентября аж очень далёкого года (1940) на пороге этой Школы меня встречает ученик, очень интеллигентного для тех мест вида, в бриджах с пуговичками, и спрашивает меня: «Мальчик, ты в какой класс?. Этим школьником был Коля Свирида. И пошло, поехало на всю жизнь. Вместе в школе, вместе в Военно-Морском Подготовительном училище и в Высшем. Мы даже с ним вместе были влюблены в нашу одноклассницу, отличницу, москвичку Римму Шинскую. Он в надводники – штурман, затем командир Морского тральщика «МТЩ-92», старпом 'скадренного миноносца «Вразумительный», новейшего по тем временам 56 проекта. А я в подводники. Встретились в Ленинграде на «ВОЛСОК`е» - Командирских классах подводников, куда он попал с моей подачи и благодаря моей пламенной агитации. В период бурного развития подводного и уже начавшегося атомного флота в подводники брали на должность помощников командиров ПЛ командиров тральщиков и старпомов эсминцев с обязательным прохождением ВОЛСОК`а (Высшие Ордена Ленина Специальные Офицерские Классы), где для них был открыт специальный класс помощников командиров ПЛ. После Ленинграда мы опять вместе, но уже на Камчатке.

Коля помощник у Георгия Мефодича Иванова на дизельной ПЛ «К-136» 629 проекта. И после нескольких лет старпомство был переведён в Москву в Главный штаб ВМФ. Подводников с надводным прошлым охотнее брали в штабы: опыт службы на эсминцах, крейсерах больше предрасполагала к штабной работе. И, естественно, уже из Москвы Николай Иванович помогал моему Отдельному дивизиону к переходу на штатное расписание бригады с береговой базой и прочими связанными с этим надстройками и приложениями. Первым делом, он прислал мне вместо моего старенького, потрепанного «Газ-59» новенький прямо с Ульяновского завода «УАЗИК». Теперь в штаб Флотилии, на Военные Советы, да и часть подводных лодок дивизиона базировалось на противоположной стороне Авачинского залива, я мог ездить самостоятельно, один без шафёра, не боясь поломок в дороге: машина-то новая, а путь вокруг «Авачи» не короткий – это около двухсот километров. Правда, весь Политотдел Спец частей вместе с Особым сбивались с ног: куда же комдив уехал, оставив своего водителя – главного сонаблюдателя спецотделов в кубрике на плавбазе. Встречаясь здесь, в Одессе (видите, ещё одна встреча!) с заместителем начальника тогдашнего Политотдела Петром Захаровичем Паньковым, я позволяю себе шутить: «Весь Ваш политотдел, Петя, был озабочен, где же начальник Гарнизона, Старший морской начальник, и проморгали Советскую Власть». А Старморнач всего лишь после Военного Совета заехал в библиотеку Дома Офицеров. Ведь Наша Страна была самой читающей страной в мире.

И тем не менее, к месту здесь будет французское: «Сherchez la femme (ищите женщину)!»

Может быть, я не очень плавно перехожу к «Морской стихии» и всё что связано с нею. И тем не менее я перехожу к ней.

Ежегодно в мире по неизвестным причинам пропадают до 4-5 крупных морских судов. Одной из версий может быть… В океане, в районах активного вулканического образования, в начальной его стадии, из возникшей на дне океана скважины истекает масса вулканического газа, который в условиях колоссального давления (1 атм. на 1 метр столба воды) растворяется в воде. Судно, попадая в эпицентр подводного извержения, в эту «газированную воду», плотность которой значительно ниже той, что была в ванне у Архимеда, из которой он, голый, выскочил на улицу с криком: «Эврика!», и это судно начинает тонуть. Происходит всё настолько стремительно и непонятно для экипажа, что никто не может сообразить, в чём дело и даже подать сигнал «SOS».

На подводной лодке всё значительно проще: в надводном положении – успей только прыгнуть в рубочный люк, задраив его за собой, подав необходимые при этом команды; в подводном же положении – это обыкновенная, рутинная подводническая служба. Рулевой на горизонтальных рулях постоянно наблюдает за глубиномером и удерживает заданную глубину погружения, чувствуя при этом «легка» или «тяжела» лодка, о чём докладывает вахтенному офицеру и тому, кто несёт командирскую вахту, а это – сам командир или его старпом. По «высочайшему волеизъявлению» им может быть и старший на борту, о чём мною рассказано уже предостаточно. И все эти начальники, находящиеся в Центральном посту, постоянно или с некоторой периодичностью бросают свой взор на указатель глубиномера.

Мне случалось бывать в этих опасных местах. Один раз – это пролив Бабаян, возле Филиппинского острова Лусон на сухогрузе «Одесса» Дальневосточного пароходства, где я был 3 штурманом без отрыва от подводнической службы. Судно следовало в Новороссийск с железной рудой из Приморья, бухты Тетюхе. Когда шли туда, то на горизонте еле дымился чуть выше уровня моря островок, а уже на обратном пути из Одессы на этом месте мы увидели нечто – дымящееся, коническое, похожее на вулкан. Второй случай – это уже на атомной подводной лодке «К-14» в Тихом океане в районе Центральной Америки ближе к Югу, в зоне активно дышащих недр под глубинным слоем Мирового Океана. Там уж приходилось выбираться из «газировки» полным ходом с сорока тысячами лошадиных сил на оба винта. Тогда как раз и проявилась та самая счастливость атомной подводной лодки «К-14». Может быть, сейчас следует сделать некоторое отступление, чтобы рассказать – в чём же заключается эта счастливость АПЛ «К-14».

Прав был командир 45 дивизии контр-адмирал Н.Б.Чистяков, когда, инструктируя меня перед выходом в море, говорил: «Командир, в море не «гарцуй». Волна ударит, изоляция осыплется, короткое замыкание!..» Лодка была уже не молодая: шёл ей второй десяток. Да, к слову, тогда исполнилось 10 лет, как «К-14» была объявлена «Отличной подводной лодкой». В честь этого Юбилея Командующий Тихоокеанским Флотом наградил лодку Особой Грамотой, которая хранится у меня. Цветную ксерокопию уже в Ленинграде я передал замполиту Аристиду Ивановичу Соколову.

Так, Николай Борисович, как опытный подводник, подспудно, интуитивно чувствовал и обращал моё внимание на то, что лодке в море постоянно угрожает опасность. И как потом выяснилось – угроза для лодки длилась уже несколько лет. По крайней мере, между сроками планового осмотра и ревизии турбин.

Расскажу, с какой строгостью проводятся работы по вскрытию турбин, и какие при этом применяются меры предосторожности. Вот некоторые из них: строгий доступ в отсек по списку, снаружи – вахтенный с автоматом, внутри – с боевым ножом; одежда всех работающих и заходящих в отсек должна быть без пуговиц (на завязках) и без карманов. И, тем не менее, при снятии кожуха с одной из турбин были обнаружены два крепёжных болта на станине, с которой соединяется верхняя половина кормового подшипника оси турбины. Болты стояли вертикально на своих «шляпках» так, что в любой момент они могли упасть на ювелирные лопатки турбин. А это грозило не только потерей хода лодки, скажем, при потере плавучести, но и тепловым, чернобыльским взрывом реактора. Избежать этого – вот в чем заключается главная СЧАСТЛИВОСТЬ happy submarine «К-14». НАША ЛОДКА ОБЕРЕГАЛА НАС !!!

А болты – это происки пресловутого человеческого фактора, что в переводе на нормальный язык – разгильдяйство и охламония. Бывает же, когда хирурги оставляют свой инструментарий в зашитой ими полости. Но не исключён был, конечно, и злой умысел.

Это внутренние опасности. А что подстерегает лодку снаружи (?!). Хотя они обе вместе и с другими в тесном «содружестве».

Бывает и такое, что характерно для Японского моря, когда рельеф дна способствует каждой короткой волне быть её «девятым валом»: что я испытал на дизельной подводной лодке «С-286». Во время шторма лодку на глубине 100 метров медленно, монотонно кладет на борт до 30-40 градусов. Здесь уже была опасность в другом: как бы не расплескать электролит из аккумуляторных баков, а если нерадивый электрик и в аккумуляторной яме хотя бы следы морской воды, то это уже хлор со всеми вытекающими последствиями. Большой крен чреват еще и тем, что могут не выдержать крепления к фундаментам таких тяжёлых устройств, как дизеля, электромоторы, воздушные компрессоры.

В надводном положении шторм отрывает листы металла лёгкого корпуса и ограждения рубки. При такой волне погрузить лодку не только проблематично, но и опасно. Взбудораженное море выталкивает лодку из себя, как инородное тело и не дает ей погрузиться, к тому же, в этой обстановке нельзя использовать носовые горизонтальные рули – рули погружения, чтобы не вывести их из строя. Остаётся одно – до разумного предела утяжелить лодку. И когда она камнем начинает падать вниз, успевай только вовремя продуть цистерну «быстрого погружения», дать «пузырь» воздуха высокого давления в среднюю группу цистерн главного балласта и: «Пошёл ГОН! (главный осушительный насос) из «уравнительной» за борт!». И всё это одновременно и архисрочно: на ста метрах эти меры уже не эффективны. Если пролетели стометровую отметку глубиномера, только ходом можно выбраться из создавшейся критической ситуации. Здесь уже вся надежда на «управленцев» (КГДУ – командиров групп дистанционного управления реактором), на их мастерство, чтобы вовремя подхватить компенсирующую решетку, не дав этим заглушить реактор, что приведёт к потере хода лодки в случае срабатывания аварийной защиты.

И всё же большую «опаску» я чувствовал на надводных кораблях. Особенно на круизных лайнерах: кругом подвыпившие, мягко говоря, туристы, и курят где попало… легендарного подводника Героя Советского Союза Израиля Ильича Фисановича есть такие стихи. В них о Воинском Духе и о надёжной палубе подводной лодки.

Нет выше счастья, чем борьба с врагами,
И нет бойцов подводников смелей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.


Простились мы с родными берегами.
Крепчает шторм, и волны хлещут злей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.

В морскую глубь на смертный бой с врагами
Идёт подлодка, слушаясь рулей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.

СЛАЖЕННАЯ РАБОТА ВСЕГО ЭКИПАЖА обеспечивает безопасность и выполнение поставленной боевой задачи, чтобы всегда исполнялись пожелания в виде тостов на застольях подводников: «Чтобы количество всплытий равнялось количеству погружений!». Говоря об экипаже, как о едином и целостном организме нельзя не упомянуть и о других лодочных, менее «героических», профессиях, но создающих настроение подводникам. К примеру, интендант на ПЛ «К-14» мичман Николай Данилович Лазаренко, один из тех создателей этого самого психологического настроя.

Представьте: далеко за полночь. Лодка уже более месяца на боевой службе. По готовности № 2 «подводная» на вахте одна смена. Остальные две отдыхают, чтобы днём экипаж мог в полном составе после короткого отдыха ночной смены заниматься: тренировками на боевых постах, учениями и обслуживанием механизмов и техники. Хотя с понятием «день» на лодке всё перепуталось со временем, кроме для внешней связи, что идёт строго по московскому. Судовое камчатское значительно отличается от времени поясного, и стрелки часов, тем не менее, не переводятся, чтобы не создавать полную временную неразбериху. Итак, ночь, на вахте одна смена, обеспечивающая как внутреннюю, так и внешнюю составляющую своего «бдения». Монотонно, спокойно течёт ночное время, нарушаемое каждые полчаса докладами в Центральный пост вахтенными отсеков об осмотре их, о состоянии и о других специфично значимых параметрах, а концевые отсеки – ещё и о глубине погружения. Насколько эта кажущаяся безмятежность соответствует действительности, расскажу несколько позже.

И вот по отсекам с чувством собственной важности, неторопливо, в состоянии легкой «весёлости» проходит Николай Данилович (в экипаже, да и в дивизии подводных лодок он просто Данилыч). В руках у него полиэтиленовый, дуковский мешок с округлым дном полный свежевыпеченных пирожков, традиционно, с печёночным паштетом, обжаренным с луком. Для любителей сладкого – с яблочным или сливовым повидлом. И каждому на боевом посту по пирожку, а то и по два. Подводники, право, заслужили такую похвалу: «взять пирожок с полочки». А он сам же, этот пирожок – тут, как тут. Разве это действо Данилыча не повышает настрой и сплочение экипажа, а в общей слаженности и воинский дух, от высоты которого и обеспечивается победа войска на поле брани (Лев Толстой). Немного о самом Н.Д. Лазаренко. Окончил юрфак Одесского университета. Весь его вид: высокого, под два метра, плотного, без излишеств атлета, внушал доверие и уважение. А когда он вместо мичманской шинели надевал гражданское пальто и шапку, носимой по тем временам партийной элитой, «а ля хрущёв», то «неприкасаемые» принимали его за своего. Это позволяло Николаю Даниловичу «внедряться» в хозяйственные структуры Камчатской области, естественно, для общего блага экипажа. Так что мы тогда не испытывали особого дефицита в чем-либо даже в тот пред перестроечный период.

Наклоняясь к кассе Аэрофлота, на которой объявление: «Билетов нет!», он своим баритоном, не ниже уровня статуса первого секретаря обкома, спрашивает: «А депутатам Верховного Совета?!». Весь его облик не вызывал никакого сомнения, и билет тут же выписывался со слов, не требуя к этому документа личности.

А когда экипаж, сдав лодку «резервному», и убывал в отпуск, то можно было наблюдать в аэровокзале такую картину. Данилыч в своей неизменной «хрущёвке» важно вышагивает через тесную очередь к стойке регистрации. Рядом с ним помощник командира АПЛ Вадим Соколов в форме капитана 3 ранга, согнутый под тяжестью двух весомых чемоданов, на недоумённые взгляды: «Я адъютант, это мой начальник». Можете себе представить, что это за величина, если при нём состоит старший офицер, да ещё и с чемоданами

Будучи уже на пенсии, после увольнения из Военно-Морского Флота, работая заместителем директора птицефабрики в г. Адлере (я был у него в гостях), он и там был душой коллектива и, естественно, компании. Когда его друзья организовывали застолье в одном из сочинских ресторанов, то для лучшего и более изысканного своего обслуживания предупреждали ресторанного хозяина, что на банкете будет сам зам. министра. И когда Николай Данилович с некоторой паузой входил в зал, то мужчины уважительно вставали.

Ещё на службе при передаче лодки «резервному экипажу» при убытии в санаторий после боевой службы, когда возникали сложности, что и как передавать, когда третье дивизионы БЧ-V мерились длинной пожарного шланга и тот ли у них калибр пожарной «пипки» (кстати, об этой пожарной «пипке» и вместе с ней и об Адмирале Флота Касатонове – старшем… рассказ ещё будет). Итак, пока механики «мерились», Николай Данилович и его коллега со «второго экипажа» мичман Алексеев уже через 30 минут мне докладывают: один сдал, другой принял. А там продовольственные ценности - такая вкуснятина (!!!), как вино, шоколад, вобла, цыплята в сметане, говяжий язык, московская колбаса твёрдого копчения, икра и прочее, прочее. К примеру, «осётр в собственном соку»: единственный раз я видел эти консервы в магазине и то в Москве, в Елесеевском гастрономе на Тверской (тогда ещё на ул. Горького). На этом я, пожалуй, закончу свой рассказ о замечательном человеке Николае Даниловиче Лазаренко.

Экипаж АПЛ «К-14» - это сам сгусток достойных людей. Успею ли я их всех обессмертить на страницах моих книг и в интернете тоже (?!)

Но продолжим. Если предыдущий, мною рассказанный, обеспечивал, как мог, уровень Воинского духа, то этот – само воплощение Воинского духа. Я о штурмане, затем о старпоме подводной лодки «К-14» и о нём же – о Командующем Краснознамённым Северным Флотом Олеге Александровиче Ерофееве – трёх звёздном адмирале.

Стратег «К-171». Командир капитан 1 ранга Анатолий Брычков. Лодка у пирса в пункте приёма оружия. В период регламентных работ с ракетой произошла разгерметизация баков горючего и окислителя. Возникла опасность взрыва. Командующий флотилии приказал начальнику штаба 25 дивизии капитану I ранга Олегу Ерофееву прибыть на лодку разобраться в обстановке и принять меры, что тот и сделал. Во избежание масштабной катастрофы с лодкой и с прилегающем побережьем Камчатки НШ приказал: «2/3 экипажа высадить на берег», – и с одной сменой вышел в океан и около двух недель плавал в подводном положении, пока в ракетной шахте «всё не перебродило». А ядерная головка ракеты самопроизвольно вылетела уже, когда лодка была в дали от берегов, не причинив никому вреда. Аварийная партия завода изготовителя ракеты, прибывшая на лодку за тридевять земель с другого конца Нашей когда-то необъятной Родины выходить в море отказалась и не выходила.

Что касаемо подробностей и судьбы самой головки, то могут быть лишь авторские домыслы и не более того: хоть и Государства того уже нет, но Верность Присяге всё же обязывает.

Так уж повелось, что для полноты описываемого сюжета, факта, портрета я возвращаюсь к ранее, 5-ти – 10-ти лет написанному. Думаю, что незначительный тираж того издания мне эти повторы позволяет, увеличивая круг читателей. Да, и дотошные «софроноведы» если таковые есть, за исключением моих близких родственников, будут ко мне снисходительны. Так и сейчас, делая вставку об Олеге Ерофееве, что потянуло за собой цепочку событийных Имён и Фамилий.

Вся идея этой главы заключается в её названии. Для большей наглядности этому я приведу отрывок из 2 части «Истории 45 дивизии атомных подводных лодок», любезно предоставленной мне её составителями.

«В 1980 году в командование соединением вступил капитан 1-го ранга Ерофеев О.А., которому вскоре было присвоено звание контр-адмирал. До назначения на эту должность Ерофеев исполнял обязанности начальника штаба 25-й ДиПЛ, но вместе с тем он был и ветераном 45-й ДиПЛ, поскольку служил на К-14 ещё в 1966 году. Начальником штаба дивизии был назначен капитан 1 ранга Игорь Иванович Гордеев.

По воспоминаниям подводников, это были непростые времена: приходилось в сжатые сроки принимать новые корабли, осваивать боевую современную технику, обучать личный состав и, прежде всего, молодых командиров. Комдива О.А.Ерофеева чаще всего приходилось видеть, пришедшего с моря, в добела просолённом от морской воды реглане, в насквозь промокших походных сапогах, с воспаленными от недосыпания красными глазами, с многодневной седоватой щетиной на щеках. Картину дополняла забытая и давно потухшая папироса, присохшая в углу рта. Он появлялся в штабе, как правило на 20-30 минут, чтобы снять обстановку в дивизии, дать самые необходимые распоряжения — и снова в море теперь уже на другой подводной лодке, с другим экипажем. И так месяцами...» (цифры из личного дела комдива: 267 в море из 365 дней прожиточного минимума на год – авторская добавка).

И ещё несколько строк об Олеге Ерофееве.

Чукотское море. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии готова к погружению, идти под лёд для следования на Северный флот.

А вот, как об этом, в официальном изложении:

1981 г. сентябрь. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии первый в ВМФ совершила подлёдный трансарктический межфлотский переход в западном направлении (к-р кап. 2 ранга Ушаков В.В., старший на борту – до Чукотского моря КДи ПЛ к-а Ерофеев О.А., далее КФл ПЛ в-а………….) из бухты Крашенинникова (г. Вилюченск) в губу Западная Лица (г. Заозёрск).

То, что это первый в ВМФ подлёдный трансарктический межфлотский переход в западном направлении, о многом говорит и ко многому обязывает. Комсомольский н/Амуре судостроительный завод им. Ленинского Комсомола лодку построил. В дивизии, которой командует контр-адмирал О.А.Ерофеев, её научили плавать и соответствовать своему боевому предназначению. В этом заслуга штаба дивизии в целом и каждого флагманского специалиста в отдельности. Если вышестоящие штабы – это направляющие, а больше, как проверяющие и контролирующие органы управления, решающие стратегические проблемы и задачи, то флаг спецы дивизий – это «рабочие лошадки», которые наравне с экипажами отвечают за состояние дел на лодке.

Но, а что сами экипажи подводных лодок?! На этом я остановлюсь поподробнее.

Ещё раз, пожалуй, процитирую ранее сказанное, чтобы показать сущность потогонной системы: «...при стоянке в базе и в море, в районах боевой подготовки, в условиях физических и нервных перегрузок, при ненормирован¬ном рабочем дне, когда люди и техника испытываются на пределе надежности и прочности…»

Начальник штаба отдельного дивизиона подводных лодок Женя Дук, бывало, останавливал строй подводников, понуро бредущих с лодки на ужин (и то, зачастую, оставленный в расходе): «Ну, что Вы идете, как пленные румыны!». А им нужно – скорее бы добраться до койки берегового кубрика или плавбазы… Порою, раздавался и глухой ропот: «Фильму давно не смотрим!». Хотя, в поздний час, когда «крутили фильму», то его смотрели два-три человека, остальные спали. Утренний подъём я делал на час позже и не строил на «святая святых» – подъём Военно-морского Флага.. чтобы как-то снять напряжённость: да была и опаска – экипаж может «вяло» поздоровается с командиром, что говорит о недостаточном «вотуме» доверия (так, по крайней мерили, считали в политотделе).

Командующий Флотом по докладам флагманских специалистов делает заключение о го¬товности лодки к выходу на боевую службу. А до этого она проверялась штабами: дивизии, эскад¬ры, Камчатской военной флотилии.

И вот докладывают флаг спецы Флота: БЧ–I, БЧ–II, БЧ–III, БЧ–IV, БЧ–V и службы – лодка гото¬ва, кое–что надо доделать, так – по мелочам. Затем флагманский врач Флота, как правило, в звании генерал–майора: «Экипаж не прошёл медосмотр и перед выходом на боевую службу ему положе¬но три дня отдыха». За ним, завершая выступления всех, флагманский «физкультурник»: «Экипаж не пробежал кросс 10 километров. И заключение Командующего: «Дать подводникам три дня отдыха, но за это время устра¬нить замечания: кое-что загрузить, кое-что доделать, пройти медкомиссию и пробе¬жать кросс 10 километров. Вот такие дела!!! В узком кругу я изрекал такую «крамолу»: «если в течении первых пяти суток Боевой службы лодка не утонет, то уже не утонет: все отсыпались.

Нечто подобное, но на много ранее… проверка хода подготовки к БС (боевой службе) но значительно в меньшем масштабе было и в Улиссе, когда 613–е только начинали свою боевую службу и то в акватории Японского моря, а уже через какое–то короткое время эти труженики выбивали полностью свой жизненный моторесурс у берегов Африки. Такая вот их…География! А начинали с малого, как всё Великое. И Улисс назывался Малым. И, как говаривал Касатонов–старший: «Все мы вышли из Улисса». Сам он командовал «Ленинцем» в этой бухте, а мой отец Павел Васильевич был у него командиром БЧ–2,3.

И вот разбор подготовки…, если не столь к дальнему, то по полной мере к долгому плаванию, а заодно – и разнос нас всех. И высокое начальство убыло. Как говорил один из классиков: «И нет пыли более приятнее, чем пыль от машины уезжающего начальника». Проверка же готовности к выходу будет ещё впереди!!! А мы остались сидеть в кают-компании в некоем «пригорюнитом» состоянии. Тогда старпом ПЛ «С–334» капитан III ранга Шехурдин (с этим именем ещё будет рассказ), непререкаемый авторитет среди офицерской молодёжи, и лейтенантская ребятня называла его за глаза: «Аттилой» – именем предводителя гуннов, выходцев из Предуралья, в IV веке наводивших страх и ужас почти на всю Западную Европу, итак, после некоторого тягостного молчания, начал рассказывать, как во время войны он сбежал с военного, оборонного завода и поступил в военно–морское училище. И когда «органы» его разыскали и пришли его забирать, то начальник училища этого им не позволил, и «беглец» продолжил своё обучение. По тому военному времени ему мог быть уготовлен срок до 10 лет. Сделав некоторую паузу в рассказе, старпом мечтательно произнёс: «Сейчас бы уже выпустили…».

Но продолжим о подводной лодке «К-255». Итак, Чукотское море. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии готова к погружению, идти под лёд для следования на Северный флот.

Прощайте, красотки! Прощай, небосвод!

Подводная лодка уходит под лёд.

Подводная лодка — морская гроза.

Под черной пилоткой стальные глаза.

Но, лирика, навеянная Юрием Визбором, мгновенна, исчезла с получением телеграммы: погружения приостановки, ПРИНЯТЬ НА БОРТ вице-адмирала ……….. со штабом, Ерофееву с лодки сойти. Тут же вторая, вдогонку: Ерофееву остаться. И опять непонятка: «кто есть who» (как, бывало, любил выговаривать ведущий реформатор государств, лучший немец всех времён и народов).

Боевое распоряжение на переход подписано Главкомом ВМФ Г.К. Горшковым, в котором руководителем перехода и старшим на борту ПЛА «К-255» обозначен О.А.Ерофеев, уже имеющий опыт подлёдного перехода штурманом на АПЛ «К-14» с Северного флота на ТОФ. Телеграмма же исходила от начальника штаба Тихоокеанского флота. Да, и лодка предназначена не для той Флотилии Северного Флота, которой командует прибывший вице-адмирал со своим штабом. Надо было видеть, как этот штаб загружался на лодку со своими чукотскими сувенирами: бочонки с икрой, коробки с торчащими из них норковыми и лисьими хвостами.

Обратный круиз Ерофеевым был просчитан до мелочей с учётом особенности Чукотского моря, с глубинами 40-45 метров, где, буквально, нужно было протиснуться между грунтом и паковым льдом.

Древнейшие греческие (ещё более с поздними корнями) науки – логика и логистика, просто обхохочутся в создавшийся ситуации: до чего могут довести личностные интересы. Венцом любой работы является его результат и гордость за проделанное. Оно было беспородно отнято у 45 ДиПЛ. Да, какой-то средневековый феодализм – «право первой ночи».

Имена, и вице-адмирала, и начальника Штаба Тихоокеанского Флота, я сознательно не назвал. Они, весьма, уважаемые мною военачальники. И я не хотел поставить их в неловкое положение, в котором в ночной тиши библиотек литературные герои Владимира Крепса и Клементия Минца (да, и адмиралы-подводники из этой книги тоже) задавали бы им неудобные вопросы.. Среди кратких послужных списков у авторов В.М. Йолтуховский и В.В. Сулима есть и о Ерофееве: «Возглавил 1-ый поход «К-255» с Тихоокеанского на СФ. За успешную организацию перехода награждён орд. Октябр. Революции».

Помещены в издании и «Питоны», Слава Заморев и Толя Луцкий, и множество моих однокашников, «Подготов», сослуживцев и с кем пересекались мои флотские пути-дороги. Вот раздолье им(!!!) по Крепсу и Минцу в виртуальном общении между собой в ночной тиши библиотек. Что касаемо имён, несущих негатив, у меня писателя-мариниста их нет. А если, как у журналиста… (французские журналисты: «мы не пишем о поездах, приходящих вовремя), то негативные события имеют место, но без имён, чтобы они не захламляли полки книжных хранилищ.

Ещё несколько зарисовок для ночной тиши библиотек

А было это так. Лодка на якоре в Авачинской губе. Доклад вахтенного офицера: «Приближается катер под флагом Командующего Флотом». В один миг я на палубе. Матросы швартовой команды принимают катер. Я рапортую. Командующий спускается в Центральный Пост и требует для себя «РБ» - рабочую одежду подводника атомника и тут же в ЦП переодевается. И в сопровождении спец трюмного V отсека спускается на первый этаж реакторного отсека, где живая душа может пребывать считанные минуты. После чего ей, этой душе, на неделю заказано, не только приближаться к реактору, но и само пребывание на подводной лодке. Правда, подводники этим часто пренебрегают. Пример тому капитан Ш ранга Чащин мино-торпедный начальник и командир I отсека: как и почему он оказался на первом этаже реакторного V отсека (?!). Но об этом будет в другой главе повествования.

А пока вернёмся к нашему Командующему.

По истечении тех самых считанных минут действо разворачивалось, как в кино при обратном прокручивании плёнки, только персонажи не пятились назад, а шли, как положено, вперёд. И снова я на палубе. Зычным голосом: «Смир-р-рн-но-о!». Командующий на катере. Катер отходит, даёт ход вперёд. Вахтенный офицер свистком играет «Захождение». Катер удаляется. Я и все, кто рядом, в недоумении: «что было?!... что было?!», как тот незадачливый, подледный рыбак обратился к своей собаке, которая рядом, виляя хвостом, когда из подо льда голова коровы с большими рогами: «Мужик, дай закурить!» И собака ответила человеческим голосом: «Я и сама ауела» – из анекдота, рассказанного мне Мишей Красновым на площади перед Храмом Военно-морского Института в Сан-Диего, США, Калифорния, где мы были на 46 Международном Конгрессе моряков-подводников.

А вот о самом капитане I ранга Михаиле Краснове. Он, Заместитель Председателя общественной организации «Морское собрание» г. Москвы, Заслуженный работник культуры Российской Федерации и её же член Союза журналистов. И поэтому анекдоты от Миши, его пересказы и другие темы всегда наиболее красочные и сочные. И пользуясь, случаем: Привет ему от меня, от члена Союза журналистов Украины.

Оставаясь, некоторое время в недоумении от посещения, Командующего Флотом…, но я быстро оправился от своих несколько поспешных умозаключений: Командующим в их штабных, межведомственных и прочих на высшем уровне межличностных, постоянных предынфарктных экстримах, им ведь тоже требовался всплеск адреналина в иных обстоятельствах, в которых обычно и постоянно пребывают их подчинённые. К примеру, Командующий Северным Флотом Олег Ерофеев - тот безвылазно в море на кораблях и подводных лодках своего Флота, в том числе и десантировался на плавучем танке с Большого десантного корабля. А самолетная кабина палубной авиации – для него привычное дело (как бы уже по наследству) – отец Олега подполковник морской авиации: потому он (Олег) восемь лет в штурманах, девять лет на адмиральском мостике Краснознамённого Северного Флота (два из них Начальник штаба Флота). На Тихоокеанском Флоте за это время сменилось пять командующих. Но Главкомом ВМФ так и не стал. Как в той притче – у Маршалов есть свои дети и внуки.

Командующий Тихоокеанским Флотом адмирал В.П. Маслов свой отпуск провёл на Боевой службе на одной из атомных лодок. Даже политикам наикрупнейшего мирового масштаба порой требуется определённая доза адреналина. Вот и Канцлер Германии Меркель пытается испытать на себе и понять все прелести подводнической жизни.

Но пионером в этом был мой однокашник по Подготии и ТОВВМУ Валя Копьёв. Так он, начиная со 2 курса, и все последующие отпуска проводил на подводных лодках 40 дивизии, в Улиссе. И когда нас, лейтенантов-надводников после выпуска целый год на казармено-двух-ярусных койках переучивали в подводники, то Валя должность на лодке получил сразу, без «доучивания». И так, перефразируя итальянскую песню: «Валя много прошагал, но пака не генерал». Правда, его младший брат дослужился до заместителя командира дивизии, но его засосал и поглотил политический омут. Другой младший брат – это уже у Саши Кузьмина, Председателя Совета Всеукраинской Ассоциации ветеранов моряков-подводников, в прошлом командир «Акулы», его брат Серёжа и до «генерала» дослужился, и Звезду Героя России получил из рук Командующего Северным флотом Олега Ерофеева.

Командир «К-324» Виталий Терёхин адреналин не искал. Он свалился на него сам, когда его атомоход в Карибском море потерял ход, намотав на винт гидрологическую антенну, выпущенную с американского эсминца. Антенна – это кабель диаметром 15-20 мм попал в дейдвуд и заклинил линию вала. Так что пришлось дожидаться кубинских буксиров в плотном окружении кораблями США, которые требовали вернуть им их уникальное имущество. Дело в том, что эта антенна позволяла обнаруживать подводные цели за многие десятки и даже за сотни миль. Подводники, конечно, своей добычей делиться ни с кем не хотели и сколько могли, отрубили этого кабеля для себя, по крайней мере, загрузив им весь проход второго отсека. Противостояние продолжалось и нагнеталось. Американцы на палубах своих кораблей построили драйверов в полном облачении и вооружении, демонстрируя свои намерения – силой вернуть свой сверхсекретный кабель, а заодно и взять в «полон» Советскую современнейшую атомную подводную лодку. Терёхин приказал офицерам разобрать «калашниковы» и занять круговую оборону в ограждении рубки. А командиру БЧ-III – заминировать лодку и приготовить её к взрыву. Обо всём этом было сообщено на американский флагман, что и остудило его пыл. И, право, им была не к чему эта «заваруха» у самих берегов США, в непосредственной близости от солнечной Флориды: с этими «русскими» лучше не связываться. И поэтому разошлись мирно, не начав III Мировую войну. И более того, «американец» по громкоговорящей связи поздравил командира, назвав его Имя и Отчество, с Ноябрьскими Праздниками – дело было как раз в эти дни.

Как говаривал кто-то из Великих: Флот существует, и многое в Мире не происходит. Да, когда подводные лодки некогда Великого Государства несли боевую службу на просторах Мирового Океана, не бомбили тогда мосты на Дунае, нарушив тем самым судоходство восьми европейских государств. А страны-пигмеи, которых-то и на карте разглядеть нельзя, и в мыслях не имели арестовывать российских и украинских рыбаков и требовать от них выкуп, а морским пиратам также не было где разгуляться.

Сложившиеся братские отношения среди подводников уже не могут быть ограничены национальными рамками.

И… начиналось это в Париже в 1962 году. Два выдающихся подводника, командиры подводных лодок, друг против друга в самых кровопролитных морских сражениях Второй мировой войны: француз – Жан План Шар и немец – Адальберт Шнее стали инициаторами проведения международных встреч подводников. Особые заслуги перед своей страной имел германский командир подводной лодки U-2511 – капитан третьего ранга награждённый Рыцарским Крестом с дубовыми листьями и мечами, а также Железным Крестом. Несмотря на то, что у каждого из них было достаточно оснований для вражды и ненависти, порожденных испытаниями войны и потерями своих боевых товарищей, им все же удалось сделать начальный, самый трудный шаг к примирению и стать друзьями. Эти яркие, сильные, интересные характеры настоящих подводников своим личным авторитетом и энтузиазмом способствовали успеху первой встречи подводников в Париже в 1962 году.

С тех пор установилась традиция проводить Международные конгрессы моряков-подводников каждый год в одной из стран, подводники которых входят в Международную Ассоциацию. Города, в которых они проводятся, на данный год считаются Международной Столицей Подводников, так что Одесса в 2004 году была этой самой СТОЛИЦЕЙ.

Такие форумы – уникальное пацифистское явление в области военных профессий. Собираются, как правило, 450-500 делегатов из 14 и более государств. Они констатируют, что, находясь по разные стороны труб торпедных аппаратов, мы все честно, добросовестно и до конца выполняли воинский долг – каждый перед своей страной. Но мы не хотим, чтобы наши дети и внуки разглядывали друг друга через перекрестия перископов, а акустики вслушивались в шумы винтов вражеских кораблей, и не хотим, чтобы в Мирном океане повторялись ужасы двух предыдущих Мировых войн. Для этого нам необходимо объединить свои усилия на благо мира, взаимопонимания и дружбы.

Дух и атмосферу Конгрессов точно передает латинский девиз, предложенный итальянским адмиралом Аквилино Пигоцци, который по-русски звучит так: "Все - как одна душа - за мир во всем мире!"

А подытожить можно высказыванием Президента США Франклина Рузвельт: «За что я люблю подводников – они не занимаются чепухой».

В кои еще времена (!) могли бы собраться военные моряки разных государств для возложения цветов на братскую могилу в Кронштадте - это само захоронение уже о многом говорит: в нем покоятся останки подводников немецкой подводной лодки "U-250", и советские моряки с потопленного ею Морского охотника "МО-105". Сама же ПЛ "U-250" была уничтожена Морским охотником "МО-103". Моряки подводных лодок, базирующихся здесь, в Кронштадте, ухаживают за этой братской могилой, что и засвидетельствовали делегаты, собравшиеся в Ленинграде.

К месту будет сказанное Ленинградским писателем-маринистом Виктором Конецким, касающееся периода «холодной войны»: «Командиры подводных лодок с той и другой стороны поддерживали ракетно-ядерный щит над всей нашей сухопутной Планетой. И туго бы ей пришлось, если делали они это неумело»

Именем Виктора Конецкого назван один из кораблей ВМФ России.

На этих форумах проводились церемониальные действа, как, скажем, в Сан-Диего, когда озвучивались погибшие подводные лодки и Имена их командиров, что сопровождалось ударом в корабельный колокол. Особое внимание при этом привлекал почётный караул морской пехоты с оружием, состоящих сплошь из женщин разных цветовых оттенков народов США. Надо было это видеть!!! – как производилось смена караула.

Наряду с официозом было и веселье с лёгким «дурачеством». Так чопорные англичане на Ленинградском конгрессе, закатав свои брюки выше колен, кроме своего руководителя Blekli (он был в шотландской юбке), присев на корточки, гуськом, держась, друг за дружкой, продефилировали почётным кругом.

Да, я и сам в общеразговорном общении, пытаясь в чём-то тактично убедить итальянского адмирала, переступил некую незримую черту общедоступной лексики: «Говорю, я тебе на чисто итальянском языке – не пи… ди, Антоииоо!» — под общий, в том числе и русскоговорящий, хохот. Что поделаешь: десять лет в старпомах! Даже на два года больше, чем в штурманах Олег Ерофеев (Командующий Северным Флотом). Старпом, изысканность в разговоре – nonsense. Да, и у лорда Байрона в его паломничестве Чаильд Горольда:

«А вот гардемарин, еще щенок,
Но, в деле хват
И, как моряк, завзятый,
Бранится, иль свистит,
Ведя свой дом крылатый».

Это лорд о гардемарине, о старпоме он сказал бы круче.

Немецкий командир подводной лодки Уюрген Вебер (в центре) в Сан-Диего на взлётной палубе авианосца «Midday».

Палубой ниже, где проводился дружеский банкет, он вместе с нашей представительницей из Украины и одновременно переводчиком конгресса Галочкой Галатовой. Так и вырисовывается лорд байроновское из того же «Чайльд-Гарольда» – «Где капитан – там не место для другого».

Это он здесь – и в тужурке, и при бабочке. А, раннее, тогда в Германии, в Пассау, он, как устроитель Конгресса и его приёмная сторона, радушно встречал нас, международных подводников, но был уже без тужурки и бабочки и с воротом рубашки, открытым, да уж более некуда. И в состоянии средней (точнее, лёгкой) весёлости (средняя будет несколько позже) с бокалом рейнского шампанского на переходном мостике дебаркадера, к которому был ошвартован колёсный пароход для прощального банкета.

А днём ранее на площади перед Ратушей прошёл красочный парад Знамён Стран участников Конгресса и выступления глав делегаций с упором на то, что мы, подводники – сдерживающее начало человеческого безумия !!! И это не пустые слова. Но об этом подробнее будет изложено несколько позже. А пока запоминающем на том немецком форуме было ещё … Но, чтобы подчеркнуть эту особенность, я позволю себе некоторое предваряющее отступление.

Гордость Государств и Наций: в странах, омываемых водами Мирового Океана, есть корабли, оставившие определённый след в летописях своих народов, такие, как: «Victory», «Cutty Sark», «Dreadnought» – Великобритания; Германия – подводная лодка «U-9», линейный корабль «Bismarck»; Россия – «Аврора», «Красный Вымпел», «ПЛ С-56»; Франция – броненосный корабль «La Gloria»; Швеция – парусный военный корабль ХVII века «Vasa»; Япония – броненосец «Mikаsa».

Но имя, ни одного из них не зазвучало так на весь мир, как «Броненосец Потёмкин» из уст «Великого Немого» – кинофильма гениального Эйзенштейна, оставившего в памяти человечества это исторически значимое творение.

В подтверждение тому: молодые английские рок-музыканты намерены и уже озвучивают этот фильм. Да, и Потёмкинская лестница в Одессе с его, Эйзенштейна, лёгкой руки приобрела уже в нынешнее время статус «Сокровищница Европейской кино культуры».

Воистину: «Нет Пророка в своём Отечестве». Шведский парусник «Vasa» – этот негатив шведского судостроения, – представляет собой национальную гордость – уникальный музейный комплекс в центре Стокгольма. Наш же броненосец «Потёмкин» … вся черноморская эскадра России не могла справиться с восставшим против тоталитаризма кораблём. Одесские же доморощенные местечковые демократы, либералы, отцы-законодатели легко это сделали простым нажатием кнопок на своих пультах голосования. И броненосца «Потёмкина» на Гербе Города-Героя Одессы не стало!!! Я был в том составе Одесского городского Совета, и мой голос остался в меньшинстве. Ну, что возьмёшь с того последнего Советского горсовета: комитет «здоровья, материнства и детства» – семь депутатов, а комитет «по международным связям» - около сорока. Как говорится – с ними всё ясно.

В Памяти Одесситов Потемкинцы живут, они изображены и на Стеле Неизвестному Матросу. Будущему героическому городу требовалось в те времена не меньше мужества и самоотдачи – с восторгом и ликованием встретить входящей на одесский рейд «этой непобеждённой территории революции» и обеспечивать корабль необходимыми продуктами, водой и углём.

ХХI век. Это уже молодые Одесситы на Потёмкинской лестнице, да, и не только молодые с восторгом встречают Красное Знамя на рее «Броненосца Потёмкина», выведенное красной тушью рукой гениального Эйзенштейна.

Людская молва о двух близких по классу кораблях и по героическому духу их экипажей оставила глубокий след в исторической памяти Российского Народа. Имя им «Крейсер Варяг» и «Броненосец Потёмкин». И мы, потомки Героев, благодарны им.

Народная русская песня о «Варяге» была написана… на стихи австрийского поэта Рудольфа Грейнца, восхищённого героизмом русских моряков и принявшим близко к сердцу гибель крейсера.

Это отступление, некий небольшой экскурс в не такую уж далёкую историю – оно больше для «нового поколения, избравшего пепси». Ведь доходит до курьеза – старшеклассника спрашивают: «Кто такой был Чапаев?" "Как кто,- отвечает школьник,- негр, он с белыми воевал». Было бы смешно, если б не было так грустно. Что там школьник, когда бывший Министр культуры России Швыдко, или как там его…, Сталинградскую Битву обозвал... Волгоградской (!).

Да, ещё. (Это уже пёрл моего любимого Одесского радио «Гармония Мира», рассказавшем о Ялтинском дворце и о встрече в нём руководителей трёх Великих Держав). Оказывается, тройка собралась там, в освобождённом Красной Армией Крыму, под руководством Черчилля. Это уже за пределами элементарной логики.

На этом закончу предваряющее отступление и вольюсь в колею текста.

На 39 Международном Конгрессе подводников в немецком городе Пассау на его завершающем, прощальном вечере устроили, что-то вроде песенного состязания. Кто кого перепоёт из своего национального репертуара. «Варяга» же пели все вместе, каждый на своём языке: немцы, англичане, французы, поляки и шведы, и мы, бывшие советские подводники из Государств Независимого Содружества. Пели самозабвенно и дружно, да так, что экипаж вместе со своим капитаном колёсного парохода, на котором проходил прощальный банкет, настолько заслушались нас, что посадили этот раритет сперва на одну дунайскую мель, затем на другую. Но всё обошлось. Наутро мы, счастливые и просветлённые, покинули этот гостеприимный немецкий город. Чтобы уже через два года, после Лондона, провести свой, Одесский Международный Конгресс подводников. И Одесса в 2004году в связи с этим стала Международной Столицей подводников.

По качеству и массовости этот Форум превзошел все предыдущие 40. Два десятка стран прислали своих делегатов. Только из Франции их было 37, из Италии – 28, из Соединенных Штатов – 20. С 14 по 17 мая в Одессе проходил Международный - Конгресс ветеранов подводников за номером 41.

Мы, подводники-одесситы, естественно, гордимся тем, что Одесса благодаря 41 Конгрессу подводников приобрела ещё большее мировое звучание и, несмотря на то, что на Украине есть много славных городов, но подводники Мира все же собрались именно в ОДЕССЕ!!!

В адрес руководства конгресса поступила масса благодарственных посланий от глав делегаций и простых участников конгресса. И более того, Председатель Международной Ассоциации подводников James Blakely (ав. храню его памятный подарок–часы) выразил мнение многих руководителей делегаций: Конгресс в 2009 году, после Аргентины, России, Франции и Польши, опять провести в Одессе. А глава американской делегации Devere Pyatte обещал показать и показал созданный нами видеофильм об Одесском Международном Конгрессе подводников по всей Америке на партийных телеканалах Республиканцев и Демократов. И это в самый разгар их предвыборной кампании! А сам же видеофильм за всю историю проведения Международных Конгрессов подводников создан впервые на высоком профессиональном уровне Одесской телестудией «Морской регион» её директором, тележурналистом, кандидатом исторических наук Галиной Черняк.

Опыт подготовки конгресса показал, какие трудности приходилось преодолевать, когда размыто единоначалие, когда махровые политтехнологи, каждый пытался тянуть одеяло на себя и не без личностной выгоды. Чтобы этого не повторилось впредь, оргкомитет по подготовке и проведению Конгресса послужил ядром для вновь созданного «Братства моряков-подводников им. Героев Советского Союза контр-адмирала Н.А.Лунина и Александра Маринеско» Одессы и Одесской области. Не обошлось на Конгрессе и без курьёза – этого спутника всех благих дел и свершений. Но об этом занимательном эпизоде в другой публикации.

С того памятного Одесского Конгресса прошло уже немало лет. И Одесские ветераны-подводники за это время побывали на Конгрессах в: Аргентине, России, Франции, Польше, Сан Диего (США), Израиле, Турции, родном Киеве и в Италии.

Представление о мирной созидательной силе морского братства, преобразующее этот мир, нашло отражение в программных документах и девизах других национальных делегаций. В этом отношении характерны слова патриарха Международного движения Адальберта Шнее: "Некоторые думают изменить Европу сверху..., но мы, подводники, будем заниматься этим снизу". Это утверждение не столь уж безосновательно, как кажется на первый взгляд. На Камчатке, в Измаиле, в Кронштадте первые лица исполнительной власти из подводников, не говоря уже о мэрах городов Кольского полуострова и Приморья, вторые - в Ленинградском губернаторстве, алмазный губернатор Якутии -Ф.А Штыров, если сам и не подводник, то отец его весьма известный контр-адмирал Анатолий Федорович Штыров - певооткрыватель океанских, а точнее тихоокеанских глубин дизельными подводными лодками. Есть подводники и в президентских структурах Киева и Москвы. Да, что там говорить, наш губернатор С.Р. Гриневецкий проходил в свое время уроки мужества в прочном корпусе подводной лодки. И когда Герой Советского Союза В.Е.Соколов доложил ему о предстоящем конгрессе в Одессе, Сергей Рафаилович без обиняков произнес: "Одобряем, поддерживаем и возглавим!".

В ноябре 2002 года в С.-Питербурге, в Военно-Морской Академии им. Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова проходил Учредительный Съезд подводников СНГ и Балтии. Состав делегатов и гостей был весьма представительным. С приветствиями съезду выступали известные политики, деятели науки и искусства. От театрального общества – его президент Кирилл Лавров. Украину представляли четыре подводника - трое из Одессы. Так что Международное движение подводников набирает силу и будет прирастать Одессой!

На Конгрессе в Лондоне я попросил французского адмирала Жан Мори Матэ короткой фразой обозначить переход от Международных Конгрессов подводников к завершающей части моей главы. Вот она: «Toujours lu sujet de femmrs», что в переводе с французского на нижненовгородский обозначает: «Все разговоры в любой мужской копании, в том числе и в кают-компаниях подводных лодок, кораблей и судов заканчиваются разговорами о женщинах».

Это отнюдь не по остаточному принципу. А потому, что женщина – это мама, жена, подруга, Родина-Мать, Одесса-Мама, к которым мы стремимся и возвращаемся после больших или малых, далёких или близких наших мужских мытарств.

И вот об Этом и наглядно и музыкально. Наглядно – Конгресс в Сан Диего, мексиканская деревня, хозяйка таверны. И музыкально – Мария Пахоменко.

В гостях хорошо…, а Дома лучше!!!

После телефонного разговора с Юнгой Витей Скопцовым в «Ёжиковой» книжке появилась глава: «О том, что и подводникам тоже ничто человеческое не чуждо». Общение же по Skype с моим старым, добрым товарищем, с кем наши флотские пути-дороги не однократно пересекались при разных, но запоминающихся, обстоятельствах, контр-адмиралом А.С.Берзиным, одним из командиров дивизий Флотилии атомных подводных лодок Камчатки, к тому же ещё и моим Тёзкой. Так, всего лишь одна фраза из более чем часового скайпового разговора потянула за собой целую цепочку воспоминаний, которые и послужили темой для публикации – «Строгость и Чёткость». И ещё. То, что сказал контр-адмирал, и что мне написал старшина I статьи Валерий Томаткин: «…Вилен Петрович был командиром экипажа, а Вы – его старшим помощником, то есть нашим старпомом». Чем я безмерно горжусь.

Ранее, в главе «Вертолётная пыль», я отметил: «В связи с гибелью 27 моряков гвардейской атомной подводной лодки «К-56» следователь, допрашивая командира АПЛ «К-56» Четырбока, ссылался на 57 статью Устава Внутренней Службы Вооружённых Сил Союза ССР, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г., то бишь, опирался на ЗАКОН, спрашивая Четырбока: «Все ли необходимые меры безопасности установил командир и как, строго ли, он их выполнял?»

По статистике в Вооружённых Силах СССР в мирное время в год гибло до батальона военнослужащих – ужасные цифры. Причиной тому были, как правило (если это только можно назвать правилами), разгильдяйство, отсутствие строго порядка и строгости, как в управлении, так и в командовании.

Подводная лодка – это, само по себе, сложное инженерно-техническое сооружение с повышенной степенью опасности, которое всегда неразлучно с подводником. Я же поведу рассказ об опасностях внешних. И одно из них – это шторма.

Ещё раньше, при том подробно, я писал об их воздействии на лодку, как в надводном положении, при погружении и нахождении её на глубине, в частности, в Японском море. Сейчас же речь о её, лодки, беспомощном состоянии при стоянке в базе, у пирса (в Камчатских условиях) или у стенки завода. И, конечно, Пик штормовой опаски – это, когда ПЛ в родной гавани на якоре, обмотанная кабелем размагничивания. И тем не менее у командира лодки и в этом случае гораздо больше вариантов избежать тяжелых последствий нежели, чем, было у Николая Герасимовича Кузнецова, будущего Министра ВМФ СССР, командира крейсере «Червона Украина» на рейде Туапсейской бухты, или у капитан клипера «Ястреб» в одной из бухт Сахалина, куда попал парусник по воле Константина Михайловича Станюковича в его рассказе «Ужасный день», или, скажем, при обстоятельствах, в которых оказался 25-тысячный балкер «Seabaer» – порт приписки Панама, стоящий на погрузочно-разгрузочных бочках в одном из рукавов дельты реки Меконг Сайгонского порта (по рассказу моего приёмного сына Руслана – 3 помощника капитана).

Николай Герасимович – командир крейсера «Червона Украина» о надёжности своих якорей, т.е. о безопасности стоянки корабля в туапсинской гавани мог судить по положению береговых огоньков или по их перемещению относительно корабля (чтобы избежать тавтологии, следовало бы обратиться к синониму – «судно», но это как-то не подходит для крейсера), наблюдая всю тревожную ночь за городской иллюминацией через открытую дверь ходового мостика.

Для балкера же весь форс-мажёр заключался не в силе ветра и высоте волны, а в мощном приливо-отливном течении. Третий штурман Шевченко Руслан всей своей шкурой почувствовал, что судно сорвало с бочек и понесло на нижестоящие суда, а потом только увидел, как мимо проносятся береговые сайгоновские огоньки. Как бывает в подобных случаях, когда ответственное должностное лицо, которое в считанные секунды должно принять решение и дать необходимые команды, а оно (это лицо) падает в прострацию и немеет. Чёткие, грамотные, своевременные команды и действия третьего помощника уберегли балкер и близлежащие суда от навигационной аварии, а то и от возможной катастрофы. Нечто подобное было с Толей Загоруйко – командиром БЧ-V ПЛ «Б-90». Когда лодка, потеряв плавучесть, падала вниз по причине одной из обычных заморочек на дизельных лодках в системе РДП (работа дизеля под водой), то инжнер-механник Загоруйко здесь оказался на высоте – спас экипаж и лодку от неминуемой гибели. А под килём было 5 километров. И как потом шутили подводники: «Это всего лишь 15 минут на автобусе, что идёт по маршруту из городка до бригады подводных лодок, в «Конюхи».

Ещё немного штрихом – почему у командира подводной лодке больше вариантов избежать последствий в подобных штормовых условиях, чем , скажем, у командира надводного корабля. Лодка на якоре в «стреноженном» положении, т.е. обмотана кабелем размагничивания: ход дать не может. Её «водит» туда-сюда по 30-40 градусов по компасу. Я, как Николай Герасимович (извините за такую фривольность), если он через открытую дверь ходовой рубки крейсера наблюдает за туапсинскими огоньками, то я в ЦП (центральном посту) атомохода, сидя на ковровой раскладушке, упёршись взором в репитер гирокомпаса, слежу за монотонным вращением компасной картушки. И если ход её в одну из сторон начинает резко увеличиваться, то значит «пополз» якорь. Команда: «Боцмана в первый, травить якорь цепь!». Когда и это не помогает: «Заполнить носовую группу цистерн!» (носовая часть АПЛ 627 проекта обладает большей парусностью). А если и этого мало, то погрузиться на перископную глубину. Не забыв при этом предварительно проверить лодку на герметичность. Я же поведу, тебя читатель, не по природным катаклизмам, а по лабиринтам человеческих отношений.

Легко поднять людей, коллектив, экипаж корабля на борьбу с чем-то. Ну, скажем, со стихией, когда угрожает непосредственная опасность. Труднее во стократ воодушевлять людей на рутинную, повседневную, однообразную работу. Одно дело, когда бушуют волны за бортом и ревёт ветер в снастях (эта лирика из времён парусного флота для усиления воображаемого представления). И совсем иное, когда тишь и гладь и ни что визуально не предвещает опасности, а всего лишь объявлена: «штормовое предупреждение», по которому весь личный состав на корабле в готовности действовать по боевому расписанию. И вот доктор с плавбазы, что была в моём подчинении, написал в газету «Красная звезда» жалобу на старшего морского начальника, т.е. на меня, что я по штормовой готовности его, доктора, не отпускаю домой. Был ещё, пожалуй, единственный случай, когда старпом в подобных штормовых обстоятельствах заявлял: «Старпомы, как и все трудящиеся имеют право на отдых» – поправ все постулаты Наркрма ВМФ Николая Герасимовича Кузнецова и Валентина Пикуля. Был и такой у меня старпом.

Уважаемый читатель, придется немного потерпеть, пока я подведу тебя к главной идее замысла моего рассказа. Правда, её, Идею, можно в нескольких строчках высказать и прямо сейчас. Но это будет как-то суховато, пресновато и, никакой интриги. Тем более для меня журналиста с докомпьютерным стажем. Как выразилась одна французская журналистка: «Мы не пишем о поездах, приходящих вовремя».

См. сайт http://confound-876.livejournal.com/ , ещё проще, и наверняка, в поисковике Google поместить: контр-адмирал Альфред Берзин:
Guardfish преследует К-184 (в двух частях). История, Литобзор Комментарии: 6 (12/10/2008) 1972 год, поход подводной лодки К-184 в Южно-Китайское море.

А в нём, как раз, и сам рассказ Альфреда Семёновича: «Совсем недавно мне подарили книгу "United states submarines", в которой я прочитал статью кэптена ВМС США (в отставке) Дэвида Минтона, которая называется "ПЛ Guardfish преследует ПЛ Echo". И сразу понял, что Дэвид Минтон преследовал подводную лодку К-184, которой я в то время командовал. Расскажу об этом событии со своей стороны, обращаясь к комментариям Дэвида Минтона.»

Итак, «Из-за острова Путятин мимо острова Аскольд, громыхая дизелями выплывал атомоход». Это из подводнического фольклора, когда лодка идёт в Большой Камень. АПЛ же «К-184» под командованием капитана I ранга Альфреда Берзина направляется вояжем за три моря к берегам дружественного Вьетнама, имея на борту ядерное оружие… так, на всякий случай, а за бортом второй пик Международного похолодания (результатом первого – Берлинская стена) и сплошная кардиограмма тревожных всплесков.

Все остальные волнительные подробности смотрите в указанном сайте. Я же остановлюсь на некоторых из них, которые я сам испытал в этих Южных морях: Сhief`ом на сухогрузе «Одесса» типа Liberty, помощником и старпомом на «дизелях» 613 проекта «С-334» и «С-286» соответственно, командиром на АПЛ «К-14».

При входе в Лусонский пролив в один из его проходов Бабуян в дали, в видимости горизонта просматривалась некая дымящиеся полоска земли, зарождающегося вулкана. Это, когда мы с грузом железной руды шли из приморской бухты Тетюхи в черноморский Новороссийск, ведя на буксире «Большой Морской Охотник» – «БО-122» для Военно-Морского Флота Индонезии. Кстати, на этом «БО-122» проходила наша гардемаринская практика, вместе, с Юрой Литвинцевым (тогда ещё ТОВВМУ готовила надводников). Запомнилось мне, не без чувства гордости за наш Военно-морской Флот, когда над караваном (было ещё два судна, имея на буксире для экономии их моторесурса, малые корабли) внезапно появился американский самолёт противолодочной обороны «Марлин», пытаясь облететь ордер Советских торгово-военных кораблей. Его, «Марлина», как ветром сдуло с курса, когда на буксируемых кораблях сыграли «боевую тревогу» и они ощетинились своими «пущенками».

Пишу, как по фольклору одного из народов Севера, что видит, то и поёт: «собака бежит, ворона летит…», а я…, что взбредёт в моей Памяти, раскрывая события и Лица в их тогдашних условиях Бытия. Но где ты, дорогой несведущий штатский читатель узнал бы, что был такой самолёт ПЛО США, как «Марлин» и сменивший его по ротации «Орион», современный по сей день. С «Марлином» у меня были ещё две встречи: одна в территориальных водах Вьетнама, когда сухогруз «Одесса» из Одессы вез во Вьетнам на своём борту 90-тонный рыбацкий сейнер. Тогда американец сбросил впереди судна по курсу бомбу для устрашения. О второй будет в шутейном рассказе: «О том, как американский самолёт ПЛО «Марлин» обложил сигнальными буями и чуть не атаковал ПЛ «С-335» в Японском море, приняв её за израильскую лодку». (Почему израильскую, об этом позже). С «Орионом» тоже явственно разминулись, но уже посреди Тихого океана. И здесь я не могу ни сказать с восхищением о его профессиональных возможностях. Представьте себе: шторм, ограниченная видимость. И вдруг, на уровне левого крыла мостика «либертоза» (Liberty – на жаргоне Советских торговых моряков) с гордым именем «Сталинград», следующий за пшеницей в канадский Ванкувер, появляется «Орион». Через открытую дверь кабины пилот сфотографировал наше судно: название и Марка******на трубе ему, очевидно, необходимо для отчётности. И полетел дальше. И больше я их визуально не наблюдал, не считая его радиолокационных сигналов на поисковой станции «Анкер» своей подводной лодки в районах Боевой службы. Кстати, и к слову, т/х «Сталинград» вскоре переименовали в «Волгоград» на радость либералам, считавшим расстрел рабочих в Новочеркасске – хрущёвской оттепелью. А тогда, в Ванкувере, канадские украинцы валом валили на теплоход, чтобы посмотреть Советские кинофильмы, в том числе и «Оборону Сталинграда» … и смотрели их со слезами на глазах.

Но вернёмся к моей несгибаемой сюжетной линии: штурману АПЛ «К-14» Олегу Ерофееву повезло больше – он не только наблюдал, но и летал на «Орионе», но это было уже потом, когда он полным адмиралом командовал Краснознамённым Северным Флотом России. И был приглашён на Военно-воздушную базу Будё Главкомом Вооружённых Сил Северной Норвегии. И вместе с ним совершил туда перелёт на «Орионе» из сопредельного с Лииохомари Норвежского городка. В главе о том, как говаривал некогда классик, «ничто человеческое ему не чуждо», я утверждал, что и подводникам, оно тоже не чуждо и даже тем… очень праведным. Себя я праведным не считаю, но, если только, отчасти… по правде говоря, и отчасти тоже. А мой последний командир, точнее предпоследний, Вилен Петрович Рябов (последний – Герой Советского Союза Дмитрий Николаевич Голубев), Вилен Петрович был действительно праведником. Есть ещё один этически незыблемый, но о нём будет несколько позже.

Вот это позже как раз и наступило. Я об Олеге Ерофееве. Нужно быть так задвинутым по службе, чтобы не обращать внимание на женщин в отличие от своего командира. Я заметил за ним это ещё при нашей с ним совместной службе на АПЛ «К-14». Вообще-то старпому хватало забот и без этого. У Командующего Флотом их – этих забот «с головой» … и нисколько не уменьшилось. Иначе я не могу объяснить, когда на мой вопрос: «Как выглядит старпом – женщина норвежской подводной лодки, где ему приходилось побывать. Он ответил: «Ну, как торпеда». И более того, рассказывая о своём норвежском «круизе» на «Орионе» он мне мимоходом как-то бросил, что экипаж там был весь и сплошь женский. И более ничего?! А в моей любви обильном воображении возникли: эти воздушные амазонки в лётных, обтянутых в талию, комбинезонах – охотники за Советскими, а ныне за Российскими подводниками.

Я и здесь, в своей писанине, придерживаюсь издавна заведённой флотской традицией, как говорил французский адмирал Jean-Marie Mathey ещё в Лондоне в 2003 году на 40 Международном Конгрессе моряков-подводников: «Toujours lu sujet de femmrs», что в переводе с французского на нижненовгородский обозначает: “Все разговоры в любой мужской копании, в том числе и в кают-компаниях подводных лодок, кораблей и судов заканчиваются о женщинах”. Пускай, страницы моей книжки – это, далеко не кают-компания, но флотским обычаям я стараюсь придерживаться. А вот полностью по этой теме я уже выложусь в своей книжке: «Женщины в жизни и в судьбе командира

Счастливой АПЛ «К-14». Да, ещё, при следующем посещении Олегом Ерофеевым Норвежского Флота – тот старпом в женском облике был уже командиром подводной лодки.

Итак, возвращаясь к АПЛ «К-184» под командованием Альфреда Берзина, её в Южно-Китайском море поджидало масса опасностей.

Я, было, уже начинал писать о новых вулканических образованиях, которые наблюдал с правого борта т/х «Одесса» на подходе к Лусонскому проливу. Но несколько тогда отвлёкся, восхищаясь действиями экипажей Советских малых противолодочных кораблей – «чёрт знает»: в какой дали от своих Родных берегов, – а также самолётами ПЛО США, их возможностями на просторах Мирового Океана и другой приземлённой фактурой. А через три месяца при выходе из того же Лусонского пролива на обратном пути следования на том же теплоходе, но уже с потийской марганцевой рудой для Японии, слева по курсу на месте газового облака и некой дымящейся полоски земли явственно просматривались конусообразные очертания островов. Они ещё до своего визуального появления уже представляли навигационную опасность, т.к. оповещения об изменении рельефа дна в данном районе моря появятся значительнее позже. Так что эти опасности в Южно-Китайском море подстерегают всех без исключения мореплавателей. А для подводных лодок, у которых одно из основных боевых свойств – это их скрытность, тёплые тропические воды могут быть помехой этой самой скрытности. И для атомных лодок тоже. Начну по порядку, начиная с дизельных, для которых понятие «скрытность» весьма относительное.

Если в Северной части Тихого океана, в Японском и Охотском морях для зарядки аккумуляторной батарей лодке необходимо всплывать ночью в надводное положение каждые трое суток в зависимости от скоростных ходовых режимов. Но более сведущий читатель может спросить: «А, РДП?» (работа дизеля под водой, когда зарядка АБ на перископной глубине). Прототип этого, хотя и примитивное, как всё изначальное, гениальное изобретение лейтенанта Российского Флота командира ПЛ «Акула» Александра Николаевича Гудимы произвело революцию в боевом использовании подводных лодок в начале прошлого, ХХ века.

Оно-таки, конечно, по тем временам интенсивности всего движения на море позволяло лодкам более продолжительно пребывать в подводном положении под РДП.

Даже уже при массовом освоении послевоенных подводных лодок 611, 613 и 629 проектов предписывалось им: находится днём на безопасной глубине, а ночью и в плохую видимость под РДП.

Конечно, как всё новое, не изученное и до конца не освоенное, порождало такие чудовищно обязательные рекомендации. Что такое работа дизеля?! Грохот «37Д» в надводном положении доносится из-за горизонта: лодки не видно, но её слышно. А что РДП – это когда тебя все видят, особенно закадычные «друзья» – самолеты ПЛО. И у всех ты на слуху. Правда, много сот тысячные балкера, или, скажем, танкер – мимоходом «наступит» и, не заметив, пройдёт дальше. Сама же ПЛ под РДП ничего не слышит: дизеля «забивают» акустику, а обзорная высота перископа не позволяет, фигурально говоря, видеть дальше своего носа. А кормовой сектор закрыт самим «набалдашником» РДП. И приходится, в связи с этим, периодически делать отвороты по курсу. Вся надежда на поисковую РЛС «Анкер».

Да, и дискомфорт внутри лодки. Некоторые заумные проектанты узкого профиля в купе с каллиграфами-чертёжниками, видевшие море, разве, что только с берега, с коими мне, как штурману, приходилось иметь дело на Комсомольском н/Амуре судостроительном заводе, с пеной у рта доказывали, что данный прибор, или пакетник выключателя установлен строго по чертежу. Но, мне, как профессионалу, неудобно и не с руки при работе и обслуживании техники.

Да, ну их (!) – это проблемы моей, отдельно взятой штурманской боевой части. А когда невмоготу всей подводной лодке!!! Я опять об РДП. Если Природа или кто иной, создавая человека, разнёс на некоторое разумное расстояние органы дыхания и то, что подвергнуто иногда несанкционированным «выхлопам», то две трубы РДП СОВСЕМ РЯДОМ, ЧУТЬ ЛИ НЕ СОПРИКАСАЯСЬ – и весь угарный газ выхлопа дизелей в отсеках. В конечном счёте, как поётся в Одесской песне: «Недолго музыка играла…» Здравый смысл восторжествовал, наперекор «инженерной» мысли: и на кормовой оконечности ограждения рубки появился «гусак» – характерное устройство для ПЛ 613 проекта (всё же дышится легче, когда лодка идет против ветра). Несколько позже исчезло и тактическое «know how» – плавать под РДП ночью и в плохую видимость. И на это хватило ума.

Теперь немного о том, как тёплые воды тропиков влияют на атомную лодку, памятуя то, что главное свойство Подводной лодки – это её скрытность.

Если в Охотском море в июле, в разгар лета, на глубине 100 метров температура забортной воды минус четыре градуса, а в тропиках на глубине тех же 100 метрах до плюс 29 градусов по Цельсию, то это вызывает некоторые сложности, особенно на Юге. Атомоход вынужден всплывать, нарушая свою скрытность, чтобы подтянуть крепежные болты съёмных лючков и люков на прочно корпусе для погрузки аккумуляторной батареи и других крупно габаритных механизмов.

Но как бы, ни была необъятной взятая мной тема – её необходимо прекращать. И вернуться в бухту Чажма, что в Приморье предшествовала Чернобылю, где я был командиром дивизиона ремонтирующихся атомных подводных лодок. И надо же было такому случиться, что почти в это же время, но с не большим его разносом по времени ко мне на дивизион в бухту Чажма прибыл атомоход «К-184» под командованием моего Тёзки прямо с Южно-Китайского моря для «зализывания своих после походовых ран.

И снова штормовое предупреждение. И командир АПЛ «К-184 ко мне за разрешением насход, убеждённо настаивая. Я в ответ: «А ты напиши в «Красную Звезду», что тебя, капитана I ранга командира атомохода по штормовой готовности не отпускают домой».

Вот я вернулся к тому скайповому разговору со своей Тезкой Альфредом. Говорили много – о том о сём. И об утонувшей дважды АПЛ «К-429». Первый раз в 1983 году при дифферентовки в бухте Саранная и второй раз у стенки Завода в бухте Сельдевая. Старшим морским начальником и командиром Отдельного дивизиона подводных лодок (в прямом подчинении Командующего Тихоокеанским Флотом) я там был до 1981 года.

Некоторые авторы своих «бетселеров» о тайнах катастроф подводных лодок, как говаривал легендарный командир АПЛ «К-115» Марат Капранов, размазывают манную кашу по белой скатерти. В английском флоте – «Командир корабля – Первый после Бога». И моя авторская добавка – «Самая опасная дыра на корабле — это дыра в голове командира».

Концовка скайпового разговора:

— Софронов: «У меня бы она не утонула».
— Берзин глухо: «Я в этом не сомневаюсь».

Лодку порой, подстерегают опасности, которые даже трудно предвидеть и предположить. За послевоенный период в мире погибло 29 подводных лодок без боевого соприкосновения. Причинами были, за редким исключением, разгильдяйство командиров ПЛ и слабая отработка экипажа. Эту недоработку личного состава командир должен был и обязан восполнить своим опытом, своими безукоризненными действиями, высокой требовательностью к себе и к своему экипажу.

Корабельный Устав на своих 27 страницах в 56-ти статьях регламентирует обязанности командира корабля. У старшего помощника их соответственно 10 и 5, у командира дивизии – 19 и 6, у замполита 2 и 4. Я же пишу о командирских заботах, не обозначенных Корабельным Уставом. Эти заботы будут в моих текстах и в дальнейшем.

А пока… Два старшины команд из множества команд на лодке, возглавляемые старшинами, ни связаны в своём взаимодействии с командиром так тесно, как акустик и радист и, конечно же, боцман: он вне конкурса. Если от первого командир полностью зависит при принятии решения на тот или иной маневр в том числе и связанный с большим риском для лодки, то от второго – личное командирское благополучие. В подводном положении от акустика исходит вся информация, что вокруг лодки под водой и наверху. В водной среде звук распространяется не прямолинейно, как над земной поверхностью. Есть свои нюансы, а со своими изгибами в зависимости от плотности воды, её температуры и планктона. Если можно услышать шумы винтов всего, что движется за многие десятки миль, в том числе переговоры дельфинов и китов, а то, что творится под самым своим носом, а точнее, когда лодка сама при всплытии неожиданно может оказаться под форштевнем корабля или судна. А ночью – это зелёный и красный бортовые огни, идущие на тебя. Только проворность действий всего экипажа позволяет лодке при срочном погружении уйти на безопасную глубину. При всплытии надежда на перископ невелика, особенно в плохую видимость и ночью. Запотевание и обледенение верхней головки перископа, отсутствие чёткого градуирования: куда же смотрит перископ – вверх, в небо или упёрся в водную ширь. Пример тому, как американская , всплывая, подняла и опрокинула японский сейнер, капитан которого при этом погиб. Вот тут-то и акустик со своим опытом и интуицией.

Командир, убедившись, насколько это возможно, в безопасности всплытия, в том числе и в перископ, предварительно включив красное освещение в боевой рубке для адаптации зрения.: «Боцман всплывай!». Нижний рубочный люк задраен. «Барражируя» на рулях, лодка всплывает как можно выше, чтобы меньше расходовать ВВД /воздух высокого давления/ при продувании средней группы систерн. «Продуть среднюю!». Получив доклад: «Продута средняя, закрыты кингстоны средней», командир, только после этого, отдраивает в/рубочный люк. И вот он, командир на мостике. Один… лодка полупогружена, в позиционном положении. Волны перекатываются через корпус /даже в штилевую погоду!!!/. А внизу около двухсот крепких, здоровых, молодых парней, за каждым из них: отцы, матери, жёны, дети… и командир за них, за ВСЕХ в ответе!!! Матросы в синих воротничках с тремя белыми полосками должны после своей срочной службы вернуться домой живыми и здоровыми, а мичмана и офицеры после похода – в объятия своих жён и детей. Это было моё командирское кредо.

Я не хочу умалять представителей других профессий. Но такого чувства ответственности, ни у кого из них нет, и я уверен – не было. Осмотревшись, командир даёт команду: «Отдраить нижний рубочный люк, приготовить дизель для продувания главного балласта выхлопными газами!» (с ходом, или без хода, смотря по обстановке). Но при нештатной ситуации командир готов в любой момент прыгнуть в люк и задраить за собой его верхнюю крышку. Старпом по команде отдраивает н/рубочный люк и всё время продувания балласта стоит под ним в готовности захлопнуть крышку нижнее рубочного люка и задраить её, не задумываясь о том, что командир может остаться наверху.

Нечто подобное имело место быть, что видно из документов тех прошлых, военных лет. «Подводная лодка «Щ–405» /Балтийский Флот/ под командованием капитан-лейтенанта Сидоренко Ильи Александровича с 24 июля 1941 года действовала в районе Штольпмюнде. Из-за безграмотных действий личного состава все обнаруженные цели атакованы не были. 11 августа, уже возвращаясь в базу, командир решил перейти из крейсерского в позиционное положение, однако из-за низкой организации службы «Щ–405», зарывшись носом, стала быстро погружаться и на глубине 125 м. ударилась о грунт. При погружении первым в люк спрыгнул военком, а за ним, уже вместе с захлестнувшей водой, вахтенный офицер, который сумел задраить верхний рубочный люк. Командир корабля, помощник с «Щ–406» старший лейтенант Настин Е.С., посланный в поход на стажировку, а также погибли старшины Черкасов и Медведев.

Ещё на глубине 60–70 м. давлением раздавило среднюю цистерну. От удара о грунт и попадания воды через люк во все отсеки, кроме 6 и 7, поступило значительное количество воды, в результате залило дизели, агрегаты питания радиоаппаратуры и некоторые вспомогательные механизмы. Через 30 минут «Щ–405» смогла всплыть. При следующем погружении, но опять из–за слабые отработки личного состава с дифферентом 45–50 град. провалилась по глубине и легла на грунт на 115 м., при этом получила повреждение корпуса и был пролит электролит. Воздух высокого давления был израсходован при предыдущих всплытиях, пришлось его перепустить в корабельные системы из трёх торпед.

Ночью лодка выбросила четыре торпеды для облегчения корабля. По пути следования в базу села на камни у мыса Котсаренина. Попытка сняться с мели успехом не увенчалась. Радиопередатчик не работал. Решили послать на маяк шлюпку, но она затонула прямо у борта. На берег вплавь был отправлен лейтенант Петровский. Его задержали пограничники. И только через них командование узнало о бедственном положении «Щ–405». 13 августа была снята с мели, 15 августа прибыла в Таллинн и встала в ремонт.

11 июля 1942 года вышла из Кронштадта в боевой поход с командиром капитаном 3 ранга Грачёвым Иваном Васильевичем. До Шепелевского маяка следовала в сопровождении малых охотников, а далее пошла к о. Лавенсари самостоятельно в надводном положении, однако туда не прибыла. Её движение наблюдал пост на о. Сескар. 15 июня между о. Пенисари и о. Сескар из воды были подняты тела помощника командира и старшего рулевого, а на другой день к о. Сескар прибило тело Грачёва. На погибших никаких признаков повреждений не обнаружено, взрыва мин никто не слышал, в финских трофейных материалах отсутствуют данные об атаках наших подводных лодок, не исключено, что произошло тоже самое, что и в августе 1941 г., но с более трагическими последствиями – при переходе из крейсерского в позиционное положение лодка провалилась на глубину и затонула от поступления воды через рубочный люк».

К месту будет, что говаривал Пётр Великий: «Тяжело управлять Государством, особливо кораблём». От себя добавлю – если этот корабль ещё и подводная лодка. Возвращаясь к командирам кораблей, капитанам торговых судов. Это от их разгильдяйства погибли: «Титаник», «Михаил Лермонтов», «Адмирал Нахимов». На грани гибели был и т/х «Максим Горький» в ситуации, подобной «Титанику».

На т/х «Максим Горький» в тот период был матросом рулевым Юра Работин — нынешний Председатель правления Одесской региональной организации Национального союза журналистов Украины, прапрадед которого — адмирал Фёдор Ушаков — на Средиземноморье блистал своими морскими Победами. Это к слову, о Юрии Анатольевиче будет ещё рассказ.

Даже Алла Пугачёва и та знает, как «опасен айсберг в океане», а вот Джон Смит – капитан «Титаника» этим пренебрёг. Я был свидетелем: «Фёдор Шаляпин» был близок к навигационной аварии при входе в Мальтийскую гавань, когда усилиями двух мощных буксиров, упёрших ему в правый борт, отталкивали теплоход от правой входной скалы.

Британцы — эти наидревнейшие мореплаватели — считают командира корабля Первым после Бога. И моя авторская вставка: «Самая опасная дыра на корабле – это дыра в голове командира.

Может быть, я слишком жестко пишу о командирах лодок?! Но, думаю, мой послужной список даёт мне это право.

Речь о легендарных командирах атомных подводных лодках Марате Капранове (широко известно среди подводников его высказывание о манной каше и белой скатерти) и о Коле Удавиченко. В мирное время первый награжден тремя орденами «Красная Звезда», второй удостоен ордена «Ленина». Марат имел повышенное внимание к моему «Красному Знамени». А ещё раньше в ТОВВМУ (Тихоокеанское Высшее Военно-Морское Училище) они оба курсантами третьего курса были командирами отделений в моём классе первокурсников. А далее… совместная служба в соединениях подводных лодок. Одно время я был помощником у Капранова на ПЛ «С335».

Штрих-зарисовка первая. Марат после автономки, ещё не успев сбрить бороду, заходит в Дом Офицеров нашего городка. Навстречу ему в фойе Главный полит рабочий Тихоокеанского Флота адмирал Михаил Николаевич Захаров в сопровождении командующего флотилией контр-адмирала Криворучко Я.И.

Адмирал Захаров: «Здорово, Капранов!»
Марат: «Здравия желаю, товарищ адмирал».
Адмирал Захаров: «Что, ты бороду отпустил, как у Николая II»
Марат: «Товарищ адмирал, а все говорят, как у Владимира Илыча».

Штрих-зарисовка вторая. То было на Камчатке, а это уже в Ленинграде в стенах Военно-морской Академии им. Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова. Мы с Колей Удавиченко — запоздалые школяры этой Академии. А тогдашний начальник Политуправления Тихоокеанского Флота в Академии — адмирал М.Н. Захаров — начальник политотдела, находящийся в предпенсионном состоянии. В одном из коридоров Академии произошла встреча. И там, на Камчатке, и здесь, я лично присутствовал.

Адмирал Захаров: «Здорово, Капранов!».
Николай Удавиченко: «Я Удавиченко».
Адмирал Захаров: «Да, какая разница», – с досадой, махнув рукой, пошёл дальше.

Впервые подводники Одессы (я сознательно опускаю приставку «ветераны» потому что других подводников в Одессе просто нет), итак, Одесские подводники впервые в таком организованном составе переступили порог Церкви, чтобы в скорбном молчании отслужить молебен по погибшим на Подводной Лодке Курск (АПЛ К-141). А вблизи, у самой церкви, на территории Свято Архангело–Михайловского женского монастыря нами также в их память был посажен сибирский кедр.

С особой теплотой хочется сказать о настоятельнице монастыря игуменье Серафиме. Конечно, условия экстремальности подводной лодки нам не угрожают, да и сами подводные лодки поблизости не просматриваются. Но крутые волны Житейского Океана продолжают угрожать и выбивать из наших рядов одного подводника за другим. Противостоять этому мы можем лишь своей сплочённостью и крепкими узами Морского Братства. В этом мы ощущаем несомненную поддержку и помощь Матушки Серафимы. В Дни Праздников и в Дни Скорби подводников вместе с ветеранами Войны, Труда, вместе с ансамблем «Боевые подруги» Матушка гостеприимно и хлебосольно принимает всех нас в своей Обители.

Матушку Серафиму впервые я увидел во Дворце Моряков на День Военно-Морского Флота. После рутинного доклада одного из военно-морских чинов, на трибуне появляется женщина в чёрной сутане. Начинает говорить. Зал весь во внимании. А она своим прекрасным грудным голосом — о Флоте, об истории его зарождения, Украинского и Российского, о Боевом Пути и о Славных Морских традициях и, конечно, о Духовности. Дворец аплодировал, а я ещё долго был под впечатлением увиденного и услышанного.

Так как по ходу текста будет неоднократное упоминания «Ёжика…», то я начну, пожалуй, с его предыстории.

Так называется мультипликационный фильм, общепризнанный и официально отмеченный первым, входящим в первую лучшую десятку рисованных фильмов ХХ столетия. Автор мультфильма стал кавалером Ордена «Восходящего Солнца». Почётную Государственную награду Юрий Норштейн получил за исключительные заслуги перед Японией. Самые титулованные японские мультипликаторы считают себя учениками Норштейна. Можно сказать, без «Ёжика...» мир не увидел бы многих мультипликационных фильмов Японии. И не появился бы мой морской сборник «Ёжик в тумане» с навеянными воспоминаниями – «…и наступила та самая туманно-ёжиковая тревожная ситуация…» Кстати, при посещении Юрием Норштейном Одессы я вручил ему своего «Ёжика».

Каждый раз при упоминании об этом бесхитростном зверьке, будь то при очередном показе фильма, или заглядывая в задумчивые глазки его фигурки с неизменным узелком и палочкой, стоящей за стеклом серванта среди множества подарков моих друзей, реликвий Международных конгрессов подводников, или летом на даче по ночам, когда, казалось бы, слышится стук его копытец по асфальтовой дорожке, я погружаюсь в воспоминания.

Атомная подводная лодка «К115» после среднего ремонта на ходовых испытаниях. Командир лодки капитан II ранга В.Г.Елаков, старший помощник его капитан-лейтенант А.А. Белоусов. Председателем комиссии по возвращению атомохода в боевой состав Флота и, естественно, старшим на борту я, капитан I ранга А.П. Софронов, командир дивизиона атомных подводных лодок с местом дислокации в Бухте Чажма. Той самой бухты, предшественницы Чернобыля. Но о той катастрофе, происшедшей несколько позже описываемых событий, будет особый рассказ. А пока о ходовых испытаниях АПЛ «К-115».

Корабли, в частности лодки, как и люди, проходят вполне определённые этапы жизни: зарождение, взросление, мужание (на боевых службах) и, как финал, передача своих знаний и навыков новому поколению. Если я не ошибаюсь, то на круг развития подводного флота пошло уже четвёртое поколение атомных подводных лодок при одном поколении моряков подводников (от лейтенантов до командующих флотами).

Ходовые испытания корабля после ремонта — это как бы обучение его вновь плавать с проверкой и регулировкой ходовых и всех других тактических возможностей.

Эти испытания, как и государственные, имеют свои «прелести». Выход в море с недоработанной техникой и с неотработанным личным составом. Матрос в ремонте или в достройке дослуживался до старшины 2 статьи, а офицерам к лейтенантским звёздочкам прибавлялось ещё по одной, ни разу не выходя в море. Когда картушки репитеров гирокомпасов на циркуляции корабля крутятся не в ту сторону, а совсем наоборот. Когда на станции погружения и всплытия лампочки сигнализации клапанов вентиляции главного балласта вместо оранжевого горят, синим цветом. Когда при глубоководном погружении выходят из строя одновременно глубиномеры Центрального Поста и Боевой Рубки. А погружаться на рабочую глубину необходимо, чтобы подтвердить свой статус полноценного подводного корабля.

Если с каждой неисправностью возвращаться к стенке завода, то ремонт может затянуться на месяц — другой, а лодка уже в плане на боевую службу. И приходилось заниматься при погружении «уголовщиной», как некогда выразился Герой Советского Союза Дмитрий Николаевич Голубев, нарушая все установленные правила на свой страх и риск: используя глубиномеры концевых отсеков, учитывая дифферент лодки, и по эхолоту. Прямо-таки, как Роднина с Зайцевым в своё время на Олимпийских играх, откатавшись без музыки.

А 12-тичасовой пробег дизельных лодок самым полным ходом для регулировки и снятия «гребёнок» и прочих параметров дизелей и это в условиях осенне-зимних камчатских штормов, да, и в весенних с летними тоже. Для атомохода это ещё одна особая сложность — прохождение «ГКС», замер шумности на всех режимах работы турбин да к тому же ещё и в ограниченной по размерам акватории. Одним словом, лодка за две-три недели ходовых испытаний должна отплавать столько, сколько в нормальных условиях боевой подготовки ей отводится не менее полугода.

Этот порочный подход к судостроению и ремонту заложен ещё с незапамятных времён. Так, при строительстве «Ноева Ковчега» (по версии кукольного театра Сергея Образцова). Творцу ежедневно архангелы докладывали о ходе строительства. И когда до конца оставалось два дня, на Высочайшем Уровне было принято решение: «Пусть выходят в море, там достроят». Или, как говаривал ещё один из великих, а на Одесском литературном рейде — это крупный писатель-маринист Владимир Римкович: «Судоремонт закончить нельзя никогда. Его можно лишь прекратить».

И вот с такой философией АЛЛ «К-115» в море на ходовых испытаниях. Но прежде, чем подойти к самой сути повествования, расскажу об особом статусе «старшего на борту боевого корабля». Или, как сейчас принято в творческих кругах: об «интриге обстоятельств и отношений».

Старший на борту не имеет права вмешиваться ни в жизнь корабля, ни в его управление. Он может лишь советовать, рекомендовать. Но в случаях особых, безотлагательных может принимать командование кораблём на себя. Для этого достаточно ему скомандовать на руль и машинные телеграфы, а на подводной лодке так же и на горизонтальные рули. И вся полнота власти на корабле переходит этому начальнику, о чём делается соответствующая запись в Вахтенном журнале корабля. За свои такие действия принявший данное решение должен будет, потом объясниться перед Командующим Флотом, а то и перед самим Главкомом: о необходимости его принятия. В общем, вопрос этот очень и очень щепетильный. Мне приходилось бывать в противоположных ипостасях и по разные стороны описываемых событий. И трудно сказать — в каких бывает легче.

Если в одних случаях спокойная обстановка, то в других, особенно при швартовках молодых командиров, у старшего, не смотря на его видимоё спокойствие и кажущеюся невозмутимость, от нервного перенапряжения всё, что «находится ниже живота, подкатывается к самому горлу» - чисто флотское выражение.

Два запомнившиеся мне эпизода. АПЛ «К-14» на выходе в Океан, проходит узкость Авачинской губы. Я — командир лодки. На борту — командир дивизии контр-адмирал Чистяков Николай Борисович. Идём под электромоторами, что позволяет при необходимости застопорить ход, оставаясь на прежнем курсе, работая электромоторами «назад». При отработке же «реверса» одной турбиной (другая работает на генератор, обеспечивая питанием электроёмкие механизмы реактора) лодка становится поперёк первоначального курса. Что и случилось с Маратом Капрановым в этой же узкости: тогда нос и корма лодки чуть ли не касались противоположных берегов. Да, и у меня было на подходе к проливу Лаперуза, форсировать который нужно было в надводном положении из-за возможной донной минной опасности. А уклоняться пришлось от рыболовецких сетей, за что получил благодарственную «отмашку» с японского сейнера.

Тягомотина движения под электромоторами всегда удручала подводников атомников, имевших возможности больших запасов скоростей. И поэтому комдив Н.Б. Чистяков, стоя со мной на мостике: «Командир, давай ход турбинами». А я как будто его не слышу, устремив свой взор вдаль. Комдив опять: «Командир, давай ход турбинами». И так несколько раз. Но вот прошли траверз «Трёх братьев» и мы в Океане и не просто в каком-то там, а в Тихом. А комдив мне: «Ну, что, командир, ты спросил свою G ..., где ей лучше сидеть на мостике или в тюрьме». С Николаем Борисевичем, с этим добрейшей души человеком, выходить в море было одно удовольствие. И вообще, мне везло на моих начальников. Как не вспомнить тепло заместителя командира дивизии, а в последствии контр-адмирала и начальника Оперативного Управления Тихоокеанского Флота Феликса Александровича Митрофанова, трагически погибшего в авиационной катастрофе вместе с офицерами Штаба Флота и с самим Командующим Флотом Эмилем Николаевичем Спиридоновым.

Выход в море на моей лодке начальнику штаба дивизии Ивану Василенко, наверное, запомнился надолго: возвращение в базу и швартовка к пирсу. Дело было так. Накануне, после отработки курсовых задач в районах боевой подготовки, лодка возвращалась в базу. Время швартовки около 16 часов. Подход к пирсу с первого захода не удался: лодку значительно снесло течением при хорошем противоположном ветре. Пришлось долго «елозить», чтобы ошвартоваться левым бортом. В ночь опять ушли в море на зачётную торпедную стрельбу. На этот раз с начальником штаба и с его флагманскими специалистами для контроля и оценки действий командира и экипажа в целом. Возвращаемся в базу на другой день, в то же время при тех же погодных условиях, к тому же пирсу и всё тем же левым бортом.

Как охотник, целящийся с упреждением в летящую утку, так и я направил лодку к пирсу для швартовки как бы правым бортом с учётом сноса её течением.

Начальник штаба ко мне с вопросом: «Командир, каким бортом швартуешься?» Спокойно отвечаю: «Левым». Начальник штаба уже нервно: «Командир, каким бортом швартуешься?» Я также невозмутимо: «Левым». «Каким же левым?» - взревел НШ. Но скоротечность обстановки не позволила разгореться конфликту. Через несколько секунд он и сам понял правильность моих действий. Но всё же пик нервной напряжённости стоящих на мостике был, когда до пирса оставалось порядка пятидесяти метров. Дорогостоящая лодка с не менее дорогой акустической базой в носу с хорошей инерцией несётся на торец пирса. Но течение подхватывает, и лодка впритык становится левым бортом к пирсу. А далее мастерство электриков: от малого до полного хода «назад»!!! Командиру остаётся лишь крутить головой, оглядываясь в корму, убеждаясь: туда ли, куда надо, гонят волну гребные винты. Швартовые поданы, даже без бросательных концов.

Вот такое непростое может быть положение старшего начальника на борту корабля.

Своим несколько пространным и затянувшимся вступлением хочу показать, что на подводной лодке кроме железа, электроники, покорённой и обузданной самой мощной энергетики, огромной массы пожаро- и взрыво- опасностей присутствует ещё и человеческий фактор, всегда и во всём являющийся главным и определяющим.

Итак, АПЛ «К-115» на ходовых испытаниях. После «мерной мили» лодка направляется в район глубоководного погружения. А до этого при дифферентовки и вывески она никак не хотела погружаться: то ли «пересохла на стапелях в ремонте», то ли сказались погрешности в твёрдой балластной загрузке. А окунуть её надо на мелководье, чтобы уверенно идти на глубоководное.

Иногда присутствие на борту старшего может быть для командира ПЛ и благоприятным событием: нужно совершить манёвр, а молодой, малоопытный командир сомневается в своих способностях. Так было и в этом случае. Лодку нужно было силой загнать под воду. Тогда командир добровольно передал мне власть, естественно, с документально письменным оформлением, и затем, последовательность и чёткость действий, чтобы одно не повредило другому. «Средний ход» турбин, но так, чтобы гребные винты «вразнос» не «молотили» воздух. В перископ убедиться, что лодка погружается, не надеясь на глубиномеры, которые в Центральном Посту могут показывать нулевую отметку, хотя лодка камнем падает вниз. И окажется она на запредельной глубине, пока в ЦП дойдут доклады из концевых отсеков. Как оно случилось с АПЛ «К-57», за что и был снят с должности заместитель командира дивизии, которого не защитил даже статус Героя Советского Союза. Как Вы уже, наверное, догадались, он был старшим на борту этой лодки. И далее по действиям: вовремя опустить перископ (не ровен час, напор воды согнет его, как соломинку). Успеть также, завалить носовые горизонтальные рули для их же сбережения, да и то лишь тогда, когда сам корпус лодки при дифференте на нос начнёт выполнять их роль. Оторвавшись от поверхности, можно снижать скорость лодки. На 50-ти и ста метрах: «Осмотреться в отсеках! Командир, принимай свою лодку назад под своё командование».

Второе благо для командира, при наличии старшего на борту, оно, наверное, и последнее. Когда старший позволит командиру безмятежно отдыхать в своей каюте, оставаясь за него на мостике - над водой, или в центральном посту - на глубине. Так было и на сей раз: я разрешил командиру отдыхать, пока лодка в надводном положении на переходе в район глубоководного погружения. Ничто не предвещало осложнений: штилевая погода, ясный день, отличная видимость.

В Приморье «бабье лето». Склон сопки, видимой из моего берегового служебного кабинета, с деревьями в разноцветной листве, а в обрамлении широкой оконной рамы, чем ни картина великого И.Левитана. Но расслабляться нельзя, чтобы не попасть под «девятый вал» не менее великого И.Айвазовского. Прошли траверз острова Аскольд. Вдали на горизонте чёрная стена тумана, характерная для здешних мест. А на фоне всей этой черноты эскадренный миноносец ... слева пересекает наш курс.

И, так часто бывает на море, где соприкасаются тёплые прибрежные воды с холодным глубинным течением. Как-то всё вдруг сразу сереет, веет холодом. И уже мы в сплошном тумане. Видимость ноль. Где эсминец? Неизвестно! Перевели турбины в генераторный режим. Легли в дрейф. Радиометристы докладывают: «Целей нет!» Оставляю за себя на мостике старшего помощника командира, а сам спускаюсь вниз, чтобы лично взглянуть на развёртку радиолокационного экрана и оценить создавшуюся ситуацию. Но не успел сделать и двух шагов в Центральном Посту к рубке метристов, как сверху, с мостика истошный голос старпома: «Оба электромотора полный назад » Словно, как тот тарзановский обезьян, я, в свои далеко за сорок, в доли секунд проскакиваю вверх два пролёта вертикального трапа. Вижу: в 15-20-ти метрах форштевень эсминца, сам корпус скрыт туманом. Но и эта часть корабля погружается в невидимость: корабли своевременно и грамотно разошлись на контркурсах, отрабатывая назад. Застопорили электромоторы. Где эсминец? Одно ясно: он в радиолокационной тени. Но где? И тот же радиометрист докладывает, но уже о другой, новой цели: «30 кабельтовых с левого борта идет на нас». «дистанция сокращается — 28, 26, …» - поступает периодический доклад.

Вот и наступило для меня то самое туманно-ёжиковое тревожное состояние. Только в отличие от Ежика, который метался по таинственному лесу. Я неподвижно стоял на мостике, на подставке, своими размерами едва позволявшей переступать с ноги на ногу, над пропастью входного лодочного люка.

Мною овладело тяжёлое раздумье: «Что делать? Куда идти?» А радиометрист своё: «дистанция —20 кабельтовых, 18,16, ...» Акустики тоже подключились и начали свой отчёт о приближающейся угрозе.

У командира корабля нет времени на долгие размышления, у него всегда есть ответ и готовое решение. Пусть с некоторыми поправками в дальнейшем. Но решение, а не бездействие. Если у капитана клипера «Ястреб» из рассказа К.М.Станюковича «Ужасный день», несомненным выходом из создавшийся критической обстановки была та самая еле видимая заветная лагуна, куда и был направлен для спасения трёхмачтовый парусник, то у меня в запасе - сорокатысячная лошадиная мощь двигателей, которая позволяла мне вовремя сойти с курса чего-то опасно движущегося.

Радиометрист продолжает монотонно: «дистанция до цели 12,10, ...» Но вот эскадренный миноносец вышел из «тени» и стал просматриваться на голубом экране локатора. Акустики тоже его усекли. Почему не могли раньше? Да, всё та же пресловутая гидрология моря: что далеко — слышно, а что совсем рядом — нет. Иллюстрация к этому — американская субмарина при всплытии опрокинула японский сейнер.

Эсминец, надо полагать, тоже выжидал. Но у него большие, чем на подводной лодке, радиолокационные возможности наблюдения и по высоте антенн, и количеству станций. Он мог позволить себе некоторое поступательное движение.

И вот долгожданная команда на машинные телеграфы: «Турбины средний ход!». Полный ход — для атомных лодок это привилегия подводного хода! Лодка, как «Медный всадник», вздыбленный конь которого присел на задние ноги, чтобы устремиться в историческую даль. Так и атомоход, припав на корму в результате разряжения, созданного гребными винтами, рванул вперёд, оставив за собой взбудораженный след своего бытия. А что командир атомохода «К-115» В.Г. Елаков? Он! Как почти у Леонида Соболева из «Капитального ремонта» – «в уюте безмятежно спал в своей каюте» в надежде, надо полагать, что старший на борту и старпом командира своё дело знают. Кстати, капитан- лейтенант Белоусов Алексей Арсеньевич закончил свою службу контр-адмиралом и начальником Тихоокеанского Высшего Военно-Морского училища им. С.О.Макарова. А тогда он, обращаясь ко мне, сказал: «Товарищ комдив, хорошо, что командира не было на мостике ..., могли бы быть осложнения».

Вот такие мои воспоминания, связанные с безобидным зверьком с задумчивыми глазками. А закончить свой рассказ хочется словами командира подводной лодки из Голливудского фильма «Убрать перископ», великолепно сыгранным актёром Келси Граммером, который в сложной обстановке с воодушевлением восклицал: «Люблю я эту работу!»

С того памятного Одесского Конгресса прошло уже немало лет. И одесские ветераны-подводники за это время побывали на Конгрессах в: Аргентине, России, Франции, Польше, Сан Диего (США), Израиле, Турции, Италии и в родном Киеве. Представление о мирной созидательной силе морского братства, преобразующее этот мир, нашло отражение в программных документах и девизах национальных делегаций. В этом отношении характерны слова патриарха Международного движения подводников Адальберта Шнее: "Некоторые думают изменить Европу сверху..., но мы, подводники, будем заниматься этим снизу".

Это утверждение не столь уж безосновательно, как кажется на первый взгляд. Если принять во внимание тот факт, что подводников не мало среди первых лиц исполнительной власти. На Камчатке, в Измаиле, в Кронштадте, не говоря уже о мэрах городов Кольского полуострова и Приморья. Вторые лица - в Ленинградском губернаторстве. Алмазный губернатор Якутии, Ф.А Штыров, если и не сам подводник, то отец его весьма известный контр-адмирал Анатолий Федорович Штыров — первооткрыватель океанских, а точнее тихоокеанских, глубин посредством дизельных подводных лодок.

Есть подводники и в президентских структурах Киева и Москвы. Да, что там говорить, наш губернатор Сергей Рафаилович Гриневецкий проходил в свое время уроки мужества в прочном корпусе подводной лодки. И когда Герой Советского Союза В.Е.Соколов доложил ему о предстоящем конгрессе в Одессе, Сергей Рафаилович без обиняков произнес: "Одобряем, поддерживаем и возглавим!"

19 марта 1906 года в официальную классификацию судов Военного Флота России, утверждённую 30 декабря 1881 года по Военно-морскому Ведомству были внесены изменения: включён самостоятельный класс кораблей – подводные лодки. Эта дата рождения Подводного Флота. До этого лодки числились миноносцами.

В подплав шли и, как правило, шла молодёжь. Я не помню никого, кто прижился бы в коллективе подводников с 25-летнего и более возраста. Молодыми офицерами, да и тогда, когда стали значительно старше, панически боялись быть списанными за какие-нибудь прегрешения на берег или на надводные корабли. У каждого подводника-атомника имеется личный дозиметр, накапливающий суммарную дозу облучения. И чтобы не быть отстраненными от службы на АПЛ, как получившие предельную дозу, мы зачастую свои дозиметры оставляли в раздевалке, совершенно не задумываясь о последствиях своего здоровья, из гордости быть первопроходцами, романтиками, воодушевленные сознанием служить своей стране на передовой технике, на современнейших подводных крейсерах. Подводники сами знали на что идут, а их жёны и дети понимали, что отцы и мужья служат в “ПОДРАЗДЕЛЕНИ-ЯХ ОСОБОГО РИСКА”. Как иллюстрация к этому: сыновья известных подводников: командиров, погибших во время Великой Отечественной Войны вместе со своими лодками, капитан-лейтенантов Н.К.Мохова и А.М.Каутского, а также капитана П ранга З.М.Зайдулина, командира дивизиона “Ленинцев” Б.А.Котловского, – продолжили их дела. А таких адмиралов, как В.П Цветко и первого Главкома ВМФ Украины В.Г.Бескоровайного стали командирами атомоходов. Не исключено – есть и другие фамилии, и целые династии подводников. Представителем одной из них является автор этих строк. Командиры же, чьи дети не шли по их стопам сокрушались этим. А командир легендарной ПЛ “Б-90” А.Ф.Глебов даже назвал своих отпрысков «бескрылыми». Легендарность “Б-90” в том, что на ней командирами были небезызвестные Живописцев и Э.Толкун.

И когда в праздничные дни или по случаю, подводники позволяли себе расслабиться, в окна командиров и адмиралов, обычно по ночам, в городках подводников залетают музыкальные вариации из “Варяжского гостя” в исполнении юных мичманов и лейтенантов: “Мы в море рождены… умрём на море!” Нет, это не бравада, а чувство причастности к серьёзной мужской профессии, оптимизм и уверенность в себе. Особые братские отношения среди подводников сложились в условиях риска и постоянной напряженности. Ведь подводные лодки - сами по себе сложные инженерно-технические сооружения с повышенной степенью опасности.

Метровые в диаметре пучки кабелей 380 вольт 500 герц и как, на всяком пароходе, влага и пары масла, разъедающие изоляцию электропроводки, повышенное содержание кислорода, наличие водорода (хотя и под неусыпным контролем) - вся эта огромная масса энергетики и оружия в замкнутом пространстве - 20 тысяч лошадиных сил на винт, а их два; 98 тонн ракета, а их двадцать, прожигающих четырехметровую толщу арктического льда. И вся эта масса, равная четырем таким теплоходам, как "Тарас Шевченко", несется под водой со скоростью курьерского поезда.

А люди - полное отсутствие чванства и солдафонства при четких командах и точности их исполнения. Одинаково одеты, с разницей лишь надписи на нагрудном кармане куртки. Питание матросов и офицеров из одного котла, чего нет ни в армии, ни на надводных кораблях. Одним словом, подводники «варятся» в одном котле, как в переносном, так и в прямом трагическом смысле (дизельные лодки).

Последний российский император, Николай II, посещая лодку (рассматривая ее с причала), заявил: "Пусть они сами себе назначают жалование, так как все равно утопнут". За послевоенный период в мире погибло 28 подводных лодок. А что касается жалования, то обращение Первого командира атомной лодки Л.Г. Осипенко в Правительство об увеличении оклада командиру БЧ-V до уровня замполита и старпома не возымело действия и Леонид Гаврилович "отстегнул" от своего оклада в пользу хозяина, как минимум двух атомных реакторов и всего железного (выражение адмирала Рулюк), что есть на подводной лодке. Чем не пример морского братства и добропорядочности даже в этих, так сказать, житейски бытовых отношениях.

Одесса по праву считается колыбелью Подводного Флота России. В 1878 году на Одесском рейде впервые в мире была испытана подводная лодка, как оружие, её изобретателем и конструктором Степаном Карловичем Джевецким. Затем уже в Петербурге он организовал строительство 50 подводных лодок – это была первая в мире серия подводных кораблей. 25 подводных лодок были отправлены по железной дороге на Чёрное море, 20 – на Дальний Восток, где они активно участвовали в Русско-Японской войне, что не позволило японцам высадить десант во Владивостоке. Одна из этих лодок в настоящее время стоит в Центральном Военно-Морском музее, рядом с Петровским ботиком.

С тех пор, вплоть до развала Советского Союза, в Одессе базировались подводные лодки: от первых Джевецкого до бригады, потом дивизиона подводных кораблей. Отсюда и многочисленная диаспора моряков-подводников, осевшая в Одессе. Как говаривал кто-то из великих, Флот существует, и многое в Мире не происходит. Да, когда подводные лодки некогда Великого Государства несли боевую службу на просторах Мирового Океана, не бомбили тогда мосты на Дунае, нарушив тем самым судоходство восьми европейских государств, а страны, которых-то и на карте различить нельзя, и в мыслях не имели арестовывать украинских рыбаков, морским пиратам также не было где разгуляться. И ещё, как писал ленинградский писатель, маринист Виктор Конецкий: «Командиры подводных лодок с той и другой стороны поддерживали ракетно-ядерный щит над всей НАШЕЙ СУХОПУТНОЙ ПЛАНЕТОЙ». Как здесь не вспомнить Владимира Маяковского: «Каждый - дюжий тебе господин и даже слабый, если двое». А пока в Украине только две подводные лодки. Одна — на затянувшимся ремонте, и другая в Одессе на постаменте в мемориале «411-я Батарея».

Одесская общественность немало сделала, для восстановления доброго имени Александра Ивановича Маринеско и чтобы на его груди засияла Звезда Героя Советского Союза. В этом нельзя переоценить деятельность Г Г. Косогоровой, учительницы английского языка 105 Одесской школы, школы в которой учился Саша Маринеско. Галина Георгиевна из старшеклассников организовала и возглавила группу поиск «Память сердца», которая по крупицам собирала всё о Маринеско, создав школьный музей Героя. Весть об этом разлетелась далеко за пределы Одессы. Галина Георгиевна и её «поисковики» были приглашены в Город-Герой Ленинград на конференцию по Маринеско – восстановлению справедливости в Памяти его Имени. И когда она, выступая перед огромной аудиторией, закончила словами из одесского диалекта: «… таки - да, Маринеско будет Героем Советского Союза». Весь «Октябрьский» зал буквально взорвался аплодисментами, как говорится, переходя в овации – вот так чопорная, прохладная Северная Пальмира горячо встречала одесскую делегацию. И Маринеско -таки да стал Героем. Ещё один штрих о школьном музее, которым руководила Галина Георгиевна Косогорова. На сорокалетии Победы в Городах-Героях демонстрировалось Знамя, водруженное в Берлине в 1945 году над Рейхстагом. Во время пребывания в Одессе оно хранилось, именно, в школьном музее 105 школы. И надо было видеть, как ветераны Великой Отечественной Войны со слезами на глазах целовали это Знамя.

Благодаря усилиям подводников, творческому видению и незаурядному таланту скульптора Алексея Копьева в Одессе сооружен Памятник (второй после Кронштадта) Подводнику № 1. Вот и пример преемственности поколений: скульптору в морском кителе и в пилотке подводника позировал Анатолий Загоруйко - Председатель Общества ветеранов подводников имени Героя Советского Союза А.И. Маринеско. Это он, будучи командиром электромеханической боевой части, своими умелыми и решительными действиями спас аварийную лодку (Б-90), когда она, потеряв плавучесть, падала вниз по причине одной из обычных заморочек на дизельных лодках в системе РДП (работа дизеля под водой), а под килём было 5 километров. И как потом шутили подводники: «Это всего лишь 15 минут на автобусе, что идёт по маршруту из городка подводников до бригады подводных лодок, в «Конюхи». Загоруйко – один из основателей ветеранского движения подводников в Городе Герое Одессе.

В центре Одессы, по соседству с Мусульманской Мечетью, есть маленький уютный дворик. Хозяин его…нет не мусульманин и даже наоборот. Предки его – запорожские казаки на своих потаенных “чайках” скрытно подходили и нападали на прибрежные турецкие города и крепости, неожиданно поднимаясь со дна моря, подвергая тем самым в ужас жителей и турецких воинов. Чем же примечателен дворик и его хозяин Александр Колиниченко? Дворик — тем, что в нём представлена подводная лодка не в натуральную, конечно, величину, но всё же впечатляет! И вода журчит за бортом и женщина на берегу в греческом одеянии, то ли Афродита, то ли Ассоль, ждущая своего капитана Артура Грея. Правда, вместо алых парусов – левый отличительный красный бортовой огонь. Сам Саша стройный, высокий, всегда подтянутый. На всех официальных и полуофициальных встречах в военно-морской форме, а в особо торжественных случаях и при кортике.

Лариса Ивановна Изерская-Снисоренко автор книги «Командир корабля», посвященной командиру подводной лодки «Щ-403» Cемёну Ивановичу Коваленко. Лариса Ивановна многие годы скрупулезно, как следопыт-археолог очищала от наветов честное имя командира, разбирала многие архивы в том числе и «гестапо», встречалась с английскими офицерами, которые находились в то время и в том же лагере для военнопленных, где, был и С.И. Коваленко. В кинофильме «Командир счастливой щуки» роль командира, которого, так великолепно сыграл Народный артист Советского Союза Петр Сергеевич Вельяминов, прототипом же Героя стал никто иной, как командир ПЛ «Щ-403» Семён Иванович Коваленко.

Запоминающиеся кадры в фильме — ребёнок поёт: “Вставай страна огромная…” По аналогии. 1944 год. На подводной лодке «Ленинец» (командир ПЛ «Л-18» Владимир Петрович Цветко) в просторном втором стелажно-торпедном отсеке: торпеды не загружены, лодка заканчивала свой после-походный ремонт на Дальзаводе во Владивостоке. Так вот в этом отсеке девочки-трёхклашки проникновенно пели для подводников о Зое Космодемьянской: “…как девочку Таню вели на допрос…”. Одной из этих школьниц была моя будущая супруга Татьяна Рубан, дед которой выходец из потомственных Запорожских казаков, устанавливал Советскую Власть на Дальнем Востоке. Много милых женщин нас окружает и хочется обо всех рассказать. Но хотя бы назвать их имена. Мичман Надежда Кучаровская всегда рядом с подводниками, многие годы была верной помощницей Патриарха Нашего подводнического «Социума» Ивана Семёновича Борисова.

Нельзя себе представить наши Праздничные Торжества без Народной Артистки Украины солистки Одесского Государственного Театра Оперы и Балета, удостоенной ордена «Княгини Ольги», Людмилы Сергеевны Шириной, которая очаровывает нас своим драматическим сопрано (полного диапазона):

«Над Кронштадтом туман,
в синей дымке дома,
а кругом тишина, тишина
да огни маяков…”.

“… и уметь надо ждать и опять, и опять…”.

Эти проникновенные слова для жён моряков, и не только Кронштадта, далеко не абстракция. Так Людочка Ширина ждала из похода своего жениха – матроса торпедиста дизельной подводной лодки «С-108» Яшу Плугатарёва, а потом уже и своего мужа Якова Ивановича, инженер-механика атомохода «К-131».

В Одессе многочисленная диаспора моряков-подводников, в ряды которой постоянно приходит достойное пополнение. Это: Яков Плугатарев – замдиректора Государственного Академического Театра Оперы и Балета в прошлом командир БЧ-V атомохода, мастер спорта по морскому многоборью, успешный предприниматель Виктор Чаплыгин - командир группы дистанционного управления реактором, Настоятель Церкви Святого Николая Угодника - покровителя моряков – Отец Андрей, в миру старшина 1-й статьи, спец трюмный машинист реакторного отсека АПЛ типа "Курск", старшина команды гидроакустиков – прокурор города Одессы Анатолий Николаевич Мезенцев (ПЛ «С-46», командир Геек Эдгар Анатольевич). Можно много еще привести ярких личностей. Все они, а с ними ещё более сотни представителей Братства Подводников: матросы, старшины, боцмана, коки, командиры боевых частей, инженер-механики, командиры ПЛ, бригад и дивизий, жёны и вдовы подводников собрались накануне Дня Подводника в одном из лучших ресторанов Одессы. И этот Праздник Общения Подводников (какой уж год !!!) и другие встречи традиционно организовывает друг подводников Карен Владимировича Петоян. Дружба с моряками-подводниками завязалась у него с незапамятных времён ещё в далёком Заполярье, где он нёс службу в Ракетных Войсках Противовоздушной обороны, прикрывая места базирования подводных лодок.

И как иногда бывает в жизни: к добротной бочке мёда кто-нибудь, да и норовит со своей чайной ложкой дёгтя: не все мелкопоместные подводнические вожди осчастливили своим присутствием этот Праздник Общения по случаю Дня Подводника. Здесь будет, как никак к месту из Устава Французской Армии: «Кто первым отдаёт воинскую честь при встрече двух полковников?» (в нашем случае – двух капитанов I ранга). Ответ однозначный: «Тот, кто более воспитан». У Героя Советского Союза Валентина Соколова, у последнего Старшего морского начальника (Советского) города Одессы Вячеслава Звершановского и Владимира Белоусюка – с них, участвуя в Празднике Общения подводников, короны с их голов не упали.

Виктором Чаплыгиным в банкетном зале торжества был организован стенд детских рисунков внуков подводников, а кое у кого уже и правнуков. Лучшие из них определялись тайным голосованием присутствующих и награждались Призами, все вместе подарками. Хочу отметить ещё одну деталь встречи. Среди приглашённых гостей был мой друг по философскому Обществу Одессы, чтобы перечислить его титулы и регалии, наверное, и печатной страницы не хватит. Вот некоторые из них:

Крисилов Анатолий Данилович,
канд. технич. наук, доцент кафедры информационно-коммуникационных технологий Одесской Государственной Академии Холода;
Член-корр. Украинской экологической Академии наук;
Член Балканской Экологической Ассоциации (BEnA);
Научный руководитель Инновационного Центра Одесского регионального отделения Ассоциации городов Украины и громад;
Обладатель медали НАНУ и почетного титула Honorable Researcher Международной Ассоциации специалистов по теории информации и ее приложениям (ITHEA)
и т.д. и т.п

За период всего застолья этот маститый ученый, что-то писал своим убористым почерком в блокноте. На выходе получилось нечто:

ВЕТЕРАНАМ – ПОДВОДНИКАМ

Я – связь, друзья, я на подлодке не был…
Давай за тех бокал подымем свой,
Кто талько в перископы видит небо!
– Здоровье тех, кто ходит под водой!

Вам слава не дается даром.
Пусть Бог морей своей рукой
Хранит от мин и от пожаров
Всех тех, кто ходит под водой!

Чтоб развязались все проблемы,
Чтоб ветеранам все моглось,
Чтоб помнить капитана Немо,
И «Щуку», и чтоб все – на «товсь»!

В бою не делать оверштага,
Не дай Бог – оверкиль, того…
Признаюсь, – я средь вас салага,
Я – с тридцать первого всего;

Не вышло быть мне каперангом,
Грот, шлюп «Мечта» – вот мой корвет,
И вглубь хожу лишь с аквалангом,
И с трубкой – 56 лет!

Пусть в вас живет упорство, что ли,
Азарт с холодной головой,
Реакция, характер, воля, –
Все то, что нужно под водой!

Пусть беды минут все на свете,
И все, что мы зовем бедой,
И солнце пусть поярче светит
Всем тем, кто ходит под водой!

Пусть сила высшая включится,
И пусть звучит призыв морской:
– Пускай «земля» объединится,
Как те, кто ходит под водой!

…И пусть всегда, друзья, всегда за край земли
Стальные, стальные идут корабли!

Анатолий Крисилов,
Одесса, март, 2012

Начав торжество в Полдень, заканчивали, когда Одесса уже погружалась в вечерние огни. Чтобы на другой дань с утра 19 марта продолжить торжества и митинги, провести их по районам: кому и как удобнее и ближе – это у Памятника Моринеско, на Аллее Славы и у Памятника Джевецкому, что напротив Дворца Спорта, где состоялся много представительный митинг в честь Дня Подводников с участием школьников и курсантов Мореходного училища им. Моринеско. А затем все присутствующие двинулись во Дворец Спорта на школьную эстафету им. Маринеско, которая, как спортивно-патриотическое мероприятие прошло на высоком уровне. Ветераны подводники вручали детям призы, грамоты и подарки.

Надо отметить – в этом Дворце ежегодно в День подводника, уже много лет проводится эстафета школьников Одессы, Ильичёвска и некоторых других районов области. Изначально инициаторами этого были Старший морской начальник Одессы, подводник Герой Советского Союза Валентин Соколов, Председатель Общества подводников им. Моринеско Анатолий Загоруйко и дочь Моринеско – Элеонара.

Празднование Дня Подводника прошло под Девизом Братство.

Марсельеза – Величавший Гимн. Гимн Франции. Ключевое слово в нём — Братство.

Да, действительно, пора отойти от избитых, сухих, формальных определений, как «Объединение», «Организация», «Ассоциация». Пусть они останутся у коммерсантов, финансистов-ростовщиков, у работодателей – пожирателей прибавочной стоимости и прочей сволочи, говоря языком майора Баклана – командира роты Нахимовцев, фронтовика, увешенного боевыми орденами и медалями.

Наше Братство приобретает уже
Международную Значимость!

Уйдя с головой в очередную текстовку Эссе, я полностью отключаюсь от всей витающей вокруг информации. Но одна из них всё же просочилась сквозь заслон. И, как уголек на языке, нестерпимо требует своё журналистское проявление.

Вот оно… прямо и сейчас на первой, оказавшейся под рукой свободной печатной площади. В моих руках Диплом № 14, регистрационный номер 57 за подписью:

Председатель Всеучредительного
Союза Аристократов Принц АЛЕКСЕЙ

В который раз я уже обращаюсь к мыслителям прошлых эпох: «Единство и борьба противоположностей, один из основных законов диалектики, являясь её сутью и «ядром», выражающие источник самодвижения и развития явлений природы и социально-исторической действительности, выступающей и как всеобщий Закон познания».

Итак, Закон познания. Юрий Анатольевич, как тот классик, ухватившись обеими руками за слабое звено, вытащил всю цепь исторических событий. В том числе и не разгаданных в Одессе её тайн. Это и катакомбы, и пребывание итальянсклгл поэта Овидия Назона на Одесщине, и посещение Одессы бригантиной под командованием Джузеппе Гарибальди, впитавшего в себя Одесский дух Свободы, в последствии ставшего генералом-революционером — Символом борьбы Итальянского Народа за Свободу и Независимость, и много других загадок. А в своём Публицистическом издании «Золотое кольцо Победы» Работин вывел из забвения и обессмертил многочисленные Имена Героев.

И сам Председатель Одесских журналистов, и его биография представляют собой определённый интерес. Обычная школа, строительный институт, нынешняя Архетиктурная Академия, воинская служба в пограничных войсках, в сухопутных пограничниках. И безудержная тяга к морю… К чему бы это?! Может быть, навеяла песня Павла Когана и Георгия Лепского в исполнении барда Юрия Визбора:

«Во флибустьерском дальнем синем море Бригантина поднимает паруса...»

Или же еще одно исполнение:

Ан, нет! Это у автора данных строк, начитавшись Андрея Некрасова «Приключения капитана Врунгеля», он в свои 12 лет – юнга на штабном корабле 90 бригады подводных лодок СКР «Зарница», а в 15 лет поступил в ВВМПУ (Владивостокское Военно-Морское Подготовительное Училище). Книга А.С.Некрасова до сих пор настольная у экс командира атомохода «Счастливая К-14». О счастливости лодки особый сказ.

У Юры же Работина всё иначе. Вглядитесь внимательно в Диплом, на чью фамилию он выдан – Его Превосходительству Юрию Анатольевичу Ушакову-Работину. Зов моря!!! Конечно, но и Сила Высшей Генетики от своего знаменитого предка – Флотоводца Адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова, не знавшего поражений. Вы, взгляните на карту, где гремела Слава и развивался Российский Флаг – Ионические острова, Средиземное море, побережье Италии.

Позвольте мне совершить небольшой исторический экскурс, чтобы проникнуться духом времени тех событий.

А. В. Суворов, узнав о взятии о. Корфу, воскликнул «Ура! Русскому флоту! Я теперь говорю сам себе: «Зачем не был я при Корфу хотя бы мичманом?». Сдержанно поздравил Ушакова английский адмирал Нельсон. Турецкий султан прислал в подарок Ушакову бриллиантовый челенг, соболью шубу и тысячу червонцев и для команды – 3,5 тысячи червонцев. Император Павел пожаловал Ушакова, вице-адмирала, чином адмирала. Фёдор Ушаков после победы писал: «Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду».

И далее… Я не мистик, но некоторые совпадения и аналогии вызывают у меня определённое волнение. И не случайно обращаю внимание читателей на карту: Италия, Средиземное море, Ионические острова. В этих же краях молодой матрос Юра Работин, будущий руководитель Одесских журналистов и ещё неимевший двойной Фамилии через дефис, на круизном т/х «Максим Горький» совершал свой вояж в Италии, по местам Русской Славы.

Одесса. Большой зал Пресс-центра, где с завидной регулярностью проводятся пресс-конференции, брифинги, встречи с интересными людьми и прочие саммиты. Правда, в нём сейчас несколько тесновато с возрастающей масштабностью Центра.

Одесса всегда была полна неординарными личностями. И этим гордится!!! Его Превосходительство Ушаков-Работин бесспорно звучит. Он и в делах, и помыслах достоин своего Великого Предка. Хочу отметить. Сам Пресс Центр ОРО НСЖУ и прилежащая к нему территория благоустроена и ухожена. И мы зачастую видим, как Их Превосходительство лично со шваброй и веником, тряпкой, сапкой и лопатой поддерживает наведённый им порядок.

Да, прав был Николай Васильевич Гоголь: «Не всякая птица долетит до середины Днiпра!» Но одесские военные моряки, ветераны-подводники не только перелетели Днепр с Дунаем и все прочие реки Европы, не говоря уже об Атлантическом Океане, и на либерийском 400-местном аэробусе приземлились в Буэнос-Айресе – столице Аргентины.

Прибыв на свой очередной 42 Международный Конгресс, представляя на нём подводников со всей Украины в том числе таких приморских городов, как Севастополь, Николаев с Херсоном и Столицу Нашей Державы – Киев. Так что не всякий подводник смог долететь до Южной Америки и тем более до её пiвденной части. Если московские наши коллеги этот беспримерный перелёт совершили не без помощи мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова («подъёмные», «перелётные», «скоростные» и пр.) и во главе с его представителем, то украинские подводники это сделали на своём чисто одесском энтузиазме. И как могло быть иначе?!

В Одессе в прошлом году (по мнению всех делегатов) блестяще был проведён 41-й Конгресс – лучший всех предыдущих 40-ка. А, забегая вперёд, скажу: «Аргентинский - на отлично с плюсом, но не такой блистательно яркий, как в Одессе. Главы делегаций даже выразили общее мнение: «После 2009 года Конгресс вновь провести в Одессе». Видеофильм же об Одесском Конгрессе был показан по всей Америке на партийных каналах Республиканцев и Демократов и это в период их предвыборной кампании. Мы, подводники-одесситы, естественно, гордимся тем, что Одесса благодаря Форуму подводников в нашем городе приобрела ещё большее Мировое звучание, дала возможность Украине заявить о себе, как о Морской Державе, а Одессе — как о её воротах на просторы Мирового Океана.

Готовясь к этой поездке, испытывая при этом определённые затруднения (15-тичасовой перелёт – это не ближний свет по всем своим житейским параметрам), мы были обеспокоены ещё и тем, что Мировая общественность подводников просто не поняла бы нашего отсутствия на Аргентинском конгрессе, тем более после происшедших преобразований в Украине.

Делегацию на 42 Конгресс возглавил Председатель Ассоциации моряков-подводников г. Одессы и Одесской области капитан I ранга запаса Евгений Лившиц, по своей бывшей служебной деятельности на Флоте – Заместитель Командующего Камчатской Военной Флотилии. В составе делегации: Владимир Римкович и Эрлен Бейлис, инженер-механники, в своё время командиры БЧ-V подводных лодок, Альфред Софронов в прошлом командир атомной подводной лодки «К-14» и автор этих строк, Александр Иванович Сабуров, ныне действующий начальник Одесского Мореходного училища им. А.И. Маринеско и Нина Александровна Лущан, старейший преподаватель, носитель училищных традиций, её ученики и воспитанники и сейчас занимают ведущие и ключевые посты, и соответствующие должности в сфере экономики морского транспорта. Состав нашей делегации был, как видите, весьма достойным. А то, что начальник «Мореходки» (так одесситы любовно называют это училище) ещё и тёзка нашего знаменитого земляка – Подводника №1 Александра Ивановича Маринеско, чьё имя носит училище (чем не символ преемственности поколений).

Не прошло каких-то там 15 часов полёта и около 12 ожидания в Мадриде между рейсами, и мы уже в Буэнос-Айресе – столице Аргентины. Небольшая пауза и та позволила тесно пообщаться со старыми знакомыми и обзавестись новыми, пока представитель оргкомитета конгресса, встречающий нас и другие делегации, размещал нас по автобусам. Для Володи Римковича, нашего историка, писателя-мариниста, встреча со своим пишущим коллегой Клауссом Маттесом была продолжением, как бы ещё той дискуссии, начатой в 2000 году в С.Петербурге на 37-м Конгрессе. С немцами – всё о том же: о Подвиге – «Атаке Века» Александра Ивановича Маринеско. На этот раз полемика закончилась полным согласием: Атака была действительно дерзкой, мастерски профессиональной и результативной. Наша с Римковичем статья: «Подвиг А.И.Маринеско глазами иностранцев» даже такого «неверующего Фому», как Президента Одесского Философского общества профессора А.И.Уёмова, если и не обратила в нашу «веру», то, по крайней мере, поколебала воззрение Авенира Ивановича на данный вопрос.

Пятичасовой автопробег из Буэнос-Айреса в город Мар-дель-Плата на Военно-Морскую базу, к месту проведения конгресса по времени и расстоянию схож на маршрут Одесса – Киев с некоторым лишь отличием для путников в сервисном плане. В самом же автобусе были все условия, чтобы предаться созерцанию открывающихся панорам Аргентинской «глубинки» и погрузиться в размышления об увиденном.

Работая над текстом уже дома, имея полный «багаж» впечатлений, к тем автобусным раздумьям можно прибавить услышанное от наших очаровательных переводчиц: Татьяны Никольской и Татьяны Сапожниковой. Родовые корни их в Украине. Первая – адвокат, родилась в Аргентине, но её прапрадед, одесский сахарозаводчик, владел заводом на Пересыпи. Так что я поздравляю Женю Голубовского – Президента Всемирного Клуба Одесситов с пополнением.

Танечка Сапожникова – биолог. Пять лет, как покинула Киев. Испанский язык её безукоризнен, а всестороннее познания Аргентины и её народа настолько основательны, как будто она и родилась в этой южной стране. Жаль, что она только однофамилица моего легендарного доктора с атомохода «К-14» Асика Владимировича Сапожникова.

Итак, уютно устроившись в автобусе, можно не торопясь наблюдать по движению за дорогой, и что происходит по сторонам. А дорога действительно отменная. Но, чтобы для водителей жизнь не казалась раем, периодически, особенно, перед крутым поворотом, мостом или другой дорожной серьёзностью, асфальтовое покрытие изготовлено в виде «гофра», что-то наподобие прабабушкиной стиральной доски. А ощущения такие, как будто с полного хода въехал в наши городские межквартальные проезды. Задремавший шофёр просыпается и, естественно, сбавляет скорость движения.

Автобус – это было, пожалуй, единственное место, где можно расслабиться и отдохнуть, так как вся программа нашего пребывания в Мар-дель-Плата была полна чрезмерной насыщенности и динамики.

Так что в самый раз о географии, истории, в том числе и о новейшей, самой южной страны Южноамериканского континента.

Аргентина Федеративное государство. Простирается с севера на юг. От Южного тропика до 26 гр. южной широты. На севере граничит с Боливией, Парагваем, на Востоке – с Уругваем и Бразилией. Первые три первоначально входили в состав Аргентины, название которой само говорит за себя, как о стране богатой серебром.

На Востоке и Юге омывается Атлантическим океаном. В её состав входит часть острова Огненная Земля, а также несколько небольших островов, включая Фолклендские (Мальвинские) острова, территория спорная с Великобританией.

Рельеф страны весьма разнообразен: от гор и горных плато до плодородных долин и сухих степей. На Севере граничит с Боливией и часть границы с Чили проходит через главный хребет Анд. На Западе же полностью проходит по Андам – природный раздел между Аргентиной и Чили.

Главные реки: Парана, Паранвай (основной приток Параны), Рио-дель-Плата, Рио-Колорадо, Рио-Саладо, Рио-Негро – в разной степени судоходны. Население страны (по оценке 1999 г.) более 36 млн. человек. Этнические группы: европейцы (85%, по количественному порядку - испанцы, итальянцы, французы, немцы, русские, поляки и другие); индийцы, арабы, метисы. Язык: испанский /государственный/, второй – итальянский. Страна католическая – 90% католики. Согласно Конституции, Президент и вице-президент должны быть католиками.

Столица Буэнос-Айрес /12961000 человек/. Государственное устройство – республика. Глава государства – Президент Карлос сауль Менем. Денежная единица – новое аргентинское песо. Средняя продолжительность жизни /на 1998 год/: 69 лет мужчины, 76 - женщины. Уровень рождаемости /на 1000 человек/ - 20. Уровень смертности /на 1000 человек/ - 7.7.

Климат страны в основном умеренный, за исключением небольшого тропического региона на северо-востоке и субтропического на севере. Средняя температура января в Буэнос-Айресе колеблется от +17 гр. до +29 гр., а в июле от +6 до+14.

И в связи с этими климатическими условиями в Аргентине разнообразен растительный мир от известных пальм и других неведомых нам экзотических растений до елей, сосны и кедра. Животный мир представляют почти все представители фауны за исключением австралийских сумчатых и африканских гигантов.

Среди природных достопримечательностей страны: Живописные озёра в курортном районе Барилоче и водопад Игуану. Из многочисленных музеев страны особенно выделяются Музей естественных наук и Музей изящных искусств в Буэнос-Айресе, а также Международная художественная галерея.

Не боясь тавтологии, я всё же обозначу: История Аргентины богата историческими событиями и историческими личностями. И перефразируя Российского историка Карамзина: каждый из них – этих личностей соответствует своему времени с его обычаем и нравами.

Одним из тех, кто больше всего сделал для обретения Страной независимости, был генерал Хосе де Сан-Мартин, которого за патриотизм самоотверженность называли «Святым со шпагой в руках». О его благородстве свидетельствует и тот факт, что после ряда блестяще выигранных его армией сражений, он в интересах общего дела борьбы с испанцами сложил с себя обязанности Командующего, уступив это место Симону Боливару, своему сподвижнику в борьбе за независимость, а сам отошёл от дел.

В развитие следующих исторических этапов: борьбу за независимость сменил период внутренних территориально-земельных разногласий, на смену которым пришла борьба политико-экономических кланов и группировок. В подтверждение тому слова классика, поспешно отправленного в забвение: «Политика есть не что иное, как концентрированная экономика». Одним из ярких личностей, когда-либо занимавшим Президентский дворец, был полковник Хуан Доминго Пирон, который даже сегодня, спустя много лет после смерти, почитаем среди аргентинских политиков, рабочих и у прочего разночинного люда. Он много сил положил на создание профсоюзов. К месту будет вспомнить, что у нас, в Украине в её бурные девяностые, молодые и их не очень молодые коллеги, отцы-законодатели комсомольские переростки всё сделали, чтобы не стало даже тех карманных профсоюзов, при которых были и санатории, и дома отдыха, детские сады и ясли, пионерские лагеря и Дворцы пионеров, и прочее, прочее, прочее... Мы же в своей Незалежности шарахнулись от Мирового опыта. Михаила Жванецкого спросили: «Когда будет хорошо?». На что он ответил: «Хорошо уже было». В создании профсоюзов Пирона поддерживала и помогала актриса, красавица Эва Дуорте. Они познакомились на благотворительном театральном спектакле. И вскоре уже вместе защищали права рабочих. Дочь провинциального крестьянина. Эва шокировала аргентинское высшее общество, но рабочие, не смотря на её богатые бриллиантовые наряды, буквально боготворили её за страстные, хотя порой и экстравагантные речи в их защиту.

Высшее руководство Армии, встревоженное усилием влияния Пирона, арестовало его. Но Эва подняла своих сторонников на его защиту, Свыше 300 тыс. человек устремились к Президентскому дворцу, размахивая знамёнами и выкрикивая лозунги с требованием освободить Пирона. Генералы были вынуждены уступить. Вскоре после этого Пирон и Эва Дуарте поженились. В феврале 1946 г. были проведены президентские выборы. На них победил Пирон. Он национализировал некоторые отрасли промышленности и начал осуществлять программы социальной защиты рабочих. Эва трагически умерла в 1952 году в возрасте 33 лет от лейкемии. Просьбу о её канонизации Ватикан отклонил. Правление Пирона начало быстро терять свой привлекательный облик. Правительство вышло из под контроля и погрязло в коррупции. А когда прошёл слух, что Пирон намерен раздать оружие профсоюзам, военные предприняли штурм и бомбардировку Президентского дворца, вынудив Пирона покинуть пределы страны.

Не смотря на репрессии, пирронизм не погиб за время 18-летнего некомпетентного военного правления. Когда в 1973 г. состоялись демократические выборы, на них легко победили сторонники бывшего президента. Они пригласили стареющего Пирона, находящегося в Испании, снова возглавить страну. Вернувшись с триумфом в Буэнос-Айрес, Пирон вскоре умер. Он оставил пост президента своей второй жене, известной под сценическим псевдонимом Исабелита. Это назначение стало катастрофой для страны. Экономика Аргентины вновь покатилась под уклон. И в 1976 году в стране произошёл очередной переворот. В XX веке Аргентина пережила большое количество военных переворотов: с 1930 года по1983 год находилась под властью военных. С 1983 года в страну вернулось демократическое правительство.

Сегодняшняя Аргентина – это политическая и экономическая стабильность, сочетающая с высоким уровнем развития производства и сельского хозяйства. Созданы реальные предпосылки для развития иммиграции в Аргентину граждан, как из соседних стран /Парагвай, Перу, Боливия/, так и граждан Стран Азии, Восточной Европы и СНГ. Аргентина является членом ООН, ВОЗ, МВФ, ФАО, Организации американских Государств. А сам факт, проведения 44 Международного Конгресса моряков-подводников, тоже о многом говорит.

Что такого характерного можно было увидеть по ходу нашего скоростного (120-150 км/час) движения? Прежде всего, это необозримое плоскогорье, надо полагать, с Запада от горного хребта Анд до восточного побережья Атлантики. Местность настолько ровная, как биллиардный стол, – по выражению одного из наших путешественников, очевидно, большого знатока биллиарда.

И всё это видимое пространство наполнено... Если в соседней Бразилии много, много диких обезьян, то Аргентина славится своим крупным рогатым скотом. Если не таким диким, как те соседские обезьяны, то вполне самостоятельным. Ни каких там скотных дворов, загонов, навесов, пастухов, охранных собак-волкодавов, колокольчиков на коровьих шеях. Тучные стада, где животные трутся бок о бок (по нашим понятиям из к/ф «Кубанские казаки») тоже отсутствуют. Коровы с телятами и их отцы производители бродят сами по себе, щиплют и жуют траву /об этой аргентинской траве будет особый разговор/. В определённое время коровы собираются в местах дойки. Там их подкармливают и доят. Животные настолько дисциплинированы и лояльны к цивилизации, что не создают помех транспорту на скоростных дорогах. На 37 миллионов населения Страны 45 миллионов крупного рогатого скота. Как в связи с этим не вспомнить прибаутки хрущёвской «оттепели»: «Мы Америку догнали по удоям молока, а по мясу не догнали, что-то там сломалось у быка». Но не беспокойтесь! В Аргентине с этим всё в порядке.

Об этом коровьем царстве мне как-то рассказывал судовой врач сухогруза «Металлург Аносов» Саша Шаповалов, не единожды бывавший в Аргентине: «Судно поднималось вверх по реке Паране, как бы раздвигая форштевнем пастбища и луга вместе с коровами. Впечатление было такое – словно животные скользят по бортам судна».

Прямолинейная, как стрела, скоростная траса без всяких там карманов для остановки общественного транспорта, да и без самих этих остановок, без округлых перекрестков с цветочной клумбой посредине наподобие тех, что можно было наблюдать в Швеции, не предрасполагала к тому, чтобы остановиться и на обочине «накрыть поляну». Как это мы делали и раньше при поездках на Конгрессы подводников, в частности, во Францию, в Шербург. Правда, там было проще: мы через всю Европу на своём автобусе, каждый и все запаслись съестным домашнего приготовления и прочими расфасованными и бутылированными продуктами. «Накрыть поляну» - в этом, если хотите, проявляется широта и соборность славянской души.

Как в своё время, из рассказанного Александром Ивановичем Маринеско на Командирских Классах в Ленинграде старшим помощникам командиров подводных лодок, после той «Атаки Века» /о вековой значимости подводники тогда и не догадывались/, после тяжёлой, своей боевой работы, когда лодка уклонилась от атак противолодочных кораблей, не уберегших «Вильгельма Густлова», легла на грунт. Подводники «С-13» матросы, старшины, офицеры собрались в первом отсеке – в этом импровизированном «актовом зале», благо после двух успешных атак частично освободившегося от торпед. По лично рассказанному Александром Ивановичем: «Появилось вино, традиционный портвейн «777» и неизменная гармошка. Так Гвардейским Экипажем было положено ежегодное празднование «Атаки Века».

Особо запомнилось 12-ти часовое бдение в мадридском аэропорту. Первым делом все бросились осматривать аэропортовские достопримечательности. Все – это, конечно, кроме Володи Римковича – крупного знатока и ценителя изящных искусств. Его заботой было – добиться у таможенно-пограничной службы, чтобы нас, уникальных для Украины и для всего прогрессивного человечества Одесских моряков-подводников пропустили через государственный кордон в Испанскую Столицу, главным образом для того, чтобы мы могли посетить всемирно известный Музей «Prado». В нём хранятся и выставляются величайшие полотна Веласкеса, Рубенса, Рембрандта… Володю особенно интересовали картины Родригеса де Сильва Веласкеса. И не случайно в его утончённом мироощущении с преобладающей базовой профессиональной основой моряка-подводника и возникла идея Памятника в Одессе Степану Карловичу Джевецкому.

Когда же сам аэропорт и его главное здание были полностью нами обследованы, когда всё, что возможно беспошлинное было куплено и в связи с этим возникшее однообразие стало порядком надоедать и утомлять…как там у Высоцкого: «…и граждане спокойно засыпают», так, чтобы не проспать свой рейс, я обратился к Эрлену Бейлису с предложением. Почему к нему? Да потому, что он больше подходил для моей задумки. Во-первых, безукоризненный английский язык, серьёзный послужной список: и атомная лодка, и дизельная, школьная золотая медаль, красный училищный диплом, а главное – это собственное его Имя и Дата его Дня Рождения – 7 Ноября – Начало Великой Октябрьской Социлистической Революции. И не случайно в связи с этим в данной книге помещена фотография, где представители Одесской Братства на фоне носового орудия крейсера «Аврора», оповестившего весь Мир о резком повороте вектора Мировой Истории. Что касается Имени Эрлен, то оно само подсказало мне обратиться к Бейлису для выполнения задуманного. Кстати, рядом, на соседнем кресле, как тот рояль в кустах, оказался крупной комплекции представитель Африканского Континента. Памятуя Владимира Маяковского:»… Да будь я хоть негром преклонных годов…». Имя Эрлен в самый раз подходило для выполнения задуманного, да и английский тоже. Итак, Эрлен – Эра Ленина. Как не ему обратиться с вопросом к африканцу, о его отношении к русскому языку. Единственное, что меня беспокоило – это разные весовые категории в случае непредвиденного обострения. Но… объявили посадку нашему рейсу, и мы поспешили в указанный терминал.

Автопробег по маршруту Буэнос-Айрес – Мар-дель-Плата прошёл успешно, без замечаний. Но когда автобус прибыл в город и остановился не у гостиницы, а у их автобусной конторы, где нам заявили, что до гостиницы 300-500 метров и добирайтесь до неё своим ходом. Вот тут-то проявились в полной мере командорские качества Евгения Лившица, даже на успокоительную риторику нашего переводчика Эрлена Бейлиса, Женя с «конторой» разговаривал не на изысканно английском, а на чисто русском с одесским акцентом. И «автобусники» его поняли и довезли нас до гостиницы без замечаний.

Кстати, о значении слова «Командор». Это начальник отряда кораблей /судов/, не имеющий адмиральского чина; звание между капитаном I ранга и контр-адмиралом; руководители различных пробегов, в том числе и автомобильного. Евгений Лившиц и на воинской службе был на штате контр-адмирала и продолжает быть Командорам и поныне. С прибытием в гостиницу треволнения только начались. Для начала, здоровенный негр-швейцар ростом под две с лишним сажени резким движением при выгрузке оторвал ручку для перемещения чемодана на колёсиках. Для солидарности с народом Африки я сделал вид, что этого не заметил. В Одессе пришлось покупать новый подобный чемодан, но уже с вделанным в ручку кампасом. «Так что теперь можно наблюдать за направлением движения» поезда «Берлин-Гамбург» скорость которого высвечивалась на специальном табло, а курс я по своей базовой профессии отслеживал по кампасу: туда ли куда надо мчится экспресс со скоростью 420 км/час.

Вот по такому «компасу», встроенному в ремешок наручных часов ориентировались капитан-лейтенанты – управленцы реактора АПЛ «К-122» командира Ивана Василенко, возвращаясь на приделе из отпуска, форсируя бухту Крашенинникова ночью в камчатскую пургу пешком по льду из Сельдевой в Рыбачий. Запомнился мне один из них с огненно рыжей шевелюрой Его и остальных Имён я, к сожалению, не помню. Этот маршрут туда и обратно за ночь на лыжах я тоже когда-то преодолевал, но это материал уже для другой книжки.

Обнаружив на гостиничных кроватях маленькие плитки шоколада, мы с Володей Римковичем разволновались и глубоко задумались и всю ночь думали. Долго, долго не могли заснуть, как тот незадачливый директор кроватной фабрики из юморески Владимира Винокура, когда тот оказался наедине с француженкой в двухместном купе поезда «Берлин – Париж»: откуда вдруг парижанка, нарисовавшая ему на листке бумаги кровать, узнала вдруг, что он директор кроватной фабрики. Так и мы с Володей, но больше я, как командир наисекретнейшего атомохода «К-14»: откуда, мол, персонал гостиницы со странным названием «Эрмитаж» узнали о не менее секретнейших нормах автономного атомного пайка. Правда, шоколадки в два раза меньше нашего рациона(/поскупились, господа, буржуины)!

Поутру проснувшись, увидев в широком проёме окна пляж и сам Атлантический океан, страхи улетучились, но осадок все же остался. И снова тревожно пригорюнились не только оттого, что нас «раскрыли». А ещё и тем, что начали пребывать в «непонятках»: Солнце восходит и движется почему-то справа налево, а возраст Луны можно определять не правой рукой, как мы привыкли делать, а левой. И поверьте нам, это нас, как-то угнетало: в нашем понятии всё молодое, вдруг стало старым… И только после общения с нашими переводчицами – аргентинками, Татьянами Никольской и Сапожниковой, стало ясно, что мы находимся в Южном полушарии нашей земной Планеты. Но как мы сами не могли до этого догадаться?! Володе, оно, конечно, простительно: он инженер-механик, у которого на подводной лодке всё, что железное – это его. Но как я… с базовой штурманской профессией… не мог сам до этого додуматься. Наверное, потому, что я учился «кое-как» и «даром преподаватели время со мною тратили, и даже со мной мучился самый искусный Маг…»

Может быть потому, что я больше бегал на коньках. Как раз в зимнюю экзаменационную сессию интенсивно проводились под разными наименованиями соревнования по конькам – это краевые, областные, городские, флотские, гарнизонные… одним словом: «Собирались лодыри на урок, а попали лодыри на каток».

(Конец первой части)

Мои детские воспоминания о дяде Володе и то, что я узнал, находясь уже в подводническом сообществе, легли в основу рассказа о замечательном человеке контр-адмирале Владимире Петровиче Цветко. Его жизнь – живая память истории зарождения, становления и развития Советского подводного флота.

Для начала – два, пожалуй, три штриха из его биографии.

Штрих первый. Был в группе генерала И.О. Деревянко, принимавшего вместе с генералом Макартуром капитуляцию Японии на линкоре "Миссури", кстати, тогда подружился с писателем Константином Симоновым.

Второй. Командовал соединением подводных лодок, в составе которого была одна единственная лодка, первенец атомного флота «К-3» — «Ленинский комсомол» — впервые в морской практике всплывшая из-подо льда на Северном полюсе. У автора есть редкостная или, как сейчас говорят, «эксклюзивная» аудио запись команд, подаваемых адмиралом при первом подъеме Военно-морского Флага на этой лодке. Главком ВМФ Горшков в это время стоял на пирсе. И когда Цветко подошел к нему, он: «Володя, как это здорово у тебя получилось».

Третий. Ещё в ранней молодости, будучи курсантом Военно-Морского училища им. М.В.Фрунзе, играл в джазе Утёсова, за что не отчислили от училища и не преследовали в дальнейшем, к великому огорчению злопыхателей и очернителей всего Нашего Великого Прошлого. В доме у него полный набор клавишных и духовых музыкальных инструментов и, конечно, спортивное: гири, гантели, тренажёры.

Во время Великой Отечественной Войны командовал подводной лодкой “Л-18”, которая из-за преступной халатности штаба управления прошла по своим же минным полям. Можете представить: ужас скрежета минрепа по бортам и всю беспомощность моряков в замкнутом пространстве, когда звенящую тишину в отсеках нарушает лишь гром тиканья корабельных часов на переборках… да чёткие доклады в Центральный Пост: где и по какому борту этот скрежет. И действия командира, держащего ситуацию под контролем, его энергичные команды на рули и машинные телеграфы.

Результат этого – капитан-лейтенант В.П. Цветко «помолодел» в воинском звании. Но не прошло и месяца, как ему, старшему лейтенанту, было присвоено звание капитана III ранга. Так что ещё до Гагарина был прецедент: из старшего лейтенанта в майоры. Как видим, и в то Время была высшая справедливость. Хотя бы на этом примере.

Уже в этом звании, командуя всё той же «Л-18», высаживает десант в японском порту Ото-Мари, нынешний Корсаков, взяв на борт около полуроты «рокосовцев» (так почему-то называли на Дальнем Востоке войска, переброшенные с Западного Фронта) с полной выкладкой и двумя противотанковыми пушками в придачу, что утяжелило лодку, значительно уменьшив её запас плавучести. Такое можно доверить не всякому, даже опытному, командиру. Не ошибусь, если скажу, что случай уникальный, а может быть и единственный.

Пусть меня поправит, если что, Виктор Скопцов – «наш юнга», как его любовно называют в Братстве убелённые сединой ветераны. Виктор — работник Аэрофлота — молодой, но знающий всё о мировом Подводном Флоте и его Истории, владеющий обширным архивным материалом по данной тематике.

В его архиве есть и трагическое из биографии В.П.Цветко. В Николаевске-на-Амуре на ПЛ «Щ-418» была совершена диверсия – взрыв четырёх торпед. Первый и второй отсеки были полностью разрушены, но лодка оставалась на плаву. Сам же командир спасся чудом: в ту жаркую июньскую ночь он спал на мостике, и взрывной волной его выбросило в Амур.

В таком вот виде лодку с отрубленным по рубку носом и прибуксировали в Советскую Гавань. Стояла она на ровном киле в бухте «Постовая» — месте базирования 90-й бригады подводных лодок. И мы, пацаны-мальчишки, лазили по ней в кромешной тьме со свечками в руках.

Как я там оказался? Мой отец, Павел Васильевич Софронов, командовал ПЛ «М-46». И я с детства шёл по его стопам вплоть до командира атомохода «К-14» и командира Отдельного дивизиона подводных лодок.

Аббревиатура «Л-18» напомнила эпизод несколько иного плана из моих ранних публикаций.

Подводная лодка «Ленинец» (командир ПЛ «Л-18» Владимир Петрович Цветко). Просторный второй стелажно-торпедный отсек. Торпеды не загружены, поскольку лодка заканчивала свой предпоходовый ремонт на Дальзаводе (Владивосток). Так вот в этом отсеке девочки-третьеклассницы давали концерт для подводников. Одной из этих школьниц была и моя будущая супруга — Татьяна Рубан.

Владимир Петрович ещё и художник. Все стены его квартиры в картинах. Морская тематика с обязательным присутствием подводных лодок. Особое впечатление произвела на меня картина, где адмирал прощается с Севером. На переднем плане он, к нам спиной, в руке фуражка, внизу бухта и на выходе из неё подводная лодка.

Хотелось бы ещё добавить: Владимир Петрович имел удостоверение водолазного инструктора. Мог в легководолазном снаряжении проводить подводные работы. Эти знания и умения он применял на практике: однажды, например, ему пришлось освобождать винты своей подводной лодки от рыбацких сетей.

Для меня с детских лет дядя Володя был образцом офицера, командира, подводника !!!

С врачом Асиком Владимировичем Сапожниковым моя военная судьба свела на атомоходе "К-14".

Ему просто везло на случаи аппендицитов не только в океане на боевой службе, но и рядом с домом, в районах боевой подготовки. Была бы лишь достаточная глубина погружения лодки, чтобы не качало во время операции, да надёжный ассистент, пусть и не имеющий никакого отношения к медицине, лишь бы не боялся крови.

Но настоящим звёздным часом для Асика было, когда он, облачившись в белоснежный докторский халат, зашивал голову незадачливому академику, нечаянно упавшему в один из множества лючков на подводной лодке. Это случилось после импровизированного банкета в честь встречи с полярниками одной из номерных станций "Северный Полюс", в районе которого всплыл атомоход, доставив зимовщикам, свежие овощи, фрукты и зелень. В те времена зеленью ещё считалось то, что на самом деле оно собой представляло. (Это так, для разъяснения, особенно новому поколению, выбравшему пепси, если, вдруг брошюра попадёт в их руки, чтобы не путали эти понятия).

За время службы на атомной подводной лодке «К-14» А.В. Сапожников дважды досрочно получал воинские звания: и капитана от Голубева, и майора от меня, был удостоен ордена «Красного Знамени». В телевизионном фильме о подводниках «Третье измерение» образ врача списан с него в великолепном исполнении актёром и режиссером Грамматиковым. Кстати, военными консультантами сериала были вице-адмирал Вилен Петрович Рябов, Заместитель Командующего Северным Флотом, а его помощником - Валентин Соколов.

С этой подводной лодки Асик был направлен на Высшие для флотских врачей Курсы при Военно-Морской Медицинской Академии им. С.М. Кирова, что по своей значимости, как Академия Генерального Штаба для Флотоводцев. После их окончания, как я уже писал, назначен Начальником Госпиталя Северного Флота. Но это высочайшее к нему благосклонность медицинского руководства Флота, высокие поощрения не уберегли Асика и от отсидки на гауптвахте. Нет, не за профессиональные врачебные упущения, а за некоторый, незначительный, кратковременный диссонанс, привнесённый им в общий ход повседневной организации службы. Т

Теперь я о другом враче, сменившем на посту Асика Сапожникова — Юрии Шуляковском. Чтобы не распространяться о его деловых и служебных качествах (они обычны, как у всех, хоть и с персональными особенностями), расскажу о курьёзах. Лодка на якоре. Часть офицеров сошли на берег. Среди них и Юра. По возвращении утром по лодке разнёсся слух: «Хрущёва сняли». Замполит Виктор Михайлович Бахлюстов, понимая от кого это может исходить, берёт доктора, наслушавшегося «вражеских голосов» за «гундузер», обвиняя его в антигосударственной деятельности. Благо к вечеру всё разъяснилось.

Другой случай. Придя домой Юра, заполнил ванну и лег в неё. Погас свет, что в порядке вещей, когда одна или несколько лодок запускают свои реакторы (городок и лодки снабжались электричеством от одной и той же электростанции). И Юра, утомлённый от службы, засыпает в ванне. Просыпается — темно… «Мац-мац» рукой — вода! И как заорёт спросонья, пугая домочадцев и соседей: «Тонем!!!»

Можно было бы ещё упомянуть множество комичных ситуаций с его непосредственным участием. Да, он и сейчас, как белорусский писатель-юморист радует нас своими весёлыми байками. А тогда на боевой службе в тягомотину долгих месяцев плавания он вносил некоторое оживление и поднимал настроение, сглаживал психологическую несовместимость людей, оказавшихся длительное время в тесном, замкнутом пространстве. Его разговоры «про жизнь» вызывали улыбку и имели явный терапевтический эффект. Делился он и своей мечтой: «Вот, закончу службу, пойду в деревню земским врачом. Утром ноги с полатей спускаю, чухая своё пузо через дыру в тельняшке, кричу: «Матрёна, молочка!»

А вот у Вадима Спиридонова — командира первого дивизиона БЧ-V — была другая мечта: одеть китель (на лодке мы все в одинаковой репсовой робе с отличительной лишь надписью на нагрудном кармане) и пройтись по пирсу. Заметьте, не по Невскому Ленинграда, не по Одесской Дерибасовской и Ленинской Владивостока, а по пирсу.

Суровые условия службы и быта подводников положили на них определённую печать скромности, совестливости и чувства самодостаточности.

О старших помощниках командиров можно пропеть целую Оду. Но лучше, чем много и основательно о них сказал Адмирал Флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов, пожалуй, не найти. Вот небольшая часть его высказывания: «Любому офицеру важно пройти флотскую школу в должности старпома. Пожалуй, никто так не врастает в повседневную жизнь корабля, не чувствует её пульса, как старший помощник командира. У старшего помощника почти нет свободного времени – он должен вникать в малейшие детали корабельной службы. Ни одно происшествие, ни одно дисциплинарное нарушение не может пройти мимо него…». Или, как там, у Валентина Пикуля в романе-хронике «Моонзунд»: «Старший офицер – это дракон, это шкура, это сволочь. Если командир – хозяин только корабля, то старший офицер – полицмейстер команды и владыка кают-компании: здесь таится: «квадратура круга» его власти. Старший офицер – это цепной пёс суровой и железной флотской логики, в которой нет середины, а есть только крайности». Это жесткое определение писателя ни в коей мере не относится к подводникам и даже тех времён описываемых в книге событий. К себе, имеющим десятилетний стаж со снятием и восстановлением в долж-ности, я тоже не отношу.

В подтверждение тому отрывок из письма. « Разрешите представиться: бывший старшина I статьи Томаткин Валерий. Срочную службу по окончании учебного отряда с 1963 по 1966 гг. проходил в 331 экипаже, где Вилен Петрович был командиром экипажа, а Вы – его старшим помощником, то есть нашим старпомом. Служил я в БЧ-V, в группе электриков, командирами моими были соответственно Роальд Ефимович Воронов и Эдуард Алексеевич Вильсон. Меня, конечно, Вы помнить не можете – и времени прошло очень много, и я ничем особым не выделялся. Вы были весьма строгим старшим начальником, и мы, срочники, лишний раз Вам на глаза старались не попадаться: побаивались, но уважали. Понимали: чем строже дисциплина, тем легче служить»…

Бытующее на флоте «хороший корабль - хороший командир, плохой корабль – плохой старпом» – это старшего помощника ко многому обязывает. Если в бытовой повседневности командир может позволить себе иногда некоторые элементы демократии, то старпом – демократ, это не старпом!!! В его лексиконе такие интеллигентские выражения, как, «пожалуйста, будьте добры, извините»и другое подобное, отсутствуют начисто. И вот, представьте себе, полярная ночь и время за полночь. Усталая подлодка возвращается с боевой службы в родную базу. Приближается к пирсу под электромоторами бесшумно, как парусник. На берегу полное дремотное спокойствие. Только лишь «на пирсе тихо в час ночной» маячит одинокая фигурка Александры Пахмутовой, черпающей вдохновение для будущей полюбившейся нами песни. Она приехала вмести со своим мужем-поэтом Николаем Добронравовым в гости к подводникам по приглашению командования Северным Флотом. Щедрые моряки, окружив теплотой и вниманием, подарили им подводнические меховые куртки – «канадки». И вот в этой куртке до пят наш композитор потрясена и очарована громадой субмарины, неожиданно вывалившейся из темноты, и безучастно взирает, как швартуется атомоход. Какой старпом мог спокойно смотреть на подобное безобразие?! И, конечно, излился многоэтажной тирадой: “Эй ты, красноармеец, так тебя и так…, (нет ничего более обиднее для подводника, чем такое обращение!!!) заводи швартовый!” Бедная Александра Николаевна хватает эту толстую капроновую верёвку и не знает, что с ней делать дальше … благо подоспела недремлющая вахта.

Уже в Доме офицеров, на приёме старпом, преобразившись в элегантного офицера, вёл с гостями светскую беседу, пытаясь сгладить их ночные впечатления. На что Александра Николаевна поступила, как в своё время Екатерина Великая, когда капитан Императорской яхты кавторанг Ф. Ушаков, будущий блистательный Флотоводец, позволил себе в её присутствии крепкие флотские выражения, управляя сложным маневром корабля, на что эта достойная представительница «Просвещенного абсолютизма» ответила со своим неизменным немецким акцентом: «Я не разбираюсь в Вашей морской терминологии, капитан».

Но то, что сейчас несётся с экранов телевизоров… на этом фоне, бледнеют старпомы, все вместе взятые. Выступала как-то некая дама, тоже просвещенная, и к тому же остепенённый филолог, вещая, что ею подготовлен, печатается и скоро будет на стеллажах книжных магазинов (и чтобы Вы думали?!) - книга-свод матерных слов, матерных выражений и порядок их употребления – как, где и когда. Не додумались до этого даже самые отпетые старпомы, чтобы ввести это «knova hav» как приложение к Сборнику командных слов ВМФ. Далеки от этих новаций и знатоки, крупные специалисты морской солёной словесности такие, как контр-адмиралы Дыгало-старший, Валентин Бец (Валентин Иванович всегда поправлял, когда кто-то ставил инициалы впереди его фамилии) и, конечно, всеми любимый нами капитан I ранга Жан Свербилов. Он, преподавая на Высших Командирских Классах, рассказывал будущим командирам подводных лодок, как два еврея спасали Советскую атомную подводную лодку. Под внешней шуткой Жана скрывался драматизм тогдашней обстановки.

Катастрофически аварийная ПЛ «К-19» возвращалась в базу в надводном положении. Двум дизельным подводным лодкам, находившимся в районах поблизости, это «С-267» и «С-270», которой командовал сам Свербилов, было приказано всплыть в надводное положение и в непосредственной близости по бортам сопроводить бедствующую ПЛ, находясь в готовности к приёму на борт переоблучёных подводников. Так и плыли, как те дельфины, поддерживающие на поверхности своего раненого собрата. Командиры «дизелей», понимая, что подвергают свои экипажи смертельной опасности, оказали бы эту помощь и без приказа. Свербилов так и сделал. ПЛ «С-270» приняла и разместила в первом отсеке находящихся в тяжелейшем состоянии подводников с АПЛ «К-19». К горлу подкатывает комок, когда представляешь, весь трагизм того положения и слёзы наворачиваются на глаза.

Командирами БЧ-V на этих дизельных лодках были лейтенанты Володя Римкович и Стас Кудияров, одесситы, ныне члены Совета ветеранов-подводников. О подводной лодке «С-270», ставшей после модернизации уникальнейшим инженерно-техническим сооружением разговор будет ещё впереди.

За много тысяч миль, это уже на Тихоокеанском Флоте почти в то же время произошло нечто подобное, но без осложнений на АПЛ «К-122». Командир Вилен Петрович Рябов, автор этих строк старпом при нём. Давление в первом контуре реактора не падало и в выгородку V отсека стала поступать вода. Что за вода сразу не разобрались, да и свежа в памяти АПЛ «К-19», получившая тогда уже устойчивое имя «Хиросима». Возникла опасность затопления первого этажа реакторного отсека, а там в полном смысле сердце реактора - главный и вспомогательный насосы. Остановка их – катастрофа не только для подводной лодки. Если в 1986 году матрос Серёжа Перминов на гибнущей АПЛ «К-219» ценою своей жизни предотвратил трагедию Чернобыля для Восточного, Атлантического побережья США, то лейтенанты, управленцы и киповцы АПЛ «К-122» вместе со своим командиром 1-го дивизиона БЧ-V капитан-лейтенантом Васей Горбарцом, будущим контр-адмиралом и начальником Технического Управления Тихоокеанского Флота и, конечно, под руководством командира БЧ-V Роальда Воронова уберегли Камчатку и побережье США, но уже со стороны Тихого Океана. Лодку, как и в первом случае, трогательно сопровождали две дизельные. Какой национальности были их командиры, да и какое это имеет значения(!). Хочу подчеркнуть, что одной из лодок сопровождения командовал Вячеслав Юрьевич Камышан – учитель и наставник многих одесских ветеранов – командиров подводных лодок.

Командующий Краснознаменным Северным Флотом адмирал Ерофеев О.А., находясь с визитом в Норвегии, посетил подводную лодку, на кото-рой старпомом была женщина. На мой вопрос по скайпу – как она выгля-дит. Ответил: «Ну, как… как торпеда».

14 мая 2004 года на Международный Конгресс моряков-подводников мы ждём «все в гости флаги к нам» в наш интернациональный Город-Герой Одессу.

Подавляющее число делегатов – старпомы, учитывая и то, что все коман-диры когда-то были старпомами.

Раз уж пошла такая… тема, то продолжу в этом же ключе.

Атомная подводная лодка «К-14» в доке. Камчатка, бухта Сельдевая. Лодка во временном подчинении старшего тамошнего морского начальника Вячеслава Юрьевича Камышана. Это его через несколько, каких-нибудь лет, уже после Академии и Чажмы (предшественницы Чернобыля) я сменю на должности командира 245 Отдельного дивизиона подводных лодок.

Итак, лодка в доке. Экипаж построен на причальной стенке в ожидании катера командира 45 дивизии атомных подводных лодок контр-адмирала Николая Борисовича Чистякова. Он на противоположной стороне бухты Крашенинникова поздравил личный состав лодок своей дивизии с Днём Победы и направляется в сторону бухты Сельдевой к АПЛ «К-14», стоящей на отшибе.

Поздравив подводников со Всенародным Праздником и получив в ответ громкое и раскатистое «Ур-р-ра-а-а!», комдив, поинтересовавшись, как идёт докование лодки, и было уже направившись к трапу катера… Как я… тут как тут к адмиралу со своим скоропалительным, слабо рассчитанным на успех предложением: «Товарищ адмирал, прошу Вас к себе в каюту на плавбазу – у меня есть прекрасный одесский коньяк «Чайка»…

После некоторой заминки, Начальник политотдела дивизии Александр Николаевич Комаров: «Ну, если не на долго…». И это «не на долго» сперва до обеда, потом, включая и ужин, уже в расширенном составе: старморнач Камышан Вячеслав Юрьевич, контр-адмирал Ганрио командир 10 дивизии АПЛ, чья лодка также в это время оказалась по эту сторону бухты Крашенникова.

Когда именитые гости разъехались, командир БЧ-V Олег Есин: «Товарищ командир, – это только у Вас они все могут собраться». Да, везло мне на моих прямых начальников. А, впрочем, и на подчинённых тоже.

АПЛ «К-14» в Чажме в после походовом и доковом ремонте. Во Владивостоке в Офицерском доме проводится парт актив. И я, как представитель подводников Камчатки, на нём. Около двух лет я не был в отпуске, даже тогда, когда экипаж после Боевой службы пребывал на санаторном отдыхе, я использовался командованием для других надобностей. Вот представился удобный случай обратиться лично к своему ближайшему (где Камчатка, а где я) начальнику – Командующему Тихоокеанским Флотом Николаю Ивановичу Смирнову, только всего недавно вручившему мне Орден Красного Знамени: «Товарищ Командующий, разрешите мне, пока лодка в доке, слетать на пару недель в Одессу». Стоявший рядом начальник Оперативного управления Флота вице-адмирал Юрий Александрович Сысоев поддержал меня, добавив при этом не без лёгкого юмора(?) : «Пусть он заодно в Одессе, на «Привозе» пошукает уникальные пружины входных люков для своей подводной лодки, которые промышленность давно уже не выпускает». Действительно с люками была проблема. В отличие от входных люков других подводных лодок, на «К-14» для сбалансированного уравновешивания крышки люка вместо груза применялись две пружины, вставленные одна в другую и работающие на «скручивание». Так, что при их поломке командиру приходилось прилагать значительные усилия, чтобы отдраить люк, а при его закрытии придерживать, чтобы сам люк «не прихлопнул» командира.

И вот я в солнечной Одессе. Две недели на исходе и как раз в канун Дня ВМФ. Посылаю телеграмму командиру дивизии контр-адмиралу Н.Б.Чистякову: «Поздравляю с Всенародным Праздником Днём Военно-Морского Флота, здоровья и всяческих успехов, а себе желаю продление отпуска хотя бы на неделю». На другой день получаю лаконичный ответ: «Прибыть такого-то числа», т.е. отпуск мне был продлён на месяц. Вот такие были у меня мои начальники!!!

Да, я люблю собирать своих друзей-товарищей даже по малейшему поводу. А запас коньяка у меня всегда был в каюте, как на береговой, так и на плавбазе. И ни в коем-случае в лодочной каюте!!!

Началось это (обязательный коньячный запас) с запомнившегося мне дня… АПЛ «К-42» под командованием Славы Заморева совершила свой подлёдный переход с Северного Флота на ТОФ. Весь экипаж был награждён государственными наградами. А так, как эта подлёдная дорога, «по мнению», была уже достаточно освоена, то командира лодки ограничили лишь орденом Ленина. «Мнение» по тем временам («есть мнение!!!») имело огромное значение для принятия решений. Так и хочется прохрипеть голосом Володи Высоцкого: «А дать тебе винтовку, а послать тебя в бой…» – этого носителя «мнений». С получением Указа о награждении экипажа АПЛ «К-42», командир дивизии Николай Борисович Частиков вместе со своими заместителями заходит в каюту командира АПЛ на плавбазе: «Ну…, что командир, угощай!». Слава, слегка замешкавшись: «Товарищ комдив, я вот послал интенданта в город (Петропавловск-Камчатский), но он ещё пока не вернулся» – в закрытых городках, как правило, «сухой закон», так, что при необходимости надо было обращаться в областной центр. Я в это время случайно оказался в каюте Заморева и стал невольным свидетелем его неловкости. И… сделал для себя определённые выводы.

В моей писанине одно цепляет за другое. Упомянув о Начальнике политотдела 45 дивизии атомных подводных лодок А.Н. Комарове, ну как ни раскрыть что-нибудь яркое об этом замечательном человеке, Герое Советского Союза. Представиться ли ещё такой случай, чтобы о нём написать (?!).

Александр Николаевич героически воевал в отряде Особого назначения морской пехоты под командованием дважды Героя Советского Союза Виктора Николаевича Леонова. Старший матрос А.Н.Комаров отличился при высадке морского десанта в Северной Корее в августе 1945 года, уничтожив в рукопашной схватке более десятка вражеских солдат, защитив при этом своего командира. За что был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. После Великой Отечественной Войны, закончив определённый курс обучения, он, капитан III ранга – молодой начальник политотдела бригады подводных лодок в Ленинграде, что на канале Грибоедова. Бригада «новостроек». Так что ходовые испытания и отработку курса боевой подготовки лодкам приходилось проводить в Финском заливе и в Балтийском море, временно базируясь в Таллине, в казармах тамошней бригады подводных лодок. При очередном возвращении Ленинградских лодок к себе домой, помещения, оставленные ими в Таллинне, были не в надлежащем состоянии. О чём и сообщил начальник политотдела таллиннской бригады своему Ленинградскому коллеге – дескать, экипажи убыли, оставив после себя беспорядок, мусор и пустые бутылки. На что Александр Николаевич незамедлительно ответил: «К нарушителям будут приняты строгие меры, а что касается пустых бутылок, то я рекомендую их сдать и на вырученные деньги приобрести политпросвет имущество». Переписка двух начальников политотделов стала достоянием главного политработника Военно-Морского Флота Василия Максимовича Гришанова. И за такое его святотатство А.Н.Комаров был незамедлительно вызван в Москву в Главное Политуправление Флота, к Гришанову на ковер. По молодости Александру Николаевичу всё обошлось – тому же ещё и Герой Советского Союза. Но каждый раз, когда В.М.Гришанов встречался с Александром Николаевичем, он спрашивал: «Ну, как, бутылки сдаёшь?!». Александру Николаевичу, как последовательному марксисту, как и основоположнику марксизма, ничто человеческое было не чуждо.

Вот уже месяц, как в Матросском клубе городка подводников гастролирует Драматический театр Тихоокеанского Флота из Владивостока. Об этом я узнаю от начальника политотдела, что для меня, ушедшего с головой в свои подводнические дела, было полным откровением. И что сегодня заключительный спектакль театра, и что мне рекомендовано быть на нём и на прощальном банкете тоже с полным «боевым» обеспечением. А это ни что иное, как, естественно, «шило», томатный сок для коктейля «кровавая Мери» и кое-какие деликатесы на уровне Московского Елисеевского гастронома, что на ул. Горького (ныне Тверская).

Находясь в писательской ауре, я в этот период стараюсь ничего не читать и не смотреть телевизионную «развлекалавку», чтобы это не влияло на мой «непорочный» стиль изложения. Исключением может быть лишь Ленинградский писатель-маринист Виктор Конецкий, который неожиданно переходит от серьёзного к легкомысленному и наоборот, от фривольного к утяжелённому. Об этом мне напоминает его визитная карточка на моём компьютерном столе. Последний раз я встречался с Виктором Конецким в Ленинграде в 2000 году, на 37 Международном Конгрессе подводников.

Никого из всего Социума, как служивого люда, всю жизнь так ни сопровождают, следуют за ним по пятам, ласкают, догоняют и бьют всякого рода характеристики, представления, аттестации и, если хотите, досье. И главным, и определяющим в них был морально-политический фактор, начисто исключив психологические составляющие. Крупные политработники сие направление полностью игнорировали и тормозили. И только в настоящее время военные медики и психологи начали осознавать и изучать влияние на человека различных экстремальных ситуаций. Появились термины «афганский синдром», «чеченский синдром». Стали рассуждать, что человеку, выйдя из огня, из «смертельного круга», надо как-то восстанавливаться, реабилитироваться. Известно, что немецкие и американские подводники такое право на психологическое восстановление имели. И по возвращении из похода они могли на «полную катушку» раскрутиться на берегу. После такого разгула шли воевать и, надо сказать, воевали неплохо. Эта межпоходовая «расслабуха» хорошо показана режиссером Wolfgan Petersen в кинофильме «Подводная лодка» по одноимённому роману Lothar–Gunter Buchheim. Наши же подводники таких прав не имели.

Особенно большие психологические нагрузки выпадали на долю командиров подводных лодок. Колоссальная ответственность наряду со смертельной опасностью и необходимостью выполнить боевую задачу, накладывали свой отпечаток на психику и требовали, как сейчас говорят, «психологической разгрузки». И расслаблялись, как могли, без всякой на то «научной обоснованности». Если и немногие, то часть известных командиров ПЛ, попадали в непредвиденные бытовые, «нештатные» ситуации. История знает примеры, когда командиры понесли жёсткие наказания необоснованные и несправедливые как в военное время, так и после. О некоторых мы знаем мало и судьбы их недостаточно изучены. К примеру, капитан–лейтенант П.П. Маланченко – командир ПЛ «С–13» (предшественник А.И.Маринеско). За четыре боевых похода имел шесть блистательных побед. И тем не менее был разжалован и направлен в штрафбат. В конечном счёте, был реабилитирован и службу закончил капитаном II ранга, преподавателем ВМУ.

Тяжёлая флотская и человеческая судьба Измаила Матигуловича Зайдулина делала свои зигзаги непредсказуемости, который за свою провинность был разжалован в матросы и направлен в штрафной взвод сроком на три месяца. 28 мая 1944 года И.Зайдулин восстановлен в воинском звании «капитан II ранга» и назначен командиром 12-го дивизиона сторожевых катеров истребительного отряда охраны водного района КБФ. Зайдулин. Измаил Матигулович оставил после себя достойную плеяду офицеров-подводников: сыновей – капитанов первого ранга Джамала и Рустама; племянников – братьев-близнецов Чефоновых: контр-адмирала Олега и капитана I ранга Игоря.

А наш легендарный земляк, Подводник № 1 Александр Иванович Маринеско, когда позволил себе несколько «рас¬слабиться», да так, что его более двух суток искали всем экипажем. За подобный поступок командир полка, военно–административно–титульный статус к которому приравнен командир корабля второго ранга, коей считается средняя подводная лодка, по приговору Трибунала по Законам военного времени был бы расстрелян. Но командир подводной лодки слишком дорогая фактура, чтобы ею разбрасываться. Если с убытием командира полка его замещает начальник штаба или другой подготовленный офицер, то полк, как был в боевой линии, так в ней и остаётся. Иное дело с подводной лодкой. С убытием командира на учёбу или еще, куда… и командиром назначается опытный, отработанный с годами в своей должности старший помощник. То и тогда лодке с экипажем, сплошь состоящем из кадровых профессионалов, офицеров и мичманов, предоставляется полгода для «сплавания» и выполнения практических торпедных стрельб и пусков ракет. Если же приходит новый командир, даже имеющий опыт командования лодкой аналогичного проекта, – даётся три месяца для отработки.

С Маринеско это было во время войны, а вот что испытал командир «К-324» Виталий Терёхин, когда его атомоход в Карибском море потерял ход, намотав на винт гидрологическую антенну, выпущенную с американского эсминца. Антенна – это кабель диаметром 15-20 мм попал в дейдвуд и заклинил линию вала. Так что пришлось дожидаться кубинских буксиров в плотном окружении кораблями США, которые требовали вернуть им их уникальное имущество. Дело в том, что эта антенна позволяла обнаруживать подводные цели за многие десятки и даже за сотни миль. Подводники, конечно, своей добычей делиться ни с кем не хотели и сколько могли, отрубили этого кабеля для себя, по крайней мере, загрузив им весь проход второго отсека.

Противостояние продолжалось и нагнеталось. Американцы на палубах своих кораблей построили драйверов в полном облачении и вооружении, демонстрируя свои намерения – силой вернуть свой сверхсекретный кабель. И заодно и взять в полон Советскую современнейшую атомную подводную лодку. Терёхин приказал офицерам разобрать «калашниковы» и занять круговую оборону в ограждении рубки. А командиру БЧ-III – заминировать лодку и приготовить её к взрыву.

Обо всём этом было сообщено на американский флагман, что и остудило его пыл. И, право, им была не к чему эта «заваруха» у самих берегов США, в непосредственной близости от солнечной Флориды – с этими «русскими» лучше не связываться. И поэтому разошлись мирно, не начав III Мировую войну. И более того, «американец» по громкоговорящей связи поздравил командира, назвав его Имя и Отчество, с Ноябрьскими Праздниками – дело было как раз в эти дни.

Для иллюстрации высокой ответственности командира подводной лодки привожу требования Корабельного Устава о должностных обязанностях моряков. А перед этим – не лишне будет добавить – высказывания Президента США Франклина Рузвельта и Премьера Великобритании Уинстона Черчилля о подводниках (из ранних моих публикаций).

«После позора Пёрл–Харбора президент Рузвельт был одержим стремлением бомбить сто¬лицу Японии Токио. Один из командиров подводных лодок предложил ему: как это сде¬лать. И, более того, разработал план подготовки и осуществления этой, казалось бы, для того вре¬мени бредовой затеи. И, как результат – Токио был подвержен бомбардировке. На что Президент США сказал: «За что я люблю подводников – они не занимаются чепухой».

Вторил ему Уинстон Чер¬чилль, когда возникла необходимость доставить двух командиров подводных лодок из Туниса в Метрополию, на Курсы усовершенствования (вроде наших – Ленинградского ВОЛСОК’а – Высшие Ордена Ленина Специальные Офицерские Классы). Для этого был предоставлен стратегический бомбардировщик – «летающая крепость», но «Боинг» по техни¬ческим причинам не смог взлететь, тогда за командирами был послан целый крейсер. На недо¬умение своего окружения – «не слишком ли это накладно?!» Премьер ответил: «Командир под¬водной лодки оценивается в миллион фунтов стерлингов». В то же время строительство лодки об¬ходилось государству всего лишь в 300 тысяч фунтов всё тех же стерлингов».

К примеру, есть ли такое учреждение, завод, фабрика или, скажем полк, чтобы руководителю, директору, командиру полка, бригады подчиненные ежедневно оказывали «вотум доверия». Таких нет. А командирам кораблей – повсеместно. Утреннее построение на подъём Военно–Морского Флага. Командир выходит к строю: «Здравствуйте, товарищи моряки!» А товарищи моряки молчат. Командира снимают с должности или делают, по крайней мере, другие серьёзные выводы, влияющие на его дальнейшую судьбу. Благополучие командиров и их семей, как ни у кого других, зависит от коллективов ими управляемых.

Долгожители службы на подводных лодках – это, прежде всего, командиры лодок. Им необходимо было для этого пройти, как минимум четыре ступени восхождения. Для освоения каждой из них необходимо определённое время. Пример тому «карьерный рост» Командующего Краснознамённым Северным Флотом Олега Ерофеева – 8 лет в штурманской боевой части подводной лодки (3 года командир электронавигационной группы и 5 лет – к-р БЧ-I)…. Старпом… Командир АПЛ… и далее, далее… Да, и автор этих строк – только старпомом более 10 лет (со снятием и восстановлением в должности). Чем и горжусь, памятуя высказывание о старпомах Министра Военно-Морского Флота Союза ССР Адмирала Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова.

Идя по карьерным ступенькам до командира, нельзя было отвлекаться на что-то личностное, чтобы не подпасть под песенное определение Владимира Высоцкого: «Капитан(!), никогда ты не будешь майором». Поэтому и с театром, который уже более месяца гастролировал в городке подводников, я познакомился уже на заключительном его спектакле.

А ведь было… Лодка типа «Ленинец» на якоре в районе мыса Поворотный. Глубокая ночь. Я, лейтенант – вахтенный офицер на мостике. В непосредственной близости маяк, луч, которого пронзает отдельные туманные хлопья. Создается визуальное впечатление – мелькание ярких окон мимо проходящего скорого поезда… А жизнь-то проходит мимо !!! Всё это чувственное многие годы накапливалось, что в дальнейшем и проявилось. Командир позволял себе расслабиться на берегу и то только при чётко отработанном экипаже и при надежных своих заместителях. Не забывая о том, что главнейшая его забота была и есть – это боеготовность корабля!!! И при любых заземлённых обстоятельствах только так, как у Окуджавы: «Ещё рокочет голос трубный, а командир уже в седле».

И ещё о командирской ответственности и командирских обязанностях. В связи с гибелью 27 моряков гвардейской атомной подводной лодки «К-56» следователь военной прокуратуры, допрашивая её командира Александра Ивановича Четырбока, ссылался на 57 статью Устава Внутренней Службы Вооружённых Сил Союза ССР, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1960 г., то бишь, опирался на ЗАКОН, спрашивая Четырбока: «Все ли необходимые меры безопасности установил командир и как строго ли он их выполнял?», делая упор – «как строго он их выполнял».

Свидетелем тех трагических событий был Александр Яковлевич Терещенко, Главный редактор Нашего подводнического Журнала «Фарватер», а тогда он был старшиной IX отсека, главный старшина.

Через многие отступления наконец-то я добрался до таблицы требований Корабельного Устава.

Требования Корабельного Устава

Что не вошло в Корабельный Устав – это обозначено в других руководящих документах: командир подводной лодки лично, собственноручно задраивает верхний рубочный люк при погружении, прекратив тем самым экипажу общение с внешним миром, и отдраивает люк уже при всплытии лодки. При погружении ночью, прежде чем задраивать в\рубочный люк, я спускался в надводной гальюн, чтобы на ощупь убедиться – «не зазевался ли там кто». Что греха таить: ведь оставляли людей по ту сторону закрытой крышки верхне рубочного люка.

Кроме «гальюнных» забот – КОМАНДИР ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ – ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЗВЕНО, на котором держится ПОДВОДНЫЙ ФЛОТ. Командир стратегической лодки может рассматриваться как персона, которая самостоятельно может НАЧАТЬ ВОЙНУ, ВЕСТИ БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ С ПРИМЕНЕНИЕМ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ И ВЫИГРАТЬ ВОЙНУ, УНИЧТОЖИВ ТО, ИЛИ ИНОЕ ГОСУДАРСТВО.

Да, командир – это действительно, как говорят англичане: «Первый после Бога». У Станюковича К.М., в его рассказе «Ужасный день»: когда парусно-паровой клипер «Ястреб» во время внезапно налетевшего шторма сорвало с якоря, а винты срочно запущенной паровой машины стали молотить по камням. Все взоры стоящих на палубе моряков были с надеждой и тревогой устремлены на мостик, на капитана, руки которого до побелевших «костяшек» вцепились в поручень ограждения мостика. Но и в эти долгие, бесконечно долгие… командиру и доли секунд хватило скомандовать: «Паруса ставить!» и направить корабль на отмель для его спасения.

Так было и с Гвардейской атомной подводной лодкой «К-56», когда её протаранило научно исследовательское судно (океанский буксир) «Академик Берг». Удар пришёлся на второй отсек, в котором в это время находилось много офицеров (лодка проводила ракетные стрельбы двумя экипажами). Отсек заполнился мгновенно. Но оставалась воздушная подушка: вода ещё не доходила до микрофона обще лодочной связи. И в Центральном посту были слышны последние слова инженер-механика Леонида Пшеничного: «Товарищ командир, сделайте что-нибудь…» Лодка полным ходом неслась к берегу, чтобы выброситься на отмель.

Заканчивая свои рассуждения о значимой статусной роли командиров лодок,– от их общечеловеческой нравственности, от их мироощущения и вразумления может зависеть многое, в том числе и начальная стадия Армагеддона – «эсхатологической битвы на исходе времён»

А пока дело до этого не дошло, расскажу, как развивались события в той театрально-командирской несерьёзности. Сопроводив их некоторыми суждениями.

Спектакль – «Память сердца», только, что написанный А.Е.Корнейчуком (1969г.) был великолепным, подбор актёров исключительный: ведь все они были представителями видных областных театров Союза. Партер (балконов и ложей в Матросском клубе не было) затаив дыхание, с восхищением следил за главной героиней действа – Людмилой Юдиной, представительницей Симферопольского театра. А уже после спектакля, на банкете Людмила Анатольевна не отходила от рояля, выговаривая своим меццо-сопрано романсы русских композиторов голосом, похожим, как у Елены Образцовой.

Присутствующие были в восторге. Командиры лодок и засидевшие в своих должностях старпомы отвинчивали свои командирские лодочки и пытались привинтить их на грудь певицы (поверьте мне – там было на что привинчивать). И некоторым это удавалось. Одним из них был и Лев Михайлович Алексанян, тогда ещё старпом, – будущий командир АПЛ «К-14».

Я своей лодочки не перевинчивал, но после банкета Прима театра оказалась у меня, в моём гостеприимном доме (т.е. в моей квартире). Случилось то, что должно было случиться по законам этого жанра

Строгий читатель может спросить – этично ли в тексте показывать подлинное Имя женщины в подобной ситуации и по-мужски ли это. Я попытаюсь как-то пояснить моё решение своими личными наблюдениями, находясь и общаясь с представителями этой театральной среды. Театры, постановки и спектакли в их игре, изображениях есть не что иное, как сплошной завуалированный интим или, по крайней мере, прелюдия к нему, которые в театре, как нигде в другом месте чаще предрасполагают и прорываются наружу в личностных отношениях актёров. В мировой публицистике можем наблюдать, как некоторые Звезды Театра и Кино – они и сами непрочь нечто подобным себя популяризовать. Олег Школьник – известный актёр, любимец Одесситов как-то изрёк из TV: «Театр на гастролях… Уехал с одной женой вернулся с другой».

И поутру, Людмила Анатольевна театрально воскликнула: «Ну, где же мои трусики?! Я всегда в гости хожу в трусиках». А они, эти трусики, в любовной суматохе просто завалились за кровать.

Во благо это или во вред (?!) – сработала бомба замедленного действия.

Так уж повелось в моей семье, моя первая супруга Людмила Ильинична с детьми — в Одессе. Дети начинали школу (первую четверть) в Одессе, зима —на Камчатке, а по весне, на всё лето и осень — опять в Одессе.

Корней Чуковский предостерегал: «Не ходите, дети, в Африку гулять!». Я же заклинаю! Жёны моряков! Не оставляйте своих «изголодавшихся» мужчин надолго на берегу, на подножьем корму!!! В процессе изложения всего этого (на что ушло не менее полугода) у меня возникали порой некоторые сомнения: нужно ли об этих незначительных, скоротечных, несерьёзных вещах писать (?!), имея за плечами огромный запас всего, что было наворочено за многие годы самой воинской службой на подводных лодках со всеми её нюансами: мелочью и крупняком – подготовкой и несением Боевой Службы и Боевых Дежурств.

Если Вы, сие читающие, не фарисеи, не пуритане и даже не мормоны, то не спешите делать поспешные выводы из моих откровений.

И как всегда зачастую бывает – вдруг нечаянно в кустах находится тот самый рояль, который и позволит отбросить прочь все колебания и неуверенности в намерениях. Ключ решимости я обнаружил в своём IPhone – фотография коричневого мрамора постель, своеобразный памятник с многозначащей надписью под ним (я думаю, перевода не требуется, даже для отъявленного троечника, к коим я сам себя причисляю). Фото сделано мною при посещении Голливуда по культурной программе 46-го Международного Конгресса моряков-подводников в Сан Диего. Этот снимок, как то Чеховское ружьё, которое должно было выстрелить… и оно, как вы понимаете, выстрелило.

Мой рассказ в сравнении с разнузданной телевизионной вседозволенностью уличной рекламой– сама, что ни на есть целомудренная скромность, прямо-таки сказать, – пионерская зорька. Этот мраморный символ установлен на площади у входа во дворец, где чествуют голливудских звёзд, которые после торжественного восхождения по ковровой лестнице, а затем через этот памятник непорочных рыночных отношений… и уже после него попадают в кинематографическое бессмертие.

Мои же встречи с актрисой ни в коем мере не подпадают под материальные и карьерные интересы. И даже наоборот – могли помешать моей службе.

Ленинградский врач Сергей Сергеевич Коновалов, учёный, композитор, писатель, доктор медицинских наук, Академик Международной Академии безопасности Человека и Природы, свои оздоровительные беседы перемежёвывает с игрой на фортепьяно. А его музыкальные композиции в исполнении симфонического оркестра в Октябрьском зале с детским хором и другими исполнителями наполняют огромное пространство лечебной аурой. Архитектоника его произведений – это бесконечный пласт истины, правды самого человеческого бытия: поэтапного развития взаимоотношений между мужчиной и женщиной – вся гамма человеческого настроя.

И в этой композиции есть такой знаменательный момент как — «Однажды!!!»

А уж наши известные лирики, Сергей и Татьяна Никитины, всего лишь озвучивают, приземляют эту ученую данность: «Приходит время, люди головы теряют…» И с этим что-нибудь поделать(?)…представляются определённые трудности!

Или еще вот: Слава Малежик поддержал тему...

Итак, как развивались события дальше. Ещё месяц после того памятного банкета театр давал спектакли по другую сторону бухты Крашенинникова в городке «Советском». А затем и в других городках моряков и везде мы с Александром Николаевичем сопровождали этот театр в качестве «меценатов». По тем временам не очень понимали этого мудреного, ну очень уж красивого слова.

Актёры продолжали жить на современной плав мастерской «ПМ-28», способной комфортабельно разместить достаточного количества рабочего персонала. На этот раз – это были актёры. Старпом «ПМ-ки» Гакало Илья Степанович, живущий ныне в Одессе, помнит своих гостей, в том числе и Людмилу Гурченко, Эдиту Пьеху, Людмилу Зыкину, в разное время пребывавших на корабле. Прима же театра, естественно, жила у меня.

И опять, извините, я делаю отступление в своём изложении, упомянув о Людмиле Зыкиной. Я думаю, будет к месту рассказать о её шефских отношениях с АПЛ «К-115» – командир Марат Капранов, замполит Воробьёв, которые объявили Людмилу Георгиевну почётным матросом своей подводной лодки и прилюдно вручили ей тельняшку с бескозыркой. И если Людмила Зыкина была с гастролями на Дальнем Востоке, то она обязательно делала крюк на Камчатку, чтобы дать концерт для экипажа «К-115».

Марат считал, в отличие от меня, что «не командирское это дело».… А его замполит Воробьёв был в гостях у Людмилы Зыкиной. И когда они на лодочке… зам грёб, а Людмила пела, то на набережной приволжского городка собирался народ. Так, что всё происходило последовательно по классику о «человеческом».

Но пора уже заканчивать и о себе, о своей человечности. Итак, когда у театра были выходные, любители Мельпомены собирались у меня, в моём жилье. Музыка, гитара, песни. Юра Литвинцев был активным участником тех сходок. (Штаб Тихоокеанского Флота, представителем которого был Юра, как раз в это время проводил очередную вылазку из Владивостока на Камчатку). Гитара в руках Юры пела Окуджавой и Высоцким. Что по тем временам «резало» моё командирское ухо. Ну, что поделаешь – искусство требует жертв.

Свидетелем тех шумных встреч был мой сосед сверху (надомной, 3 этаж) Валентин Бец, острослов, носитель смачных флотских выражений и определений, который всегда просил, чтобы инициалы его Имени и Отчества ставили после Фамилии, а не перед, т.е. Бец В.И., а не наоборот. Мой однокашник по Академии. Он уж мог одноклассникам красочно, да и как ещё (!) рассказать о периоде нашего квартирного соседства.

Но вернемся к нашим увеселениям. Как бывает во всех делах. И на этот раз не обошлось без курьёза. Лев Михайлович Алексанян закончив дежурство по дивизии, прямехонько ко мне. Веселья без шума не бывает: всё же ведущий состав театра, да и командирский актив.

Но окна, всё же, были зашторены. А Лёва подошел к окну и «раскрылся». Но надо, же было такому случиться, что под моими окнами прогуливалась жена Алексаняна со своими многочисленными детьми, которые увидели своего папу в окне: «Мама, мама! Смотри вон наш папа!». Через несколько минут звонок в дверь. Открываю. Мой возглас: «Лёва, выходи! Сейчас тебе будут бить морду!». А я получил выговор: «Как это я, капитан I ранга, позволил себе такое безобразие?!». Да, безобразие!!! Но, признаюсь, приятно это всё-таки вспомнить через какие-нибудь, там… через сорок с лишним лет… А не только то слушать, как порой, кричит мой крупнокалиберный попугай тапа «амазон» Рикка: «Боевая тревога! Торррпедная атака, срррочное погррружение!». Кстати, освоить команду: Турбины полный ход» Рикки так и не удалось. Получалась лишь: «Турррбинная атака!». Ну, что поделаешь, перефразируя некого персонажа из к/ф «Волга, Волга», чтобы правильно командовать надо двадцать лет учиться,

Визит жены Лёвы имел свои последствия – из прихожей исчез один сапог из множества женских пар. Так, что пришлось решать и эту проблему. На другой день за обедом командир дивизии Николай Борисович Чистяков спрашивает своего начальника политотдела Александра Николаевича Комарова: «Как там, у Софронова, сапоги нашлись?» (мой командирский столик в кают-компании был рядом со столом командования дивизии).

Так что в салонах подводнической знати городка было о чём поговорить и посудачить. В это время заместитель командира 45 дивизии Феликс Александрович Митрофанов готовился на новую должность – Начальника Оперативного Управления Штаба Тихоокеанского Флота. Так что на его «отходной» тема театра была темой Дня. Вот высказывание самого Феликса: «Командир АПЛ «К-14» влюбился в актрису мимо проезжающего провинциального театра».

Театр так и проехал мимо…, оставив после себя лишь яркие воспоминания. А я на Боевую службу и после неё с орденом Красного Знамени в Ленинград, в Академию. До сих пор удивляюсь, как это я после такой огласки был зачислен в Академию, да ещё и без вступительных экзаменов. Надо полагать по тем временам Флоту требовались дипломированные профессионалы.

В Ленинграде, встречаясь с Александром Николаевичем, мы ностальгически вспоминали наше «меценатство» на Камчатке.

А Людмилой Анатольевной была ещё одна встреча, но уже в Москве, в гостинице «Россия». В ресторанном зале, где отплясывал лезгинку Кикабидзе в к/ф «Мимино», Людмила пела под аккомпанемент ресторанного оркестра, а мужики подходили и пожимали мне руку.

И ещё о подводной лодке АПЛ «К-324» – у её командира Виталия Терёхина было столько адреналина(!), что хватило бы его не только на проезжавший мимо провинциальный театр, как у Софронова, но и на весь «Большой» вместе с «Мариинским».

Если А.С.Пушкин, заканчивая «Евгения Онегина» воскликнул: «Ай, да Пушкин, ай, да Сукин сын!», то я, заканчивая свой опус, изреку: «Ай, да я, ай, да Гусь!!!»

(публикуется под редакцией автора)

(к восьмидесятилетию со дня рождения)

О том, как Женя Лившиц по выбранной им жизненно-служебной стезе продвигался.

Уже с малых лет помимо своей воли он был приобщён к подводническому бытию. В свои без малого три года Женя впервые попал на борт подводной лодки.

1942 год. Немцы подходили к Геленджику, что на берегу Гелинджикской бухты. Единственный путь для эвакуации был морским. Корабли Черноморского Флота вывозили окружённых. Женя вместе с мамой, Верой Ивановной, оказался на подводной лодке «Щ-203», на которой командиром БЧ-V был Семён Романович Лившиц, ставший потом Жениным приёмным отцом. Родной же его отец Брюховецкий Николай Павлович, школьный учитель, не вернулся с Финской войны 1939 года.

Корни семьи Брюховецких имеют свою глубокую, интересную историю. Самодержица Екатерина Великая для освоения приобретённых южных земель посылала туда из Петербурга цвет интеллигенции, дворянства. Брюховецких направили в станицу, расположенную вблизи Геленджика, где укоренились казаки, в основном выходцы из Украины. Брюховецкие открыли там школу, затем больницу. Благодарные станичники в их честь и назвали свою станицу — Брюховецкая. Так она и именуется по сей день.

Потомки Брюховецких — учителя, врачи, профессора. Женя не отрёкался от этой знаменитой фамилии, но в знак благодарности к Семёну Романовичу, своему воспитателю и наставнику, оказавшемся рядом в годы тяжелейших испытаний, при получении паспорта взял его фамилию.

Один из штрихов тяжелейших испытаний. Лодку Щ-203 (командир — капитан Ш ранга Немчинов Владимир Иннокентиевич) с беженцами на борту непрестанно бомбили. Она отлежалась на грунте, затем всплыла. Женщин и детей пересадили на подошедший сторожевик, сопровождаемый торпедными катерами, которыми тогда командовал капитан-лейтенант Иван Ангинкин. Сама же лодка ушла на задание. Потом уже в Поти Семён Романович разыскал Веру Ивановну и Женю… и уже на Всю Жизнь.

А дальше Женина жизнь сложилась, как зачастую это бывает в обычной семье военного моряка-подводника: школа, Военно-морское училище, и… по стопам своего приёмного отца — подводные лодки, первичные офицерские должности от командира группы движения до инженер-механника, командира БЧ-V.

На любом производственном предприятии есть главные инженеры и главные механики. На подводных лодках эти две должности совмещаются одним человеком. Именно этому человеку дано право давать команды на горизонтальные рули и на машинные телеграфы. Наиболее подготовленные и опытные из командиров БЧ-V назначаются флагманскими специалистами соединений и объединений. Они же становятся заместителями командиров и командующих флотских формирований по ЭМЧ. Женя прошёл все эти должности. И был правой рукой Заместителя Командующего Камчатской Военной Флотилии.

О том, как он был заместителем начальника Технического Управления Тихоокеанского Флота, одновременно и начальником первого отдела этого же Управления, я расскажу поподробнее.

При горбачевском и последующем беспределе Е.С. Лившиц был начальником того отдела ТехУпра без визы которого, имущество Флота не могло передаваться в другие структуры. На распоряжение Командующего Флота Геннадия Хватова и на указание начальника ТехУпра Василия Горбарца он отвечал своим твёрдым: «Не положено». Когда же Женя был переведён с повышением на Средиземноморскую Эскадру заместителем Командующего, то тем двоим тихоокеанским «деятелям» (один — мой однокашник по Академии, а другой — мой подчинённый на АПЛ «К-66») ничто не помешало творить свои чёрные дела. За что эти оба адмирала в последствии были уволены. Первому даже пришлось вернуть два незаконно приобретённых «Мерседеса». Так что кроме «Паши-мерседеса» появился ещё один, но уже на флоте, – Гена…

Ещё один штрих. Это уже на новой должности. Эскадра из Средиземного моря, обогнув Африку у мыса Доброй Надежды, перешла к Восточному побережью Чёрного Континента, к месту возросшей политической напряжённости. В районе острова Мадагаскар к кораблям эскадры через Суэцкий канал прибыл танкер-заправщик. Оказалось, что топливо, им доставленное, было некачественным, с нарушением ГОСТа, что, в конечном счёте, могло вывести из строя газовые турбины современных кораблей – гордости нашего судостроения. И здесь Евгений Семёнович проявил свой профессионализм, твёрдость и принципиальность.

Корабли стали на швартовые бочки. Благо — предвидение Главкома ВМФ – в Индийском океане в нейтральных водах на мелководье были поставлены эти швартовые бочки с надписью «имущество ВМФ СССР». А в это время окрик из Москвы: «Что там у вас за самоуправство?! Убрать! Снять с должности!». А Евгений Семёнович своё: «Не положено!» Прилетела высокая комиссия разбираться (самолётная связь для авианесущих кораблей обычное дело). Разобрались. Евгений Лившиц получает орден и новое повышение: из жаркой Африки на прохладную Камчатку.

Вот такой человек, я бы сказал — Целостная личность, возглавляет нашу «Ассоциацию моряков-подводников города Одессы и Одесской области им. А.И.Маринеско».

Командир и шутить должен с оглядкой

В мирное же время снять командира и досрочно его уволить было, как … – так и подмывает выразиться о двух пальцах из крутого флотского фольклора. Это я о командире, так некстати пошутившего на Пицундовской стоянке. Я так и не знаю его имени и отчества. Черноморцы: «Кто знает и помнит? Отзовитесь!»

Судьба командира порой зависела от его начальника, что сверху: от его мудрости или самодурства. Если Командующий Тихоокеанского Флота Николай Герасимович Кузнецов в тех непростых тридцатых годах, с ярко выраженным 37 годом (об этом времени мною ещё будет обстоятельно сказано!!!), буквально спас жизнь С.Г.Горшкову – командиру СКР «Бурун», посадившего свой корабль на мель, то уже сам Горшков С.Г., будучи Главкомом ВМФ бездушно относился к командирам, снимал их с должности, как отработанный материал. Чего стоит лишь один пример с Пицундой.

Чёрное море. Лодка работает с наукой в районе Пицунды. Штормовое предупреждение. Приказано укрыться в Пицундовской бухте. Лодка у пирса и, как всегда, в свободное от моря время занимается любимым своим делом – зарядкой аккумуляторной батареи и пополнением запасов ВВД (воздуха высокого давления). Дизеля «37–Д» громыхают соответственно первой ступени зарядки АБ. Если в городках подводников в небольших окнах пятиэтажек стёкла дребезжат, то можно представить, как гудят оконные рамы в Пицундовских дворцах. Сперва курортники валили валом на пирс – посмотреть на лодку, а наиболее любопытные просились и внутрь. Но вскоре весь этот шум начинает надоедать. И вот на пирсе появляется скромный мужичонок… в шляпе. Командир в это время прогуливался по пирсу. И этот, в шляпе, командиру: «Вы своим шумом мешаете отдыхающим». А командир возьми и скажи: «Вот запустили дизеля и никак не можем их остановить». Этот мужичонок оказался полковником КГБ. Он по своим каналам – в Комитет. Оттуда – Министру. Министр – Главкому: «У Вас, что, не умеют дизеля останавливать?!». И после этого командир уже не шутил, а если и шутил, то в другом месте.

Если Российский Император Николай I, отправляя декабристов на виселицу, с каждым из них беседовал и порой часами, то этому же беседовать было недосуг: снять и все дела!!! Да и к своему когда-то спасителю, находившемуся в хрущёвской опале, относился к нему и к его семье до безобразия отвратительно, даже в житейских мелочах. Их дачи были по соседству. И когда супруга Николая Герасимовича просила матросов, обслуживающих соседскую дачу, помочь – то ли поправить забор или ещё, что-то тяжёлое сделать по хозяйству. Горшков, узнав об этом, свирепел.

Ещё о командирском здоровье. Командиры лодок болеть не имеют права. С другим командиром со стороны лодка в море выходить не может. А если и выходит, то только с командиром дивизии или с одним из его заместителей. Поэтому и болезни свои командиры переносили на ногах. А оказавшись в запасе – все болячки сразу же наружу. Переход в новое качество бытия обозначилось для автора этих строк в полтора месяца госпиталя. Шестью месяцами костылей, корсетом для поддержания позвоночника и инвалидностью 3 группы, не связанной с воинской службой. Чиновников от медицины не интересовало, что свой гражданский паспорт я впервые получил в 51 год от роду и никак до этого возраста не мог быть вне службы.

Бездумная эксплуатация толковых, опытных командиров. Это, когда командиры после боевой службы выходили в море старшими на борту на других кораблях. Предварив это Приказом по дивизии о временном исполнении командиром обязанностей Заместителя Комдива.

Такая перегрузка приводила к ранней инвалидности и досрочной демобилизации по болезни. Такими командирами на моей памяти были: атомник – Боря Мухин (отказали ноги), дизелист Янчуркин.

Политорганы, как им самим казалось, были носителями высокого морального облика и выступали этакими стражами нравственной чистоты. А имелось в виду то, что, как высказалась одна из участниц телемоста с Зарубежьем: «Секса у нас нет». В этом, по тогдашним меркам, в основном, и мерился весь моральный облик. Исторический маятник от «свободной любви» 20–х годов прошлого века качнулся к жёсткому «пуританизму». Многие, в том числе и командиры ПЛ попали под его жернова. Так что командиру подводной лодки были непозволительны бракоразводный процесс и женитьба по любви. Яркий пример тому – житейские обстоятельства командира ПЛ «С–46» Э.А.Геека, которого поспешно уволили в запас, да и мой собственный опыт, когда автору этих строк не был вручён орден «За службу Родине». Награды, как правило, вручались 23 февраля – в День Советской Армии и Военно–Морского Флота. Бракоразводный процесс произошёл накануне. А само представление пишется за полгода. Так что орден мой остался в сейфе члена Военного Совета. И я был несказанно доволен, что так легко отделался. Могло быть и хуже. Так что стоило бы и профсоюз организовать для защиты командиров подводных лодок.

Английскому Королю Генриху VIII было значительно проще. Когда Папа Римский запретил ему жениться по любви, этот Главный Британец упразднил в Соединённом Королевстве саму Папскую Власть, а заодно конфисковал все монастырские земли вместе с Монастырями в пользу своей короны.

Имея такой исторический пример, не мешало бы и нам сорганизовать свой собственный командирский политотдел во главе с особо отличившимся в этом плане командиром и наделить его статусом «Члена Военного Совета».

Без таких вот сочинительских «закидонов» чтение было бы пресным и рутинным. А так, глядишь, и читатель встрепенулся. Как, к примеру, из отзыва на мою предыдущую книжку, в которой я рассказывал о посещении Командующим Северным Флотом Олегом Ерофеевым норвежской подводной лодки, на которой старпомом была женщина. На мой вопрос, а как она выглядит. «Ну, как?! Как торпеда», – был ответ адмирала. Из всей моей книжки этот момент наиболее запомнился одному из читателей. Правда, читателем была женщина.

В заключении, как мне кажется, к месту здесь будет цитата из Николая Васильевича Гоголя в монологе великолепного актёра Николая Черкасова в к/ф «Весна» в полемике с Любовью Орловой: «Побасенки… (ударение на втором слоге)... А вон… протекли века, города и народы исчезли с лица Земли, как дым унеслось, что было. А побасенки живут и повторяются поныне. Побасенки… Но мир задремал бы без таких побасенок. Обмелела бы жизнь. Плесенью и тиной покрылись бы души. Побасенки…Большая сила от этих побасенок… Люди плачут и смеются… На них учатся, ими украшают жизнь».

События полувековой давности в Венгрии и вновь разгоревшиеся страсти в Будапеште уже в ХХI веке навеяли на меня воспоминания о Днях, давно минувших, и позволили немного пофантазировать о нынешнем на мистичковом уровне.

1956 год. Осень. Ракушка (Богом забытая). «Щучья» бригада подводных лодок. Молодые подводники, кому приказом Командующего Флотом присвоено право ношения нагрудного знака «Командир подводной лодки», наверное, не задумываются в своей бурнотекучей повседневности: изображение какого прекрасного раритета они носят на груди.

Ночь. Бригада поднята по тревоге. Экипажи с пожитками бегом на лодки. Пожитки – это туалетные принадлежности и постель в полном комплекте со всем, что с ней прилагается. Годами позже уже завели порядок — постель и в казарме, а не на лодке. А до этого таскали её туда и обратно. Я до сих пор не воспринимаю понятие «казарма». До упразднения Министерства Военно-Морского Флота, помещения, где жили подводники на берегу, назывались по-флотски кубриками. Да, и из песни слов не выкинешь: старшина ведь свою гармонь принёс в весёлый матросский кубрик, не в казарму. С введением «казармы» одновременно отменили и солидные денежные надбавки для плавсостава. Исчезла газета «Советский Флот», создана и начала работать комиссия по переработке Морского словаря, что, мол, это за иностранное слово (!) «боцман». Начали огалтело резать, «пускать на иголки» корабли, даже новейшей постройки. Так что флотская офицерская молодёжь руководство Армии недолюбливало и при случае над ним даже подтрунивало.

Так на ПЛ «С-335» в кают-компании висели портреты Ворошилова и Жукова по одному крепёжному шурупу на каждую рамку. При погружении с дифферентом и всплытии вектор тяжести портретов, естественно, был направлен вертикально вниз. Но почему-то они оставались перекошенными и тогда, когда лодка была уже «на прямом киле». А в кают-компании шутили, обращаясь к тому, кто сидел поближе: «Поправь, поправь Климента Ефремовича, а тот пусть знает все тяжести подводной службы!» Эту тему можно развивать до бесконечности и дальше. И можно даже поспорить.

Но вернёмся к тем тревожным дням. Всю ночь погрузка боезапаса: торпед, снарядов (тогда на лодках были ещё пушки), воды, топлива, продовольствия. По тем временам ещё не было правила, чтобы лодки в базе стояли при полной загрузке на автономное плавание. Да, и помещений специальных, скажем, для продуктов не было: ни морозильников, ни холодильных машин. Ящики с продуктами, с консервами вскрывались тут же на пирсе, перегружались в холщёвые мешки и дальше в лодку. Грузилось всё навалом, занимая целые «шпации» (межшпангоутное пространство), свободные от механизмов. Наиболее ценные из них, такие, как вино, шоколад, находили своё место под замком. Отбой тревоги.,.. и всё это выгружалось в обратном порядке. Некоторые сложности при этом были с продуктами. Но не помню, чтобы были случаи недостачи, и кто-нибудь за них платил.

Этот сюжет о лодках довоенной и военной постройки, и о 613 проекте, начавших поступать на флот. На одной из них, единственной в той «щучьей» бригаде, «С-335», где я был штурманом, мы и собирались тогда идти воевать. Правда толком, не знали с кем и за кого в тех Венгерско-Израильско-Египетских событиях. Но, вроде бы мы и американцы были на одной стороне с египтянами.

По утру, но ещё по темноте вышли в море. И что было уже там, прочтёте в рассказе «О том, как противолодочный самолёт США «Марлин» обложил ПЛ «С-335» сигнальными буями и чуть не атаковал её, приняв за израильскую лодку». Этот «Марлин» на бреющем полёте мощными прожекторами осветил подводную лодку. А на мостике ПЛ в это время находился вахтенным офицером младший штурман Лёва Ливенштейн.

На лодке было три капитан-лейтенанта: командир ПЛ – Николай Алексеевич Воронин, старпом – Юрий Иванович Конышев и инженер-механик - Владимир Михайлович Тихомиров. Остальные все лейтенанты.

Интересно, как со временем трансформируются взгляды на возраст своих товарищей и на свой собственный, на себя родного. Уже после того боевого похода командиру было присвоено очередное воинское звание «капитан Ш ранга». И когда он в новых погонах впервые появился пред нами в кают-компании на завтраке, мы все дружно в немой сцене уставились на него. А он в ответ: «Ну, что…постарел?» Да, именно, таким было наше лейтенантское ощущение.

А каково это восприятие для более высокого воинского звания? И здесь оно раздвоилось. У моего замполита капитана II ранга Владимира Скрыпникова — одно. У меня – командира отдельного дивизиона подводных лодок, капитана I ранга, начальника гарнизона Приморского городка на Камчатке, старшего морского начальника — несколько другое.

Ещё раз напомню: все, что здесь читается – всего лишь штрихи для раскрытия будущих сюжетов.

Володя Скрыпников, находясь в отпуске в Ленинграде, случайно оказался в Петергофе в ресторане за одним столиком с моими друзьями – четой Соколовых, Феликсом и Оксаной. Он такое им наговорил…!!! Правда, без вымысла – всё, как было на самом деле. А вот с его выводами я, естественно, был не согласен: «У нашего комдива, просто, старческий маразм». И это в мои тогдашние сорок лет !!! Бывало, Володя приезжал от Члена Военного Совета контр-адмирала Лукьянова, садился у меня в каюте на диван, хватаясь за сердце: «У меня такое, такое предчувствие» … Начальник штаба Женя Дук, находившиеся здесь же, в каюте: «Там на комдива дело шьют, а у него предчувствие!»

Встречаясь здесь, в Одессе, с одним из высокопоставленных камчатских политработников Петром Захаровичем Паньковым, я позволяю себе шутить: «Ваш, Петя, Политотдел вместе с Особым с ног сбились,.. куда же уехал Старморнач, сам за рулём на своём новеньком служебном «уазике»? И проморгали Советскую Власть !!! А он, всего лишь уехал за сто километров в Штаб Флотилии и в Дом Офицеров, в библиотеку. Ведь Наша Страна была самой читающей Страной в Мире. А подводники, как и все трудящиеся, тоже читали.

Некоторые разъяснения к этому.

Чуть ниже Штаба Камчатской Военной Флотилией – Дом Офицеров с библиотекой. И заведующая ею Валентина Павловна, удивительная женщина, оставила неизгладимый след в моём интеллектуальном развитии, приобщив меня к отечественной и мировой литературе. А что я читал до этого? Иичего кроме Корабельного Устава и других руководящих документов. Если же и занимался творчеством, то больше на страницах журнала «Боевой подготовки» и воротил прочих планов «громадьё».

Вон оно, куда меня занесли воспоминания о тех исторических событиях на Синайском полуострове да в Центре Европы. Придётся компакт-диск прокрутить несколько назад, к авральным работам по подготовке к выходу в море, чтобы выйти на новый сюжетной вектор. А начну, пожалуй, с упаковки некоторых продуктов, предназначенных подводникам – это многострадальные жестяные банки с запаянными в них сухарями, как белыми, так и ржаными. А также сушки, печенье, галеты сдобные «Арктика» и «Военный поход», что не угрызёшь. Банки ничем не отличались друг от друга, только своими наклеенными бумажными этикетками и по весу от 4 до 6 кг. Почему многострадальными, да потому, что их в отсеках перебрасывали с места на место. Как подспорье применялись при работах и учениях по борьбе за живучесть. Как табуреты для сидения, порой попадали под выдвижные устройства, когда те опускались. В общем, теряли свою первоначальную форму параллелепипеда, приобретая вид, как та банка ананасов, которую пытались открыть незадачливые герои Джерома Клапки Джерома из «Трое в лодке…». А во время создания вакуума в лодке для проверки на герметичность они «стреляли», т.е. хлопали, стараясь принять свою первоначальную форму. Когда же при каких-то там обстоятельствах приходилось сдавать на склад остатки продуктов, то кладовщик, мичман, определял содержимое на слух, тряся их. Или по весу, держа на ладонях вытянутых рук. Этикеток ведь нет – они отклеились или на них всё стёрлось. И бросал эти банки в кучу предполагаемого наименования. Был случай, когда прохудившаяся 5-ти килограммового сухого творога «жахнула» в VIII отсеке, обделав его значительную часть.

О колбасе – это особый сказ. На снабжение поступала «московская» твёрдого копчения, которая была на порядок, твердея (мой авторский know-how) милицейского «демократизатора», устройство которого подробно описал мне один из мичманов кораблей моего дивизиона, попавший в историю на 15 суток, будучи в отпуске. Эту «московскую» матросы-подводники не любили, не обладая аристократической изысканностью, да и терпением, чтобы резать её толщенной в пергамент, а не в палец. И называлась она «пожуй, передай товарищу». А вот «одесская» была в полном почёте. Ещё при погрузке её «уплетали» за обе щёки.

Когда нарушились политико-дружественные отношения с Албанией Энвера Ходжи и наши четыре береговых кубрика подводных лодок, базирующиеся в заливе Паша-лиман были захвачены албанцами, подводники перебрались на плавбазу «Командир Немчинов», названную в память капитана Ш ранга В.И. Немчинов – командира ПЛ «Щ-403». Именно на этой лодке в 1942 году Женя Лившиц (тогда ещё Брюховецкий), трёхлетним ребёнком получил своё первое морское, подводное «крещение».

На берегу оставались ещё часть советских матросов во главе с заместителем командира береговой базы капитаном Володей Дехтярём. Через некоторое время для их эвакуации пришли малые плавсредства. Но моряки не привыкли приходить к кому-либо с пустыми руками. Да, и харчи на дорогу нужны. И поэтому офицер обратился к албанцам, позволить взять им из своего когда-то продовольственного склада необходимые продукты. Разрешение получено с условием: можно взять лишь такое количество, которое моряки могут унести на себе и на своих руках. Володя рассказывает: «Вы бы видели этих матросов, навьюченных продуктами — вкуснятиной автономного пайка. А матросская роба с нарукавными «буфами» из колец «одесской» колбасы, прямо-таки камзолы «средневековых вельмож». Вынесли почти полсклада. Так что на переход хватило с избытком».

Я пою Оду «Одесской колбасе». «Одесская» колбаса славилась от Камчатки до Средиземноморья своим особым неповторимым вкусом и ароматом. А на данный момент от неё осталась лишь одно название и, естественно, воспоминание.

Много говорят и часто можно слышать о европейском пути развития. Одесса всегда была Европейским городом. И неслучайно её называли Маленьким Парижем. В Сингапуре одесских моряков, бывало, спрашивали: «Чей пароход, Советский?». Одесситы с гордостью и бравадой отвечали: «Нет, Одесский!».

1952 год. Я впервые в Одессе. Ещё в руинах дом, недалеко от Сабанеева моста. Но на Дерибасовской мусорные урны в 20-25 шагах одна от другой (сам мерил). Дворники в фартуках. В слякоть и в моросящий дождь смывают из шлангов грязь с тротуаров. В магазине, что на первом этаже жилого дома, жильцы имели возможность брать продукты в долг, а соседи могли присмотреть за детьми и даже помочь почистить рыбу. Одесса потеряла свой мощный колорит, когда начался массовый отток коренных одесситов за рубеж.

Ничего не скажешь – Одесса хорошеет. Но тех бубликов, горячих, «с пылу, с жару», румяных с надтреснутой полировкой, продаваемых из огромных плетеных корзин и нанизанных на бумажный шпагат, их нет. А жаль! Вместо них на улице Карло Маркса, в её начале, сейчас ювелирные и бижутерные забегаловки. В каждом районе были детские молочные кухни за символическую плату. Такая же плата за детские сады и ясли. В мусорных контейнерах новорождённых тогда не находили.

Государственные праздники были праздничными и с полной ясностью, что это такое и проходили на высоком душевном подъёме. Приходится только изумляться, употребив весь перечень синонимов русского языка – поражаться, делать большие глаза, разводить руками, диву даваться по поводу нового российского праздника: «освобождение от польско-литовского ига». Не слишком ли это большая честь им, для тех и других.

Большой демократ А.Д. Сахаров, один из авторов термоядерной бомбы, в своих мемуарах писал, что у него болела голова, как эту бомбу доставить, до места, т.е. её практически применить. Он и предлагал: подводные лодки с термоядерными торпедами бьют одновременно по нескольким портам вероятного противника, чем полностью его обескровливают. На что один из членов профильной комиссии, подводник, адмирал выразился: «У Вас, Андрей Дмитриевич, людоедские взгляды». Это тоже из мемуаров самого академика. Но замысел был… сперва длина торпеда с термоядерной головкой- 40 метров, затем уменьшили до 20 с диаметром полтора-два метра. А потом полностью отказались от этой бредовой затеи, так как земная кора этого взрыва выдержать не сможет. Но атомную подводную лодку продолжали проектировать и с изменениями, и дополнениями,— получился 627 проект. И четвёртой по постройке была АПЛ «К-14», которой я и командовал.

Вот такая чистая, правда. Хотите, верьте, хотите, нет. А имя А.Д.Сахарова я привёл для того, чтобы напомнить о его высказывании, когда он уже стал общепризнанным демократом, о КОНВЕРГЕНЦИИ, т.е. в борьбе двух политических систем соединяются их лучшие качества.

А пока можно лишь ностальгировать о прошедших годах с их ухоженными детишками в яслях и детских садах.

Оппоненты, коих нынешний беспредельный рыночный статус кво вполне устраивает, могут мне возразить, что, мол, тогда и трава была зеленее, и сахар слаще, и… презервативы были не гнущиеся.

Кстати, о презервативах. Окончилась война. Военно-морские училища входили в свой обычный ритм учебного процесса и в свою повседневную жизнь. По субботам вечером и в воскресенье после обеда, и, конечно, в праздничные дни — увольнение в город. А город – это Ленинград. Подготовка к увольнению – это уже сам по себе целый процесс необходимых действий: чистка, глажка брюк, накануне растянутых на клиньях до умопомрачительной клёшной ширины, стрижка, бритьё, надраивание бляхи и «корочек» (так называли ботинки, в отличие их от рабочих «гадов»). Главное, всё делалось в приподнятом настроении, в ожидании приятных встреч и новых знакомств. Да, ещё осмотр и приведение палаша в надлежащий вид. Курсанты в увольнение ходили с палашами, с этими морскими прямыми абордажными саблями, эфес их с кожаной кисточкой раскачивался в такт флотской походке вразвалочку. Как здесь не вспомнить курсантские стихи Юры Литвинцева:

Папа, я уже большой
Хожу в город с палашой.

Или

Мы идем, чеканя ножку
По большой, большой дорожке,
Вид у нас был боевой
Мы махали палашой.

Я не помню, чтобы при редких случаях разборок и драк, это оружие обнажалось. В театрах, на катке и в других общественных местах палаш сдавался в гардеробе на вешалку вместе с верхней одеждой. Всё это было вплоть до 1953 года. А потом в городе можно было видеть с палашами только курсантов выпускного курса. Затем и вовсе отменили их ношение, оставив лишь за дежурной службой и патрулями.

Подогнанная, отутюженная военная «с иголочки» форма, она уже сама дисциплинирует военнослужащего. Эта же пятнистая, полевая для тропиков или там для пустынь в городе вызывает лишь недоумение. А когда ещё и с аксельбантами, то это, как поют ребята из «Любе» - полный «атас». Представьте подводника, вылезшего и трюма (а подводная лодка – это вообще сплошной трюм, особенно, дизельная), у которого всё, как положено, и масле, и в тавоте, но с аксельбантами.

И вот после некоторого вступления подхожу к главному. Построение курсантов, записавшихся на увольнение. Старшина роты – это курсант старшего, выпускного курса придирчиво осматривает каждого в строю. Потом уже пофамильно вызывает к себе. Вызванный строевым шагом, левой рукой придерживая палаш, подходит к старшине, который вручает ему увольнительную записку и… презерватив (так на всякий случай!), доставая их из продолговатой картонной коробки, где они уложены в несколько рядов совершенно «голыми», без индивидуальной упаковки каждого.

Итак, курсанты во всеоружии (я имею ввиду не только палаши) группами и по одиночки на короткое, быстротекущее время покидают стены училища.

Параллельно перенесёмся во Владивосток. Курсанты третьего курса, только что разбитого по факультетам, штурмана, минёры, артиллеристы, собрались вместе, чтобы отметить своё первое увольнение на новом курсе, а также начало предпоследнего из семи лет года обучения. Место сбора – Пельменная, что была на ул. Пекинской, ныне названной в честь Командующего Тихоокеанским Флотом адмирала В.А.Фокина. Может её и назвали так, как излюбленное место встреч курсантов ТОВВМУ. Кафе по тем времена во Владивостоке не было. Мелькали лишь вывески: «Чайная», «Закусочная», «Пельменная», «Столовая». Рестораны в нашем внимании были уже значительно позже. А пока в пельменной сдвинули столики. Поднялся с тостом Светка Титов – генеральский сын, скромный, любимый всеми, не афиширующий своим генеральским происхождением. «Ребята – сказал Светка,- командир курса капитан II ранга Александровский, нежно называемый нами «Агабек» из-за его крутого нрава, а с нами по-другому и нельзя, на построении напутствовал нас, чтобы мы достойно вели себя в увольнении, и чтобы мы не позволяли себе всякого разного…, этакого. Так выпьем же за его здоровье!» Дружно выпили, звякнув гранеными стаканами. Покончив с пельменями и со всем остальным, двинули на пляж Амурского залива. Сама Пекинская упиралась в этот залив. Так гурьбой и пошли купаться. Благо в Приморье золотая осень, а в сочетании с «бабьем летом» - это было уже что-то нечто!!! О продуктивности той «поры очей очарованья» - сам факт красноречиво говорит сам за себя: дети в молодых лейтенантских семьях, как правило, рождались в конце лета, но уже следующего года.

Перенесёмся обратно в Ленинград. Климат Северной Пальмиры и её осенняя погода с моросящем дождём и слякотью не предрасполагают ленинградских курсантов к групповому действу, как у тихоокеанцев. У них больше индивидуальная направленность. После нескольких коротких встреч с девушкой, скажем, в Мраморном зале, Эрмитаже, или ещё в каком-нибудь музее, а Ленинград – это сплошной Музей. Курсант, как правило, приглашается в дом, как в данном случаи, будущей невесты на традиционное для Ленинграда вечернее чаепитие.

Забегая вперёд. После этого запоминающего чаепития с некоторыми, прямо-таки шероховатостями, в конечном счёте, была создана лейтенантская семья и, развиваясь вместе с послужным списком, доросла до адмиральской. Рассказал мне эту историю непосредственный её участник, но уже в С.-Петербурге и тоже за чаепитным столом и с лимоном, и с огурчиком. А тогда произошло следующее.

Сервировка стола соответствовала интеллектуальному уровню профессорской семьи. Во всём здесь была сама изысканность: тонкие стаканы в ажурных мельхиоровых подстаканниках, хрустальная сахарница со щипчиками и пинцетом для сахара; Кузнецовский фарфор: витиеватый заварной чайник с посаженной на него куклой для сохранения тепла, сливочник для сливок, масленица, блюдо с голубыми незабудками для яблочного с клюквой пирога, вазочки и розетки для варенья и мёда; плетеные корзиночки для хлеба, печенья, сушек и марципанов (я толком не знаю, что это такое, но очень уж красивое и вкусное слово), чайные ложки для стаканов и ложечки для розеток; салфетки под прибор и под воротник. В центре самовар на подносчике, расписанном в Палехском стиле.

По старинному, ещё по с.-петербургскому заведённому порядку за вечернем чаем сбиралась вся семья со всеми своими чадами и домочадцами.

После третьего-четвёртого стакана чая наш будущий флотоводец, раскрасневшись, как те с картины Василия Перова «Чаепитие в Мытищах», и потеряв всю бдительность, и чувства поведенческого такта в непривычной для себя обстановке, широким жестом выхватил из широких штанин носовой платок и стал обтирать струйки пота на своём лоснящимся лице. И вдруг, внимание всех, сидящих за столом привлекает внимание (О тысяча чертей!!!) выпавшее из платка резиновое колёсико, что вместе с увольнительной было вручено старшиной роты, которое начинает выписывать виражи на полировке среди всей этой марципановой идиллии. Казалось, оно до бесконечности долго каталось кругами, не сбавляя скорости. Взоры сидящих за столом были прикованы к происходящему, а головы их синхронно крутились в такт вращения.

Вот такая была история. Она не разъединила любящие сердца, а наоборот… Обращаясь к классику, знатоку тонкостей повседневной жизни, к Михаилу Жванецкому: «Организм требует…» Я бы добавил: с той и другой стороны организм подсказывает, что увиденное за столом не что иное, как предпосылки к серьёзным намерениям, а не к вздохам под Луной. После этого инцидента сближение произошло быстрее, стремительнее. А что было дальше Вы уже знаете.

Теперь намного об обещанном пофантазировать, о нынешнем… на мистичковом уровне. Увидев на телеэкранах, как будапештские студенты, далеко не того юного возраста, разъезжали по улицам Столицы на Советских танках «Т-34». Как ни гордиться нам своим отечественным производителем!!! При полном отсутствии заводов и фабрик на разрушенной европейской части Страны – наводнить Европу, по крайней мере, её восточную часть, добротной техникой, которая и после шестидесятилетней стоянки сошла с пьедесталов для использования по своему прямому предназначению.

Почему бы нам, Одесским ветеранам-подводникам, в лучших традициях Жуль Верна и Айзека Азимова, ни вернуть ПЛ «М-351» из мемориала Героической Обороны Одессы в Военную Гавань. Бросить клич соответствующим любителям — вернуть на лодку все блестящие, цветные «железки». Восстановить необходимые структуры, памятуя, что кадры решают всё, провести все регламентные и восстановительные работы и… в море на ходовые испытания.

Если древние римляне, о чём бы они ни говорили, заканчивали разговор темой денег, у моряков-подводниках иное… Я о Доме Офицеров, что расположен у основания пригорка (возвышенности), на котором Штаб Камчатской Военной Флотилии. И, конечно, о библиотеке и о её заведующей Валентине Павловне. Мой стиль изложения близок к разговорному (мне об этом напоминает и компьютер) и моё общение с читателем — это далеко не кают-компании подводных лодок, кораблей, судов, где разговоры заканчиваются о женщинах. И тем не менее я эту главу закончу воспоминаниями о Валентине Павловне: не только о её интеллекте, но и о женственности с УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЙ фигурой. Если талию можно показать двумя ладонями рук, то всё остальное размахом всё тех же рук.

Вон куда занесло меня в своих воспоминания и размышлениях, навееными теми Венгерско-Израильско-Египетских событиями.

(Некоторые штрихи всё из той же архивной Памяти сквозь призму современности)

Как можно обойтись без Современности, которая настойчиво стучится в окно?!

Ещё немного о такой подводнической традиции, как «Посвящение в подводники» члена экипажа, впервые погружаемого на рабочую глубину лодки. Посвящаемый обязан был выпить морскую воду. И не так, как это показывали на ТV, делал Президент России Владимир Владимирович Путин, и не из кружки, а из плафона, снятого со светильника и по испитии должен был поцеловать кувалду с аварийной доски. И всё это безобидное в те времена строжайше пресекалось.

И ещё, к слову, при пятилетней срочной службе были обязательные отпуска, а не только по поощрению, как при сокращённом сроке.

Представьте себе, такой отпускник – залихватский моряк в бескозырке с якорями на ленточках, длиной до… (пояса) появляется в своём селе, деревне, городке: чем не пропаганда воинской службы. А что сейчас: допризывная молодёжь со своими комитетами солдатских матерей боится, как чёрт ладана, этой самой воинской службы. Так, что не всё меряется бухгалтерской меркой!!!

Негативные нравы привнесены в казармы и в кубрики из нашей общественной жизни, в том числе из школ, из мест не столь отдалённых, порой воспеваемых низкопробным песенным репертуаром таким, как: «…мелкий хулиган на крылечке чистил краденный наган», что зачастую несётся из телевизионных ящиков. Так что солдатским матерям следовало бы не в комитетах заседать, а вместе с отцами воспитывать своих мальчишек с малолетства, взяв на вооружение постулат Владимира Маяковского:

«Крошка сын к отцу пришёл
И спросила Кроха:
«Что такое хорошо
И что такое плохо?»

И ещё:

Вырастит из сына свин,
Если сын свинёнок.

Только лишь за эти строчки, естественно, с разъяснением отца стоило бы поставить Памятник Поэту в Центре Москвы. А не переименовывать площадь Маяковского в триумфальную. И чего, по большому счёту и по гамбургскому тоже, добились эти (?!) «триумфаторы», кроме, конечно, своей личной благоустроенности. Это о них Маяковский:

Уж очень много разных мерзавцев
Бродит по Нашей Земле и вокруг.

Никакие татаро-монголы, французы с немцами, никакой Черчилль вместе с Хрущёвым (Горбачев вне конкурса!!!) не нанесли столь огромного вреда Руси, Советскому Союзу и продолжают вредить России, как это делает самопровозгласившая себя «знать», так называемая «элита» – либеральные выкормаши. Так и хочется воскликнуть: «элиттвою ма…» Это о них на радио «Эхо Москвы» журналист, российский политолог Максим Шевченко: «Твари - это те, которые развалили Советский Союз, ради того чтоб самим жить комфортно и которые сейчас хотят развалить Российскую Федерацию».

Збигнев Бжезинский, как-то, общаясь с нашими учеными по проблеме ПРО, сказал, что он не видит ни одного случая, в котором Россия могла бы прибегнуть к своему ядерному потенциалу, пока в американских банках лежит $500 млрд., принадлежащих российской элите. А потом добавил: вы еще разберитесь, чья это элита – ваша или уже наша. Эта элита никак не связывает свою судьбу с судьбой России. У них деньги уже там, дети уже там...

К месту здесь от того же В.В. Маяковского:

Ешь ананасы,
рябчики жуй!
День твой последний
приходит, буржуй!

Ни оффшорные зоны, ни лондонские street`ы не уберегут их от этого справедливого финала.

Владимиру Маяковскому вторит Марина Цветаева:

Если душа родилась крылатой,
Что ей хоромы, что ей хаты,
Что Чингис Хан ей и что Орда.
Два на Миру у меня врага –
Два близнеца неразрывно слитых –
Голод голодных и сытость сытых.

Близок к Марине Цветаевой Президент США Обама:

«Эти жирные финансовые коты!»

Подытоживаю Президентом Франции Эмманюэлем Макронон, который считает необходимым рассмотреть вопрос о реформе мировой системы отношений, передает агентство France Presse. Издание отмечает, что об этом французский лидер заявил в Елисейском дворце на встрече с бизнесменами. «Я считаю необходимым вслед за саммитом G7 продолжить выдвигать на французском и европейском уровнях, а также на уровне международных коалиций инициативу по пересмотру нашей международной системы», – сказал Макрон. Он пообещал поднять эту тему на саммите G7, который должен состояться 24–26 августа в Биаррице.

Макрон пояснил, что действующая модель международных отношений «заржавела», поскольку деградировала сама система демократии. «А также потому, что сам капитализм деградировал и сошел с ума – так как мы сами же порождаем те проявления неравенства, урегулировать которые мы затем не в состоянии», – отметил Макрон.

Макрон имеет степень магистра философии, он в 2008–2011 гг. работал инвестиционным банкиром, а с 2011 по 2012 г. был управляющим партнером Банка Ротшильда. С 2014 по 2016 г. занимал пост министра экономики Франции. Так, что Макрон знает о чём говорит.

Ещё я расскажу о своём друге Юре Литвинцеве, с которым мы когда-то «на шкентеле» перешагивали комингс кубрика с песней: «Всё синеет на просторе…». Семь лет – в сборной команде по конькам. Девять лет в одном классе: начиная с «Подготии» – 3 года, 4 – ТОВВМУ, год доучивания в подводники в 51 Учебном отряде подводного плавания ТОФ в лейтенантском статусе на двухяростном-койковом казарменном положении, год – ВОЛСОК (Высшие ордена Ленина Специальные Офицерские Классы). Затем я подался в атомники, а Юра – командиром ПЛ «С-286», на которой я до Классов был старпомом.

Уже в штабе Тихоокеанского Флота, полностью раскрылось его незаурядное оперативное мышление. Доверенное лицо и «записная книжка» командующего Тихоокеанским Флотом адмирала флота Николая Ивановича Смирнова. Участвовал в проверках АПЛ «К-14» и 245-го Отдельного дивизиона подводных лодок, которыми я командовал. Весельчак и балагур. Если лодка на якоре, он с гитарой на мостике, а вокруг матросы. Лодка у пирса – он в курилке в окружении матросов с репертуаром полузапрещенных по тем временам окуджав и высоцких.

Магаданский (да, была в Магадане бригада подводных: Го-сударство тогда серьёзно занималась своими Государственными вопросами и Национальными интересами) ресторанный оркестр, когда входил Юра, играл марш Карела Влаха «колонель-боги», Владивостокский цирк ему рукоплескал, а в Индии поднимал бокал вместе (на фото рядом справа) с всемирно известным киноактёром и режиссером Раджем Капуром. Когда Юра закончил своё «командирство» на ПЛ «С-286», попрощался с экипажем, поцеловал кормовой военно-морской флаг, сошёл на пирс, матросы сломав строй, подхватили своего командира на руки и так на руках донесли его до проходной Бригады.

Уже в Шербурге (Франция), знаменитом своими зонтиками и музыкой Мишеля Леграна, (Откройте музыкальное сопровождение!) на 44-м (2005 г.) Международном Конгрессе моряков-подводников, как дань его памяти, моя супруга Татьяна напела мелодию, а муниципальный оркестр исполнил «Колонель-боги» к величайшему удовлетворению Британской делегации.

На белом мраморе золотом его ИМЯ в вестибюле Высших ордена Ленина Специальных Офицерских Классов, как обладателя красного диплома. Есть многое, что можно о нём рассказать. И будет рассказано! Да, ещё. Часто говаривал Юра: «Вот когда я работал шпионом...» – на торговых судах осваивал морской театр будущих, возможных боевых действий. Он и вирши сочинял наподобие этих:

Сидела птичка на лугу
Подкралась к ней корова
Схватила птичку за ногу:
«Птичка, будь здорова!»

И ещё:

Папа, я уже большой,
Хожу в город с палашой.
Вид у нас был боевой
Мы махали палашой.

Но я не помню и не знаю случая, чтобы палаш где-нибудь, когда-нибудь обнажался, как оружие, кроме этих двух, конечно: Вадима Барабаша и Славки Смирнова, лихо отплясывающих лезгинку.

О! А как Юра импровизировал на пианино, держа на коленях фибровый чемоданчик в качестве ударного инструмента: недаром же он до Подгота проходил курс в музыкальной школе.

И ещё немного о Юре. Магаданская Бригада подводных лодок на Колыме, в городе на берегу Охотского моря, где жил известный, любимый, популярный, но, тем не менее, опальный певец – Вадим Козин. Подводники бывали частыми его гостями. А он своими концертами скрашивал им их суровые будни. Кому, кому, как ни подводнику могут глубоко запасть в душу слова: «…веселья час и боль разлуки…». Неделями, а то и месяцами, проведёнными в прочном корпусе – это боль разлуки во стократ обостряется. И никто из исполнителей этой песни не мог донести эту боль так, как это чувственно и проникновенно сделал Вадим Козин.

Как-то на TV показали встречу Иосифа Кобзона с Вадимом Козиным у него дома. И что при этом было приметного? На лацкане пиджака Вадима Алексеевича красовался Знак «Командир подводной лодки». Это Юра Литвинцев вручил ему от командиров подводных лодок бригады.

Для полноты картины о Юре покажу, как он при всей своей улыбчивости и доброжелательности однажды был раздосадован. Обучались мы с ним в одном классе уже девятый год (Командирские классы – ВОЛСОК в Ленинграде). Как-то мы выбрались в лыжно-спортивное предместье Ленинграда – Кавголово. Для меня выросшего в заснеженной географии такой, как Советская Гавань, не составляло труда спуститься на лыжах с крутого спуска. Для Юры же, детство и юность которого прошли в малоснежном Владивостоке, – это было проблемой. И Юра, глядя на молоденьких девчушек, выделавших замысловатые виражи, произнёс сакраментально с досадой: «А она…, а она… подводной лодкой управлять не может».

ЗНАТЬ И ПОМНИТЬ!

Моряки-подводники Одессы, объединённые в Ассоциацию имени Александра Ивановича Маринеско, раскрывают страницы ПАМЯТИ И СЛАВЫ в честь 60-летия ПОБЕДЫ СОВЕТСКОГО НАРОДА в ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ.

60 лет назад фашистская Германия утратила последние надежды и возможности на продолжение II Мировой Войны.

Это произошло после торпедирования подводной лодкой Балтийского Флота «С-13» под командованием капитана 3 ранга Александра Ивановича Маринеско плавучей базы гитлеровских подводников «Вильгельма Густлофа» (25484 тысяч тонн водоизмещения).

В штормовую ночь с 30 на 31 января 1945 года огромный лайнер быстро ушёл на дно, унося с собой огромное количество гитлеровцев, пытавшихся бежать из блокированной Советскими войсками Восточной Пруссии. Среди них высшие чиновники, партийные бонзы со своими чадами и домочадцами, гестаповцы, зловещая «администрация» концлагерей. (27 января 1945 года Красная Армия только что потушила печи Освенцима). Всю эту свору поглотили свинцовые январские воды Балтики. И в их числе 3700 подготовленных подводников, 100 командиров подводных лодок. В Данциге находился Учебный Центр по подготовке подводников. Там же, в Данцингской бухте базировалась учебная дивизия подводных лодок. В её состав с 1942 года входила и плавбаза «Вильгельм Густлоф», прекрасно оборудованная для проживания и обучения будущих подводников, со своими классами, тренажёрами, кабинетами. То, что Гитлер отдал лучшее пассажирское судно для базирования и подготовки подводников и то, что он запретил использо- вать подводников на берегу при обороне Данцига, говорит о том, что фюрер понимал и придавал большое значение действиям подводников на море.

Краснознамённая подводная лодка «С-13», имея несчастливый номерной знак, не только сумела выжить в безысходных условиях военно-штормовой Балтики, но и смогла побеждать под командованием своего нестандартно-мыслящего командира Александра Ивановича Маринеско – одессита по характеру и моряка-подводника по призванию. Это он, нарушив академические каноны и правила, в немыслимых тактических обстоятельствах всё же вышел в торпедную атаку и утопил лайнер с более, чем 80-тью подготовленными экипажами подводных лодок (из расчёта 57 человек для ХХI серии и 14 – для ХХШ). Подводные лодки, стоящие на стапелях в Западных портах Германии, куда намеривался «Вильгельм Густлоф», так и не дождались своих команд.

Это была наиболее результативная атака подводной лодки и самая блестящая Победа Советских подводников в годы Великой Отечественной Войны. Своими тремя торпедами капитан Ш ранга А.И. Маринеско приблизил окончание Второй мировой войны. Неизвестно, куда бы покатилось Колесо истории, если бы лайнер со своими «пассажирами» на борту достиг порта назначения. И подводные лодки с этими экипажами (пускай не все 80, а десятка полтора) заблокировали бы союзников в Нормандии, которые и без того оказались в критическом положении. И не случайным, в связи с этим, было обращение У.Черчилля за помощью к И.В.Сталину с просьбой ускорить начало наступательной операции на Берлин. По высказыванию самого командующего Экспедиционным корпусом генерала Д.Эйзенхауэра, Союзникам для успешных действий им требовалось доставлять морем 21 тыс. тонн груза ежедневно.

Мы знаем, на что были способны немецкие подводники – эти высококлассные профессионалы гросс-адмирала Карла Деница. И второй фронт захлебнулся бы в водах Ла-Манша. А там, на смену Рузвельту, приходит Трумэн – и Мир бы стал на пороге НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТИ.

Атака А.И.Маринеско, таким образом, имеет МИРОВУЮ ЗНАЧИМОСТЬ.

Одесская общественность немало сделала для восстановления доброго имени Александра Ивановича и для того, чтобы на его груди засияла Золотая Звезда Героя Советского Союза.

Благодаря усилиям подводников, творческому видению и незаурядному таланту скульптора Алексея Копьёва, под патронатом мэра Одессы Руслана Борисовича Боделана в Одессе сооружён памятник (второй после Кронштадта) Подводнику №1 – А.И.Маринеско. И вот преемственность поколений: скульптору (в морском кителе и в пилотке подводника) позировал Анатолий Загоруйко - заместитель Председателя Совета Ассоциации моряков–подводников имени А.И.Маринеско.

27 января 2005 года во Дворце Студентов Одессы прошла научно-практическая конференция на тему: «60 лет Подвигу экипажа подводной лодки «С-13» под командованием капитана Ш ранга А.И.Маринеско в январско-февральском походе 1945 года». Конференция была научной, поскольку в своих выступлениях докладчики использовали данные научных трудов и практической, т.к. докладывали специалисты-подводники, прошедшие службу на дизельных и атомных подводных лодках. Среди них были капитан I ранга, доцент В.И. Тропин, капитан I ранга В.А.Зайцев, подполковник медицинской службы В.Ф.Василенко, авторы этой статьи. Интересным было выступление учительницы 105 Средней школы Галины Георгиевны Косогоровой, организатора и создателя первого в Советском Союзе Музея А.И.Маринеско – школьного Музея. Она была знакома со многими подводниками ПЛ «С-13». Экипаж лодки присвоил ей звание «Почетный Матрос», чем она очень гордится. Галина Георгиевна также рассказала, что в былые времена Знамя, поднятое над Рейхстагом, в Дни Победы поочерёдно привозили в Города-Герои. И когда Знамя было в Одессе, то оно хранилось в школьном Музее 105 Средней школы.

Конференция, конечно, была для молодёжи школ, училищ, институтов с морской специализацией.

С воспоминаниями выступили: дочь А.И.Маринеско Элеонора, руководители морских учебных заведений. Среди приглашённых были консулы Польши, Румынии, России.

Устроители Конференции Администрация города Одессы и Ассоциация моряков-подводников Одессы и Одесской области им. А.И.Маринеско во главе со своим Председателем Евгением Семёновичем Лившицем. Неоценимую помощь в подготовке конференции оказали вице-мэр Леонид Петрович Сушкин и начальник отдела оборонной работы Горсовета генерал-лейтенант Валерий Николаевич Степанов.

Большой зал Дворца студентов был полностью заполнен – более 400 человек. По теме: «Знаем и помним» выступали ученики Школ №105, 31, 70, 24; курсанты Одесского Мореходного Училища им. А.И.Маринеско, Морского колледжа техфлота. В фойе Дворца экспонировалась книжная выставка литературы о Герое-подводнике, организованной работником библиотеки им. Горького О.Г. Чирковой.

По окончании Конференции состоялся концерт блестящего коллектива «Ренессанс» с песнями о море и о морском братстве.

На Конференции было отмечено, что с годами величие Подвига экипажа подводной лодки «С-13» и её командира не померкло. Люди отдают дань глубокого уважения этому выдающемуся событию и его творцам – морякам-подводникам.

В последующие дни ветераны-подводники посетили школы и училища, где выступили перед учащимися.

30 января 2005 года состоялся многолюдный митинг у памятника А.И.Маринеско на улице его имени.

ПАМЯТЬ О ПОДВИГЕ БЕССМЕРТНА !

Капитан II ранга В.Римкович
Капитан I ранга А.Софронов

Улица полна всяких неожиданностей и в мыслях тоже

Как-то ожидал маршрутное такси на перекрёстке проспектов Гагарин и Шевченко. В этом ожидании хлынула целая волна воспоминаний.

А направлялся я в Школу № 105 на последний звонок, разумеется, окончания очередного учебного года. Почему в эту Школу? Да потому что в ней учился когда-то наш прославленный земляк Подводник № 1 Герой Советского Союза Александр Иванович Маринеско. Подводники Одессы частые гости 105 Средней Школы, и не только гости - они активно участвуют в патриотическом воспитании детей. Но привести участников 41 Международного Конгресса подводников в Школу, где учился Саша Мариненко мы, устроители Конгресса, считаем невозможным из-за её плачевного состояния. Руководство Школы делает всё возможное, чтобы школа могла выглядеть хотя бы косметически. Но и на это, естественно, не хватает всё тех же средств. Есть проблемы и со спортзалом, а главное в самой школе проживает около десятка семей. И в связи с этим, школьного двора практически нет, что не позволяет проводить полноценные масштабные школьные мероприятия такие, как торжественные линейки и другое… Поползновения на школьные площади продолжаются, и по сей день не в меру расторопными школьными соседями с применениями даже «рейдерских» методов

Мы подводники Одессы преклоняемся перед мужественными Женщинами Средней Школы № 105, которые стараются всеми силами удерживать «планку» Школы на достойном уровне. Большой наш поклон Директору Татьяне Валентиновне Полищук, её заместителям: Ларисе Викторовне Жеребко, Ольге Викторовне Якубович и, конечно, смотрителю Школьного Музея Саши Мариненко Марии Юрьевне Соколовой, учительницам школы и всем, кто убирают, моют, подметают, кто стараются поддерживать школу по мере своих сил и возможностей. И ещё о школе: Гамов Георгий Антонович, хоть и американский ученый физик-теоретик с мировым именем, но учился в Нашей Одесской 105 Школе.

В Одессе есть ещё Музей Прославленного Подводника – это в Одесском Мореходном Училище им. А.И.Маринеско, в котором тоже учился наш будущий Герой-Подводник и заведует этим Музеем его дочь Элеонора.

Много милых женщин нас окружает и хочется обо всех рассказать. Но хотя бы назвать их имена. Мичман Надежда Кучаровская всегда рядом с подводниками, многие годы была верной помощницей Патриарха Нашего одесского подводнического Социума Ивана Семёновича Борисова.

Но прежде всего я хочу рассказать о Галине Георгиевне Косогоровой – этой подвижнице, «почётном члене Экипажа» подводной лодки «С-13», которой командовал наш прославленный земляк Александр Иванович Мариненко. Подводники лодки удостоили её этим высоким званием за активное участие в восстановлении доброго имени Героя. Преодолевая трудности и постоянно возникающие препятствия, учительница Средней Школы № 105, в которой учился Саша Мариненко, Галина Георгиевна создала школьный музей его имени. Первый и единственный в Одессе, а может быть и во всём Союзе по тем временам. В этом ей помогал Старший Морской Начальник Одессы Валентин Соколов, а затем его сменивший Вячеслав Звершановский.

Пусть простит меня Галина Георгиевна, что я уделяю ей недостаточное внимание на этих страницах: сегодня последний день, когда меня ждут в типографии, чтобы книжка вышла к открытию Конгресса. Галина Георгиевна, ещё не вечер и всё ещё впереди.

Лариса Ивановна Изерская-Снисоренко автор книги «Командир корабля», посвященной командиру подводной лодки «Щ-403» Cемёну Ивановичу Коваленко. Лариса Ивановна многие годы скрупулезно, как следопыты- археологи, по крупицам очищала от наветов честное имя командира. Разбирала многие архивы, в том числе и «гестапо», встречалась с английскими офицерами, которые находились в то время и в том же лагере для военнопленных, где, был и С.И. Коваленко.

В кинофильме «Командир счастливой щуки» роль командира, которого, так великолепно сыграл народный артист Советского Союза Петр Сергеевич Вельяминов, прототипом же Героя есть никто иной, как командир ПЛ «Щ-403» Семён Иванович Коваленко.

Запоминающее в фильме, когда ребёнок поёт: “Вставай страна огромная…” По аналогии. 1944 год. На подводной лодке «Ленинец» (командир ПЛ «Л-18» Владимир Петрович Цветко) в просторном втором стелажно-торпедном отсеке: торпеды не загружены, лодка заканчивала свой ремонт на Дальзаводе Владивостока. Так вот в этом отсеке девочки-трёхклашки проникновенно пели для подводников о Зое Космодемьянской: “…как девочку Таню вели на допрос…”. Одной из этих школьниц была моя будущая супруга Татьяна Рубан, дед которой выходец из потомственных Запорожских казаков, устанавливал Советскую Власть на Дальнем Востоке.

Наше Братство моряков-подводников города Одессы и Одесской области, носящее Имена Героев Советского Союза контр-адмирала Лунина и Александра Мариненко, тесно сотрудничает (экое официально-формальное слово!). Понятие «шефство» здесь тоже не подходит: приезд шефов – это привнесение чего-то материального. Если мы были ветеранами, скажем «Конотопской» битвы народов, то из одаривания нас Государством, могли бы что-нибудь и для Школы определить. «Спонсорство» … и оно не к месту: при нём требуется возврат-отдача, а то и полный благодарный откат. Меценатство – это тоже не про нас, оно присуще богатым покровителям. А мы, подводники, всего лишь вносили свой, весомый вклад в баланс Сил Противостояния в период «холодной войны» и делали это серьезно и сполна. Как метко сказал писатель-маринист Виктор Конецкий: «Командиры подводных лодок поддерживали ракетно-ядерный щит с той и другой стороны над всей нашей сухопутной Планетой», или, как сказал еще один великий: «Флот существует, и многое не происходит». Да, и не происходило! Даже в тот «застойный» период супердержавы не посмели бы бомбить мосты Дуная в центре Европы, нарушив, тем самым, судоходство восьми европейских стран. А недоразвитые государства-пигмеи, которых-то и на географической карте трудно было разглядеть, тогда и в мыслях не имели арестовывать наших рыбаков, а их пираты нападать на торговые суда мирового сообщества, что они и продолжают творить, и по сей день. Как здесь не вспомнить Владимира Маяковского: «Каждый дюжий тебе господин и даже слабые, если двое». Вот для чего Государству, Державе необходим Военно-Морской Флот с подводными лодками.

Дотошно вдумчивый читатель, да и любой другой, обычный, и читающий по диагонали, не могут ни обратить внимание на то, что в своих книжках и статьях я повторяюсь в своих рассуждениях о балансы Сил Противостояния в период «холодной войны» и о роли в этом Советских подводников. Да, повторяюсь… И буду это постоянно «долдонить» до тех пор, пока штатские не проникнуться своим узкоколейным мышлением, как пишет американский писатель Эл Морган в своём романе «Генеральская звезда». Просторечевой глагол я выбрал, чтобы усилить своё отношение к сказанному. Но у американца это получается, как сейчас говорят, «круче». Поэтому и цитирую его из первоисточника.

«Существует два мира: гражданский и военный. В мирное время вы стыдитесь нас, взираете на нас сверху вниз, с ваших олимпийских высот. Вы недооцениваете нас, очень низко оплачиваете и считаете инородным телом в обществе. В ваших глазах армия мирного времени — это сборище бездельников. Всех, кто не способен найти себе место среди значительных людей в большом, широком мире, сгребают в армию. Вы считаете, что и живем за счет подачек, которые вы милостиво нам платите на тот маловероятный случай, когда вам понадобятся все жестокие качества, которые вы не способны усвоить, и применять, ибо вы слишком деликатны, слишком интеллигентны, слитком разборчивы. Потом, когда вы нарушаете мир и развязываете войну, вы бежите к нам, Ваши лучшие кинозвезды изображают нас на экранах. Вы открываете для нас клубы-столовые и позволяете своим дочерям угощать нас пончиками и даже танцевать с нами. Вы изображаете нас па плакатах и позволяете своим сыновьям вступать в наши ряды. Вам противен наш твердый характер, но, поскольку вы ухитряетесь развязывать войны в каждом поколении, обойтись без нас вы не можете».

Мы же – ветераны-подводники - своим появлением в Школе, духовным общением с её учениками, преподавателями реанимируем такие уже забываемые понятия, как Патриотизм, Любовь к своей Стране, к людям, её населяющих. Что такое «Патриотизм» и его антипод – «Национализм». Если первый… я уже дал ему определение, то второе это ненависть ко всему, что вне своих Государственных границ, особенно к соседям. Национализм, он обедняет народ. Помните, как много раз говаривал жюль-верновский герой в романе «Вокруг Света за 80 дней»: «Другим, оказывая помощь – себе поддержку создаём!» Эта же поведенческая линия просматривается и во многих русских народных сказках, да и в самом жизненном укладе русского народа.

И вот стою я в ожидании необходимого мне городского номерного транспорта, естественно, для встречи со школьниками я был в военно-морской форме, а не в «лапсердаке» — гражданской «охламонии» или в полевой (и это в городе!!!) песочного цвета пустыни Сахара (ни дать, ни взять, прямо-таки «лисята» Грозного Лиса пустынь фельдмаршала Эрвина Ромеля. Употребив не литературное и не печатное слово «охламония», меня просто вынесло из колеи изложения – мысли же идут(!) на автобусно-тролейбусной остановке.

Командующий Камчатской Военной флотилии контр-адмирал И.М. Капитанец, впоследствии Адмирал Флота и Командующий Северным Флотом, а затем и Первый Заместитель Главкома ВМФ СССР употреблял это не литературное. А проверяя готовность корабля к боевой службе и обходя его, порой изрекал: «Всех хмурых с корабля убрать!». На это были, естественно, свои трагические причины. И почти, как у Александра Твардовского: «Покуда присказка. Рассказ будет впереди». А если и получится так, что дальше присказки дело не пойдет, то есть возможность читателю самому разобраться в самой сути вопроса о «хмурых».

Иван Матвеевич редчайшей души и обаяния человек. Сменил он на Камчатке Владимира Васильевича Сидорова. Штабные тогда шутили: «Раньше нас драли, как сидоровых коз, а теперь любят, как капитанскую дочку.

Вот и опять меня занесло с колеи, вроде бы, ровного повествования, как те сани-розвальни, запряжённых одной лошадиной силой, на которых нас «первоклашек» и «трёхклашек» возили за пять километров от бригады подводных лодок бухты «Постовая» Залива Советская гавань до школы № 4 рыболовецкого колхоза «Заветы Ильича». Маститые мастера писательского цеха, да и простой читательский люд порой спрашивают уже не только о том, что я не придерживаюсь сюжетной колеи, а и то, что часто пересекаю в своих отступлениях её сплошную разграничительную линию. А как мне, на самом-то деле, быть, чтобы в ограниченном объёме поместить максимальную информацию: новые Имена и Фамилии, а также штрихи быта и нюансы из жизни подводников, из которых можно сложить и само здание недалёкой, вроде, действительности, постепенно и не заметно отступающей в Историю.

Если приглядеться к двум последним, перед, этим абзацем. Взять, хотя бы, к примеру, эти сани-розвальни и «первоклашек» с «трёхклашками» в них. До меня о таких санях упоминается лишь у Л. Толстого в рассказе «Хозяин и работник» и А. Чехова - в «Мальчике». Эко! Куда я попадаю, «растекаясь, мыслю по древу» ?! В когорту самих Классиков. А если серьёзно, то эти школьники начальных классов говорят о возрастном контингенте командиров подводных лодок в той Совгаваньской бригаде из «Щук» и «Малюток». О санях, устланных сеном, я упомянул, чтобы подчеркнуть о патриархальности, неприхотливости и о простоте нравов в среде командиров ПЛ. Касаясь остальных подводников, лейтенантов, вчерашних выпускников Военно-морских училищ им. Фрунзе и им. Дзержинского, то их дети определились лишь на ясельный возраст. А их юные мамы ленинградские модницы в своих житейских заботах вынуждены были менять у жён колхозных рыбаков на сваи незатейливые столичные штучки – женские атрибуты на продукты: муку, крупу и другое, чем добротно снабжались рыбаки на свои трудодни. Государство серьёзно занималось государственными делами, в том числе и снабжением Фронта и Тыла морепродуктами и не только ими. Да так, что уже в конце 1941 года «попёрли» фашистов от Москвы на 200 слишком километров, а во второй половине 1944 года Урал давал оружия, танков, самолётов больше, чем вся оккупированная Германией Европа, промышленность которой работала на Гитлера.

Народ в тылу на тяготы военного времени не роптал и в мыслях не имел такого понятия, как, «выживание», что мы имеем в нынешней Незалежности. Не выживали, а боролись за Победу над злейшим врагом. Это сейчас нувориши, скупившие за бесценок в той смуте, начала 90-стых годов, первые этажи целых кварталов центра города, «выживают», объясняя этим свои «действа», сдавая в аренду с двойной бухгалтерией полученные ими на «халяву» помещения. Я имею ввиду мелких местечковых нуворишей. А что касаемо крупной особи, то Суммарное состояние 50 самых зажиточных украинцев равно 112-ти миллиардам долларов. Это более чем два годовых бюджета Украины. Ну а если перевести все сбережения наших супербизнесменов в 100-долларовые купюры, ими можно заполнить 8 железнодорожных вагонов. Общая стоимость их активов составляет 85% ВВП Украины. У одного лишь из последних Гарантов их долларовых купюр около 340 кг. Вот с такими мыслями я был весь в ожидании своего номерного транспорта, который и прервал мой ручеёк… изложение «без сучка, без задоринки».

На банкете в японском порту и Военно-морской базе Майдзуру, в городском театре для Советских моряков был устроен приём. <Саке> пили из чего-то похожего на напёрстки. Гейши закончив своё выступление, спустились со сцены в зал и стали за спиной каждого моряка. После очередного осушения этой, с позволения сказать, ёмкости, гейши проворно наполняли их снова, приговаривая: “Доза, доза”,- что по-японски – пожалуйста. Моряки-то японского не знали и удивлённо восклицали: “Разве это доза?!”. Но японские товарищи быстро сориентировались и на столах появились фужеры и вилки. На следующий день в местных газетах: на первой странице, как третий штурман т/х «Старый большевик» Лёва Кудрявцев этот самый фужер по-русски опрокидывает – крупным планом. После чего мы мрачно шутили, что, наверное, паспорт моряка ему больше не понадобится. Но ничего. Лев Николаевич в последствии был старшим торговым представителем в Канаде от Министерства Морского Флота. И последний Министр Морского Флота СССР Юрий Михайлович Вольмер работой его был доволен.

Как вы уже обратили внимание, я часто повторяюсь, что задался целью, как можно больше имён, эпизодов и событий появилось на печатных страницах и в Интернете, а также где и как это происходило. Не обессудьте меня за принятый мною необычный стиль изложения. И поэтому упоминание в тексте последнего Министра Морского Флота СССР Юрия Михайловича Вольмера не могло не подвигнуть меня к целому ряду воспоминаний. Если первое и последнее их звено могут быть совершенно между собой не связаны, то промежуточные самые тесные касания. Начну с прозаического. Теща Министра, Клавдия Фёдоровна Зайцева, – моя школьная учительница начальных классов Школы № 4 города, городка – это может слишком преувеличено, а вот понятие – населённые пункты, разбросанные по многочисленным бухтам и бухточкам под общим внушительным названием Советская Гавань – вполне подходит. В прошлом году (это было написано пару десятков лет назад), 23 августа Клавдии Фёдоровне исполнилось 96 лет. Мы, её ученики, горячо поздравили её с этой Датой. А тогда, первого сентября аж очень далёкого года на пороге этой Школы меня встречает ученик, очень интеллектуального для тех мест вида, в бриджах с пуговичками, и спрашивает меня: “Мальчик, ты в какой класс?”. Этим школьником был Коля Свирида. И пошло, поехало на всю жизнь. Вместе в школе, вместе в Военно-Морском Подготовительном училище, в Высшем. Мы даже с ним вместе были влюблены в нашу одноклассницу, отличницу москвичку Римму Шинскую.

Он в надводники – штурман, затем командир Морского тральщика <МТЩ-92>, старпом эскадренного миноносца «Бурливый», новейшего по тем временам 56 проекта. А я в подводники. Встретились опять, в Ленинграде на «ВОЛСОКе» — Командирских классах подводников, куда он попал с моей подачи и благодаря моей пламенной агитации. В период бурного развития подводного и уже начавшегося атомного флота в подводники брали на должность помощников командиров ПЛ командиров тральщиков и старпомов эсминцев с обязательным прохождением ВОЛСОК`а, где для них был открыт специальный класс помощников командиров ПЛ. После Ленинграда мы опять вместе, но уже на Камчатке. Коля – помощник у Георгия Мефодиевича Иванова на дизельной ПЛ "К-136" 629-го проекта. И после нескольких лет старпомства был переведён в Москву в Главный штаб ВМФ. Подводников с надводным прошлым охотнее брали в штабы: опыт службы на эсминцах, крейсерах больше предрасполагала к штабной работе. И, естественно, уже из Москвы Николай Иванович помогал моему Отдельному дивизиону к переходу на штатное расписание бригады с береговой базой и прочими связанными с этим надстройками и приложениями. Первым делом, он прислал мне вместо моего старенького, потрёпанного ГАЗ-59, новенький прямо с Ульяновского завода УАЗик. Теперь в штаб Флотилии, на Военные Советы, да и часть подводных лодок дивизиона базировалось на противоположной стороне Авачинского залива, я мог ездить самостоятельно, один без шафёра, не боясь поломок в дороге: ведь путь вокруг Авачи не короткий – это около двухсот километров. Правда, весь Политотдел вместе с Особым сбивались с ног: куда же Комдив уехал, оставив своего водителя – главного их сонаблюдателя в кубрике на плавбазе. Встречаясь здесь, в Одессе (видите, ещё одна встреча!) с заместителем начальника тогдашнего Политотдела Петром Захаровичем Паньковым, я позволяю себе шутить: “Весь Ваш Политотдел, Петя, был озабочен, где же начальник Гарнизона, и проморгали Советскую Власть”. А Старморнач всего лишь после Военного Совета заехал в библиотеку Дома Офицеров. Ведь Наша Страна была самой читающей страной в мире.

Ещё один Центр Военно-Морского Просвещения Камчатки, начальником которого был Я.М. Машарский — уже в то время известный композитор. Его песни распевала Людмила Зыкина, Кстати она была Почётным Матросом АПЛ «К-115» у Марата Капранова и его замполита Воробьёва. Сейчас Яков Маркович уважаемый гражданин Города-Героя Севастополя, заправляет всей музыкальной культурой города.

Ещё два штриха из Яшиной жизни.

Будущий Мэтр и Полубог кинематографа (как любовно его называют кинокритики) Никита Михалков успешно прошагав по Москве, оказался на Камчатке матросом срочной службы. И подполковник Машарский был приставлен к нему и прокатал Восходящую Звезду по всей Камчатке для насыщения его кругозора всем тем, что можно наблюдать и увидеть за пределами Садового Кольца. И, как видим от этого, вышла большая польза.

И второе. Как-то Яшу направили в отдалённую бухту базирования подводных лодок. Можете себе представить, что кое-что есть ещё дальше Камчатки. И вот он на тральщике. Прошли линию мысов, Трёх Братьев и уже в Океане. Шторм терпимый. Но свинцовые тучи, вечереет… Тральщик ложится с борта на борт. Накатываются черные волны (далеко не Чёрного моря). На мостике мрачный командир – подстать всей этой угрюмой обстановке. И Яша, как художник, типичный представитель творческого цеха, вместо того, чтобы постоять и помолчать, начинает лезть в душу. И тому тоже надо выговориться: «Вот иду на месяц на брандвахту, а дома неустроенная семья, без постоянного жилья, жена на сносях». И прочее житейское, прочее…

А в Яшиной композиторской голове уже звучит музыка. Впоследствии переложив её на ноты, ещё два года подбирал под неё слова. Обычно под текст сочиняется музыка, а здесь было наоборот. У меня есть запись этой песни в исполнении Камчатского ансамбля. Если у Штрауса-отца в марше Радецкого слышится, как скачет тяжёлая кавалерия, а у Штрауса-сына лёгкая кавалерия в увертюре одноименной оперетты, то у Якова Машарского – звучит вся мощь и свинцовость Тихого Океана.

А что касается брандвахтенной охраны той бухты, то сама Природа об этом неплохо позаботилась. Фарватер входа настолько узок: справа в трёх-четырёх метрах скала, а слева на таком же расстоянии чайки бродят по колено на песчаной отмели.

Лодки 641-го проекта - по натовской сертификации «Фокстроты» – признаны в мире лучшими дизельными лодками. Фокстрот – музыка Праздника и хорошего настроения, когда партнёрша в быстром танце податлива и хорошо управляема. «Натовцы» своё дело знают: уловили эти основные качества советских подводных лодок 641-го проекта. Трёхвальные, командовать ими и управлять одно удовольствие, особенно при швартовке. И всё же при проходе этой узкости я посылал замполита в седьмой отсек, присмотреть, чтобы вахта ничего не намудрила с насосами гидравлики, – сердцем всей лодочной системы гидравлического управления. Заклинь вертикальный руль хотя бы на один градус, и ты поскрябуешь бортом скалы или упрешься в песчаную отмель так, что чайки на плесе обхохочутся.

А в самой той бухте крабы лезут на пирсы погреться на солнышке и сбросить с себя отслужившие и отработанные панцири, а по ночам медведи опустошают помойки, зимой снег по третий этаж «хрущёвок», а сорвавшаяся снежная лавина уносит бульдозер с дороги на десятки метров и хорошо было бы, когда под неё не попадали бы люди.

Рассказывая ранее о катастрофах и гибели подводных лодок, и … чтобы Советские и Российские подводники не выглядели такими уж неумехами, приведу статистику. За послевоенный период в мире погибло 27 подводных лодок, в том числе шесть атомных и пять дизельных – советских, четыре американских, четыре французских и три английских. В процентном отношении к общему количеству лодок: СССР- 2,1%; США- 2,4%; Англия- 16,7%; Франция- 36,4%. Эти цифры говорят, что нам ветеранам – подводникам есть, чем, если и не гордиться, то, по крайней мере, не заниматься самоедством, что позволяют себе наши доморощенные историки. Ещё для большей убедительности: в восьмидесятых годах за семь лет на подводных лодках США произошло 125 пожаров, 85 взрывов, 56 столкновений, 48 заполнений внутренних помещений, 12 посадок на мель. У нас тоже статистика есть, но не столь богатая. Посадка на мель всего лишь две, но зато одна из них громкая на весь мир! При встрече со шведскими командирами лодок в приморском городке Kariskrona skargard в прибрежной корчме, её хозяин указывая пальцем на знак “Командира подводной лодки” на моей тужурке, не без издёвки спросил: «Не эта ли подводная лодка, что здесь, недалече сидела на камнях?» Время и события отдаляются, а курьёзы надолго остаются в памяти. В начале 20-х годов уже прошлого столетия Советская подводная лодка <Металлист> на Балтике остановила шведское судно, и попросили соли, которую по разгильдяйству позабыли на базе. И после этого многие годы все иностранные суда при встрече с нашими подлодками в той акватории запрашивали: «Не надо ли Вам соли?» Подобный факт был и на Тихоокеанском Флоте с ПЛ дальнего радиолокационного обнаружения «Касаткой». Но это уже шестидесятые годы всё того же столетия.

На «Металлисте» в том эпизоде командиром был лейтенант ещё Российского Императорского Флота Николай Александрович Жимаринский, которого за чрезмерную осторожность при швартовке, называли «На полрубильничка», а старшиной команды электриков – мой отец Софронов Павел Васильевич. Начав службу матросом на подводных лодках Балтийском, ещё не остывшего от революционного разогрева, флоте, и закончил в Одессе старшим помощником начальника штаба бригады подводных лодок. В период Великой Отечественной Войны командовал ПЛ <М-46>. В этом году ему бы исполнилось сто лет. (Указанное время соотносится с первым написанием этих строк). Подводники Одессы широко по-флотски отметили Эту Дату, посетив Таировское кладбище, где похоронены Павел Васильевич и его супруга Домна Тихоновна, возложив алые розы к памятнику в виде рубки ПЛ со "Знаком командира подводной лодки", выбитом на граните.

В Одессе происходят не только удивительные встречи, о которых я уже писал, и буду писать дальше, но и необычайное переплетение прошлого с настоящим. Можете себе представить, что 1-ый вице-мэр Леонид Петрович Сушкин, любезно предоставивший подводникам автобус для поездки к памятнику, чтобы отметить 100-летие основателю династии моряков-подводников П.В.Софронова, а его дядя Олег Михайлович вместе с Павлом Васильевичем на фото-винетке выпускников Командирских Классов Подводников.

Упоминая подводную лодку «М-46», чтобы не запутать наших дотошных историков Подводного Флота Виктора Скопцова и Игоря Алексеева, уточняю: отправлялась по железной дороге на ТОФ ПЛ «М-48», а прибыла к месту уже ПЛ «М-46». Так, что у моего отца и у командира БЧ-V А.С.Сергеева в послужном списке по две подводные лодки. С Анатолием Степановичем меня связывала давняя дружба: он старший лейтенант – я школьник, и так по ступеням до… оба капитаны I ранга, он Зав.Кафедрой Ленинградского Кораблестроительного Института. Дочь его, Марина, ставшая уже бабушкой, хранит реликвии и светлую память о своём отце.

… Вспоминая крылатое высказывание моего друга — писателя-мариниста, подводника, крупного специалиста по «разным разностям» Володи Римковича: «Книжку», как и судоремонт, закончить нельзя, её можно лишь прекратить».

Но всё же несколько слов о самом Владимире Павловиче.

В Одессе, напротив Дворца Спорта идёт грандиозная стройка: копают котлован, что-то привозят и увозят. Идёт строительство Памятника изобретателю и первому испытавшему подводную лодку, как оружие, на нашем Одесском рейде Степану Карловичу Джевецкому. Главный идеолог и <задающий генератор> всего этого мероприятия В.П.Римкович и, естественно, со своими друзьями: со скульптором Алексеем Владимировиче Копьёвым, архитектором Василием Ивановичем Мироненко, строителем Эдуардом Павловичем Кимом, директором 216 Одесского завода Виктором Васильевичем Борисиком и, конечно, не без помощи «Административного ресурса» Вице-мэра Леонида Петровича Сушкина и Начальника Отдела оборонной работы Горисполкома Генерал-лейтенанта Валерия Николаевича Степанова.

А если взялся Эдуард Павлович Ким…, то строительство в надёжных руках! Он был всегда рядом, вместе с подводниками аж с самой Камчатки, где он строил добротные пирсы для атомных подводных лодок.

Раз уж разговор зашёл о тех камчатских пирсах, то как не вспомнить: (Опять меня понесло! Всё же прав Римкович) АПЛ «К-14» у пирса с дифферентом на корму, в погружении до самой рубки. Идёт выгрузка торпед через передние крышки аппаратов. Торпеду, подобную той, что по версиям сработала на <Курске>, заклинило в аппарате, высунутой на половину: повело многодырчатый технологический кожух на торпеде. ЧП. Доложено по всем командам вплоть до Главкома. Трое суток стоим в полупогруженном состоянии по Готовности № 1. Всё думают. Но надо же было в это время на Флотилии проводиться Партийному Активу. Меня вызывают на Этот Форум. Я устроителям: «Ребята, помилуйте, лодка полупритоплена с торчащей боевой торпедой». А мне в ответ; «Ослушаешься! Партия тебя назначила, она же тебя и уберет!» И я из карьеристских побуждений: всё же партийное превыше всего,- сделав все необходимые записи в Вахтенном журнале сошёл с лодки, оставив за себя старшего помощника. Возвращаясь с этого собрания, я с удивлением вижу,… лодка на «прямом киле», передние крышки торпедных аппаратов закрыты. Старпом капитан Ш ранга Олег Ерофеев (будущий Командующий Северным Флотом) докладывает: «Товарищ командир! Вот здесь на причальной стенке солдат-строитель на бульдозере расчищал снег. Я попросил его дёрнуть торпеду». Так что торпеду тогда выгрузили с помощью подчиненных Эдуарда Павловича Кима.

Вот из такого материала, как Олег и выковываются Командующие Флотами. Памятуя Корабельный Устав: «Командир должен управлять маневром корабля смело, решительно, не боясь ответственности».

На этом, пожалуй, и закончу, повторив крылатое высказывание Володи Римковича: «Книжку» (в данном случае текст), как и судоремонт, закончить нельзя, её можно лишь прекратить».

(об инженер-механике Стасе Кудиярове и не только о нём)

Об инженер-механиках подводных лодок – особый сказ. Если взять, к примеру, завод, фабрику или огромный “Центр-Автосервис”, то там есть и главный инженер, и главный механик. На подводных лодках эти две должности в одном лице, а на атомных к тому же он ещё и директор атомной электростанции. В отличие от надводных кораблей, инженер-механику подводной лодки вменено в обязанности и дано право давать команды на рули и машинные телеграфы. (Это вступление уже звучало у меня ранее. Да простит меня уважаемый читатель за повтор). И вот в Одессе встречаются пять инженер-механиков, учившихся в одном классе Высшего Военно-Морского Инженерного Училища им. Ф.Э. Дзержинского: В.А. Зайцев, С.М. Кудияров, Е.С. Лившиц, И. Сухомлинов, В. Мельников.

Если эти пять инженер-механиков дизелистов встретились в Одессе после завершения службы, то в отличии от них выпускники-атомники и после училища не спешат расставаться. Так к Вилен Петровичу Рябову, где я был старпомом, пришёл целиком почти весь класс вместе со своим старшиной. Экипаж в это время отрабатывался на Обнинской атомной электростанции. Представляете, как приходилось бороться старпому с лейтенантской круговой порукой. Но со временем это была отработанная, слаженная команда ассов-подводников. Через 25 лет мы встретились на Юбилее своего создания. В банкетном застолье Московского ресторана «Киев» среди множества тостов и воспоминаний прозвучало и такое: командир турбинного отсека в прошлом, а тогда капитан I ранга Герой Советского Союза Кулаков, произнёс: «Ребята, я впервые пью со старпомом!»

О первых трёх капитанах I ранга, друзьях ещё с училищных времён в нескольких штрихах. О «трёх инженерных мушкетёрах» c их неотъемлемым качеством «один за всех и все за одного». Оно особенно ярко проявилось у этих гардемаринов-мичманов: В.А. Зайцева, С.М. Кудиярова, Е.С. Лившица, оказавшихся в Одессе, в незнакомом городе, одни… и без гроша в кармане… А пока продолжу о двух капитанах I ранга из этой «троицы»: Евгении Семёновиче Лившице – Начальнике организованного подводниками Штаба по подготовке и проведению 41 Международного Конгресса моряков-подводников в Одессе и его Заместителе по Штабу Станиславе Михайловиче Кудиярове. О Жене Лившице мною написано достаточно, но не полно… До Стаса Кудиярова я только добираюсь. Он был исключительно один из всего своего выпуска в чине лейтенанта назначен Командиром БЧ-V «Средней» подводной лодки. Той самой «С-270», участвующей в тех драматических событиях по спасению личного состава катастрофически-аварийной АПЛ «К-19».

Лодки 613-го проекта заслуживают особого о себе рассказа. Они были не только кузницей кадров для будущего Атомного Флота, но и дали подводникам возможность уверенно почувствовать себя на просторах Мирового Океана. А испытания и внедрение новейшей техники тоже не обошлось без этих «тружениц моря». ПЛ «С-270» была модернизирована и к её 613-ти прибавился «литер Ш». Но этот проект, имевший широкие заманчивые перспективы, ограничился изготовлением одного единственного экземпляра. Военно-инженерно - технический Прогресс перешагнул через своё детище и пошёл дальше, оставив тот проект лишь в памяти проектантов, разработчиков да и подводников-испытателей. А суть его была в следующем: подводная лодка из подо льда (естественно арктического) специальным выдвижным устройством с фрезерным ножом прорезает круговой паз диаметром 108 миллиметров в трёхметровой толщине льда. Затем пневматическим толкателем ледяную пробку отбрасывает в сторону. А в образовавшееся отверстие выдвигается труба, позволяющая работать дизелям и обеспечивающая выход подводникам на лёд. Так что лодка может быть под водой, а сами подводники играть в футбол на Северном Полюсе.

(До чего додумался этот «homo sapiens» в своем развитии, чтобы убивать и калечить друг друга!!!)

Испытания проводились на Балтике. Не обошлось и без курьёзов. Лодка приледнилась, выполнили все положенные при этом операции и начали «бить» зарядку аккумуляторной батареи. Естественно, перископы были в нижнем положении, чтобы не осыпалась оптика от вибрации: ведь, когда в базе молотят «37-Д» на первой ступени зарядки, то в округе до 2-х километров дребезжат оконные стекла. Естественно, а может и по недомыслию наблюдательную вахту не организовали. Подумали: да, и что наблюдать, кругом метровый лёд и к тому же лодка под ним, мощных ледоколов для такого льда на всей Балтике в то время не было, наверное, и сейчас их тоже нет. А когда через эту самую трубу вылезли наверх покурить, то увидели: стоят вокруг неё четыре пограничных «уазика» со всех прирубежных застав побережья и «ГАЗ-66» с усиленным нарядом пограничной стражи, взирающих на это громыхающее «Чудо-юдо». Вот на такой лодке командиром БЧ-V, инженер-механиком был Станислав Михайлович Кдияров.

Китель сейчас не в чести и редко его можно увидеть на ком-нибудь из моряков. И, как исключение, представляет собой капитан I ранга Вячеслав Александрович Зайцев - преподаватель Одесской Морской Академии, член Совета ветеранов-подводников, носитель флотских традиций. Любимец курсантов. Проводя с ними занятия, сдабривая теорию личной практикой, вызывая оживление в аудитории. Ведь его опыт плавания и Боевых Служб почти на всех послевоенных проектах дизельных подводных лодках – это кладезь познаний для будущих моряков и, особенно, для инженер- механиков. Памятуя, как говаривал адмирал Рулюк, что на лодке (от себя, имеющего опыт работы на торговых судах, добавлю - и на судне): «Всё, что железное, всё БЧ-V». У подводников как-то уж принято о всех происшествиях вспоминать с улыбкой, если они были, конечно, без трагических последствий. У Славы Зайцева этих происшествий предостаточно, а рассказчик он великолепный.

Во всём обозримом флотском пространстве двое единственные, кто не расстаётся с кителем по сей день – это Слава Зайцев и Андрюша Артюшин, который на всех Международных Конгрессах подводников выделяется своим белоснежным кителем с высоким воротником. Если бы ему ещё и погоны с чёрными орлами, то сходство с Колчаком было бы ему обеспечено. Я имею в виду кинофильмовский вариант. Вот с ним в компании Игорь Курдин и Фёдор Абрамов на одном из Международных Конгрессов моряков-подводников.

Китель — удобная флотская «одёжа». По крайней мере. нет опаски (особенно для механиков), что галстук намотается на коленчатый вал двигателя.

Лекпом – лекарский помощник командира

Да, Одесса поистине уникальный город, если бы, скажем, случилось этакое: перейти на натуральное хозяйство в плане обеспечения себя всевозможными отраслевыми кадрами, то она эту задачу выполнила бы сполна и даже с избытком. Каких только имён по интересам и по профессиям ни дала Одесса Миру, как с положительным знаком, так и без (чисто одесское выражение: «Вам с сиропом или без?») Кстати, если отрицательный знак зачеркнуть, то уже получается «плюс». Сколько раз и сколько ещё будут эти знаки меняться местами даже при жизни одного поколения. Чтобы в этом убедиться, достаточно поглядеть на памятники, мемориальные доски, могильные плиты, заглянуть в энциклопедии и в разного рода словари и справочники, не говоря уже о «полюбившееся» всеми нами телевизионной рекламе. А ширина диапазона и спектральная палитра Имён Почётных Граждан Одессы от академиков (почти Лауреатов Нобелевских Премий», мудрейших градоначальников, волевых и решительных военных… до шансонье.

Но всё же есть профессии, для чего и как готовили этих специалистов начинают понемногу забывать. А было время, когда без них не могло выйти в море ни одно торговое судно, ни военный корабль.

На улице Баранова обычный для этого района города дом. Парадный вход без всякой парадности, простая дверь, но… перед нею на бетонной площадке по бокам два Адмиралтейских Якоря. Случайный прохожий может подумать: «К чему бы это?» А старожилы помнят: из этого здания по субботам и воскресеньям выходили в увольнение статные военморы с якорями на погонах и с золотыми со звездой шевронами на рукаве. Старшеклассницы заглядывались, а одесские мальчишки были в восторге от курсантского палаша (этакая прямая морская абордажная сабля), кожаная кисточка эфеса раскачивалась в такт морской походке вразвалочку.

Так кто же они – эти военно-морские курсанты и с какими путёвками в жизнь они покидали свои Пенаты через дверь с адмиралтейскими якорями?

С половины тридцатых годов и почти до конца пятидесятых, а кое-где и позже, на кораблях и торговых судах в штатных расписаниях были медицинские работники среднего звена, то бишь фельдшера. А училище, готовившее этих специалистов для всего Флота Огромной Страны, называлось «Одесским Военно-Морским». Из его стен ежегодно выходило до ста, а за многие годы это была целая армия «земских» врачей. Я не оговорился, именно, «земские», так как они выполняли свои врачебные обязанности ответственно и сполна и не случайно на подводных лодках их должность называлось «Лекпом» – лекарский помощник командира.

Они умели всё от лечения зубов до принятия родов. Правда, последним приходилось заниматься только на берегу в предвоенных базах подводных лодок, «у чёрта на куличках», оказывая помощь «аборигенам», жёнам рыбаков, охотников и, конечно, семьям подводников, следовавшими к «чёрту на рога» за своими мужьями и отцами. Лекпомы учили всю округу, как заваривать и пить хвою ёлок во избежание цинги и…многому другому. В тех, осваемых, бухтах можно было видеть памятники погибшим служивым людям Российской Империи, как в данном месте: стоит фундаментальный чугунный Памятник с массивным крестом на верху, под ним покоятся полтора десятка офицеров и нижних чинов умерших от цинги. И это на берегу океана, полного морепродуктов, рыбы, и притом красной, табунами прущей на нерест. Тайга – кладовая витаминного продукта: кедр, более десятка видов ягод. Клюква, брусника морошка крыжовник, дикий лук, чеснок, черемша, вечнозелёные листья брусники, грибы – и всё это можно заготавливать на длительное хранение. Отвар листьев брусники – это лучшее средство для страдающих мочекаменной болезнью. Всему этому и учили наши лодочные Лекпомы. Брусничные листья и в одесских аптеках не всегда встретишь, а там они везде под ногами. Причины тому, что люди гибли от цинги, прежде всего – халатная преступность руководства и преступное безразличие научно-просветительной интеллигенции.

Одновременно Лекпомы были и педиатрами. Семьи командиров (все будущие офицеры назывались тогда командирами) жили в палатках. Казармы (кубрики по тем временам) для матросов уже были, но дома для начсостава ещё достраивались. Ко мне, заболевшему одиннадцатилетнему мальчишке, был вызван лодочный медик. Прослушав трубкой-стереоскопом, постукав костяшками пальцев по будущей военно-морской груди и спине, извлёк… нет не из «земского» саквояжа, а из морского боевого санитара брезентовой сумки необходимое лечебное питье, кстати, собственного изготовления и произнёс: «На улицу не выпускать». Это из палатки(!). А на дворе конец сентября, лужицы уже подернулись ледком. И как знать?!! Может быть, лекарские руки из Одесского Дома с якорями что на улице Баранова, и предопределили тогда мою дальнейшую Судьбу, связанною с Замечательным, Солнечным городом Одессой.

И всё же, если будущих врачей учили акушерским премудростям в порядке общей подготовке, так как эти познания и премудрости на наших лодках были не к чему, то ли на других Флотах Мира, где они бы понадобились. К примеру, на Норвежском. Как мне рассказывал при встречи Командующий Северным Флотом Олег Ерофеев, что, посещая норвежскую лодку, старпомом на ней была женщина. Я спросил Олега: «А как она выглядит?» «Ну, как, – ответил адмирал, - как торпеда».

О старпомах, об их облике в полном отображении Корабельного Устава и, естественно, о женщинах разговор будет ещё идти. А пока продолжу о морских подводных докторах.

Шло время. Флот выходил на просторы Мирового Океана. Возрастали требования и к кораблям и людям. Если торговое судно может своего больного определить в ближайшем порту и даже, в крайнем случае, вызвать вертолёт береговой охраны, то для подводных лодок это исключено. А поэтому в «подплав» требовались уже специалисты высшей категории – хирурги вместе с тем и физиологи и всё это в одном лице, и даже способные сделать операцию на самом себе. Был такой случай, правда, закончившийся трагически.

И всё же исторической справедливости ради ещё во время войны группа подводных лодок вместе со своими «лепкомами» совершили беспримерный переход из Владивостока на Северный Флот. Пересекли Тихий, Атлантический и соединяющий их Панамский канал в едином порыве, спеша на Северный Театр Военных Действий. Одной из лодок группы – «С-55» командовал капитан III ранга О.М.Сушкин, он один из первых в Подводном Флоте применил безперископный метод выхода в торпедную атаку, используя только акустические данные и имел при этом значительный боевой результат . Олег Михайлович родной дядя Первого Вице-мэра Л.П.Сушкина. Поэтому и , может быть, неслучайно Мер Одессы Руслан Борисович Боделан назначал своего заместителя Главою Одесской делегации на Международные Конгрессы Подводников и поручил ему пристально наблюдать за подготовкой Конгресса в Одессе.

Просматривая отцовские училищные и Командирских Классов выпускные фотографии, с которых на меня смотрят лица командиров того беспримерного похода и многие лица других героических дел, не говоря уже о звучании фамилий уверенного в себе того поколения. Такие, как Братишко, Трепольский, Травкин, Девятко, Денежко, Матрос, Рядовой и их преподаватели, корифеи «Торпедного Треугольника» Лонцих и Доронин, которые и меня, но значительно позже, учили уму-разуму и подводным премудростям. А крылатая фраза Лонцыха и сейчас приемлема для творчески беспокойных, ищущих натур: «Торпеда может попасть, а может и не попасть. Она никогда не попадет, если её не выпускать».

Подводная лодка «С-56» со своим командиром Г.И. Щедриным за Победы и Подвиги отмечена званиями: «Краснознамённая, Гвардейская». А сам Григорий Иванович – Герой Советского Союза. Мне пришлось служить под его началом – Командующего Камчатской Военной Флотилии. О встречах с ним самые тёплые воспоминания. Как-то на одном из совещаний командиров соединений он произнёс фразу, довольно-таки смелое суждение для того времени: «Подлость обратно пропорциональна расстоянию от Центра».

Его лодка-мемориал стоит на постаменте во Владивостоке напротив штаба Флота. Номер лодки и её Гвардейское звание были присвоены одной из атомных лодок Краснознамённого Тихоокеанского Флота. Но, к сожалению, АПЛ «К-56» была менее удачлива, чем её предшественница ПЛ «С-56» и более того судьба её трагична.

Получается так, упоминая о фельдшерах, которые участвовали в том беспримерном героическом походе, появилась целая цепочка событий и фактов, которые переплетаются и соприкасаются в своих аналогиях с другими эпизодами, но уже несколько разнесёнными по времени. Они могут послужить основой для отдельных рассказов, а то и целых повестей. В нарушении «Постулатов» Козьмы Пруткова я всё же попытаюсь объять необъятное. Не нарушая, конечно при этом порядок «удобочитаемости». Как это у меня, получается – судить Вам, мой дорогой читатель. Но я бы хотел, чтобы мои изложения всколыхнули у подводника его воспоминания о тех далёких днях, а Память проявилась бы, как фотография в кюветке с проявителем.

И тем не менее есть, что рассказать о Асике Сапожникове, Геннадии Глухоньком и Саше Шаповалове, вышедших в пятидесятых годах из Барановского, что с двумя адмиралтейскими якорями, дома. Судьба разбросала их на разные Флота, корабли и суда. Затем для одного обучение в Военно-Морской Медицинской Академии им. С.М. Кирова, для другого Горьковский медицинский мнститут, для третьего Одесский медин. И опять Флот, подводные лодки - боевые службы, корабли – дальние походы, «кругосветки» с курсантами на парусниках, перевозки в горячие точки, сопровождение и буксировка доков для будущих тяжелых подводных крейсеров. В последующем служба на берегу. Асик Владимирович - начальник одного из госпиталей Северного Флота. Евгений Николаевич – глава диагностического отделения того же флотского лазарета. И вот на 41 Конгрессе они должны встретиться в Одессе. Асик едет из Мариуполя, где он, после службыглавный, врач города. Евгений – главный диагностик Поликлиники 411 Военного Госпиталя, он вместе с полковником И.И. Бурцевым помогают ветеранам преодолевать и решать проблемы с их здоровьем. К тому же Иван Иванович всех наших ветеранов знает не только в лицо, учитывая их «коленно-локтивое положение».

Александр Шаповалов – врач-психиатор в Бассейновой Больнице водников, затем на административной работе Черноморского Морского Пароходства и в структурах всего, что от Пароходства осталось. Все врачи, о которых я пишу – Врачи Высшей Категории. Сейчас и Асик Владимирович, Евгений Николаевич и Александр Семёнович пенсионеры. В отличии от всех остальных профессий врачи и в аналогии с ними актёры никогда не уходят в запас. Доктор с возрастом – опыт и навыки, а обличием всё сильнее и сильнее располагает к себе пациентов. Примером тому, участковый врач нашей Приморской Поликлиники, Трофим Сидорович Чумак, участник Боевых действий, потерявший на войне правую руку.

Самоотверженность врачей не имеет границ. На гибнущей атомной подводной лодке «К-8» врач Арсений Мефодиевич Соловей отдал свой дыхательный аппарат только что им прооперированному подводнику А.А. Ильченко. Сам доктор погиб. Слава Василенко, о котором будет рассказ впереди учился вместе с Арсением в одном классе Военно-морской Академии.

Работники (извините, что называю их несколько приземлено) театра, кино: по началу своего творческого пути – это Красная Шапочка затем Джульетта, Жанна д`Арк, леди Макбет и под занавесь горьковская старуха Изергиль. А что касается мужских ролей, то – это пионер Петя из музыкальной сказки Сергея Прокофьева «Петя и волк» и кончая Шекспировскими Гамлетом и Королем Лирам. Так что врачи и актёры всегда «В Строю !!!»

Мы, ветераны-подводники Одессы, сочтём за великую честь, если любимец всех Одесситов Семён Крупник явится на торжества нашего Международного Конгресса в Образе Дюка Ришелье, одного из самых ярких градоначальников «Нашей Жемчужины у моря».

С А.В. Сапожниковым моя военная судьба свела на атомоходе «К-14». Ему я посветил достаточно строк, но возможно, не полно.

В телевизионном фильме о подводниках «Третье измерение» образ врача списан с него в великолепном исполнении актёром и режиссером Грамматиковым. Кстати, военными консультантами сериала были вице-адмирал Вилен Петрович Рябов, Заместитель Командующего Северным Флотом, а его помощником – Герой Советского Союза Валентин Соколов. С этой подводной лодки Асик был направлен на Высшие для флотских врачей Курсы при Военно-Морской Медицинской Академии им. С.М. Кирова, что по своей значимости, как Академия Генерального Штаба для Флотоводцев. После их окончания, как я уже писал, назначен Начальником Госпиталя Северного Флота.

Можно было бы и дальше, до бесконечности нанизывать события, эпизоды и факты на шампур времени, а пока… ждите их в следующих номерах сериала.

Да, время многое меняет и взгляды, и мировоззрение. Правда, не все ещё толком разобрались в какой руке нужно держать свечку, а какой креститься. Но только экстремальные обстоятельства основательно всё расставляют по своим местам.

Трёхлетняя кругосветная Экспедиция небольшой Эскадры из пяти парусников под командованием Адмирала Магеллана завершилась в 1522 году. Но в испанскую гавань Санлукар-де- Баррамеда возвратились не все. Сам Магеллан погиб на Филиппинах в схватке с местными жителями. Из кораблей, оставшийся один - «Виктория» во главе с капитаном Х.С.Элькано. Из 265 человек осталось…

Впрочем, вот как об этом пишет современник:

«Люди с этого судна-инвалида, потрёпанного, прогнившего и обветшавшего за три года плавания, носившего претенциозное название «Виктория», едва, впрочем, различимое на облупленным борту, уселись в две шлюпки и поспешили к берегу. Было их общим числом тридцать. Но что за жалкое зрелище они собой представляли! Горожане на пирсе невольно отворачивались, встретившись с ними взглядом. Оборванные, изможденные, беззубые, изголодавшиеся, истощённые и босые бородачи с зажженными свечами в руках направились в город к ближайшей Церкви. Большинство из них ещё молодые, но нечеловеческие тяготы превратили их в жалких стариков».

От тех же современников и очевидцев мы знаем, как комплектовались экипажи кораблей Магеллана – собирали матросов по кабакам и тавернам, где они коротали своё «междурейсовое ожидание». Отличные моряки, но отпетые безбожники: ни в бога, ни в чёрта не верили. Но случилось то, что случилось… и со свечками пошли в Церковь.

Это было из прошлого. А теперь ближе к современности. При входе на Ванкуверский рейд, куда мы пришли за пшеницей, наш т/х «Степан Разин» стал непонятно себя вести. Такое бывает в Северных широтах Тихого Океана у берегов Камчатки, Аляски и Канады. Морские течения там, как слоёный по вертикали пирог: в носовой части судна в одну сторону, а в кормовой может и наоборот. К тому же ещё и ветер дует, и не наш Одесский легкий, ласкающий «бриз». Создалась опасность столкновения или навала на суда, стоящие на якорях.

Входили ночью. Свет на ходовом мостике, как правило, выключен, осталась только подсветка путевого репитера гирокомпаса, освещающее лицо матроса-рулевого. Но свет зарева большого города и палубного освещения ближайших кораблей позволил мне в полумраке разглядеть. Как старейший и опытнейший капитан, имевший право без лоцмана входить на рейд (только для швартовки к причалу вызывался лоцман) С.П.Мышевский. Его именем впоследствии был назван один из сухогрузов Северного Морского Пути. Да, я увидел, как Серафим Порфирьевич стал на колени и начал молиться. От увиденного я был шокирован. Только сейчас я позволил себе рассказать об этом. И то благодаря тому, что мои воззрения несколько изменились.

Подобное было, но уже на атомной подводной «К-308» в подводном положении. Когда все необходимые команды в считанные секунды даны, действия личного состава по ним чётко выполнены, а инерцию происходящего мгновенно остановить не получается, оставалось уповать только на Время и Всевышнего. Но то, что можно было увидеть и не в сумраке пароходского мостика и не в присутствии лишь только рулевого и старпома, а в ярко освещенном Центральном Посту Подводной Лодки на виду у десятка подчинённых – это уже нечто: молящийся командир – это, что «плачущий большевик» Маяковского. Только колоссальная ответственность за жизнь экипажа и за саму подводную лодку могла подвигнуть командира так поступить. На партийной комиссии, на которой потом пришлось предстать командиру, там тоже были совестливые люди. Всё обошлось. Без потерь и без последствий.

Как-то в перерыве между заседаниями Учредительного Съезда Подводников СНГ и Балтии мы отмечали присвоение звания «контр-адмирала» Кости Шопотову – Начальнику подводно-археологической экспедиции. (Небольшое отступление, связанное с именем Константина Антоновича).

У меня на дивизионе атомных лодок, что базировался в той самой бухте Чажма, предшественнице Чернобыля, ещё несколько раньше до известной катастрофы, произошло «ЧП» местного масштаба, но под Новый Год. Так что новогодним подарком для меня были не Дед Мороз со своей Снегурочкой, а гарнизонный прокурор со следователем. На мой доклад об этом Шопотову, остававшемуся тогда за командира дивизии, Константин Антонович ответил тем, что было написано на медальоне Соломона – Царя Иудеев: «И это пройдёт»- чем, конечно, успокоил меня в ту Новогоднюю Ночь.

Так вот там, на «иногурации» К.А.Шопотова, я и услыхал о «молящемся командире» от вице-адмирала В.М.Храмцова. Виктор Михайлович и был тогда тем самым командиром в звании капитана II ранга. В то время на этой лодке служил и наш Одессит Женя Терещенко, свидетель тех событий – выпускник Технологического института им. М.В.Ломоносова. Да, нынешняя Академия Холода готовила когда-то специалистов – управленцев атомными реакторами подводных лодок. Так что диаспора подводников Одессы, кроме всех ранее перечисленных мною источников пополнялась ещё и из стен «Ломоносовки».

Мой рассказ был бы не полон, если бы я не рассказал о друге и однокашнике Евгения Николаевича, о Викторе Волошине. О нём я несколько позже, чтобы не затушевать главную идею этой части рассказа.

Я — атеист, правда, крещёный и не воинствующий. Крестили меня мама и бабушка Дорогова Ирина Михайловна в Церкви станицы Морозовской втайне от отца, комсомольца-военмора Балтийского Флота. И всё же пришлось мне несколько задуматься над тем, что происходило со мной и вокруг меня с числовыми совпадениями, когда череда определённых цифр в соответственном порядке, согласно «Священному Писанию», может нести определённый и даже катастрофический негатив. Глава 13, стих 18 от Иоанна Богослова и в комментарии к ним: число не является абсолютным при определении истины. К нему должны быть приложены и другие признаки и как я понял сейчас, работая над текстом, их не было и быть не должно. Но случилось то, что случилось. 6 мая 1966 года на атомоходе «К-66» произошёл пожар в 6 турбинном отсеке.

Лодка стояла у пирса № 6 к её борту была ошвартована спецбаржа с бидистилятом «ТНТ-6». Лодку вернули из района боевой подготовки в связи с утечкой этого самого бидистилята: испарители не успевали его пополнять. При тушении пожара участвовал пожарный катер «ПДК-6». Лодки со дня постройки шёл 6 год. И мне, старшему помощнику командира, было 36 лет (6х6) без трёх недель. Отсек выгорел полностью, но лодку спасли. Никто из личного состава не пострадал, хотя пришлось активно бороться за живучесть и спасать документацию из Пульта дистанционного управления реакторами, имеющий вход из VII отсека, но нависавшего над горячим VI. Расследовала большая Московская комиссия из электромеханического и корабельно-строительного «лобби». В неофициальном застолье поднимали тост за «героический экипаж».

Но… приходит приказ Главкома: старпома снять с должности, Командиру Вилен Петровичу Рябову «ННС» от Министра Обороны. А с Васи Горбарца – командира БЧ-V «как с гуся вода»: сработала «честь мундиров» корабелов, разработчиков, конструкторов и другие потаённые рычаги, как и с титановым атомоходом «К-278», известным как «Комсомолец». А в 1970 году в Бискайском заливе загорается и тонет атомоход «К-8». Этому нужно было случиться, чтобы «механические» высокопоставленные чины прозрели: причиной пожара на АПЛ «К-14» были короткие замыкания в силовой сети. Вице-адмирал Бисовка вынужден был признать, что зря тогда сняли Софронова. Командир дивизии контр-адмирал Николай Борисович Чистяков, инструктируя меня уже командира «К-14», говорил: «Командир, выйдешь в океан не гарцуй, волна ударит, изоляция осыплется». Лодки тогда было… уже 10 лет, как она «Отличная». Вот так напуганы «короткими замыканиями», ставшими теперь явными причинами возгораний и пожаров.

Подводники, прослужившие на лодках даже непродолжительное время, бывали в подобных или близких к ним ситуациях, поэтому они более других тяготеют к Храму.

Впервые подводники Одессы (я сознательно опускаю приставку «ветераны» потому что других подводников в Одессе просто нет), итак, Одесские подводники впервые в таком организованном составе переступили порог Церкви, чтобы в скорбном молчании отслужить молебен по погибшим на Подводной Лодке Курск (АПЛ «К-141»). А вблизи, у самой Церкви, на территории Свято–Архангело–Михайловского женского монастыря нами также в их память был посажен сибирский кедр.

С особой теплотой хочется сказать о настоятельнице монастыря игуменье Серафиме (ей и раннее была посвящена глава). Конечно, условия экстремальности подводной лодки нам не угрожают, да и сами подводные лодки поблизости не просматриваются. Но крутые волны Житейского Океана продолжают угрожать и выбивать из наших рядов одного подводника за другим. Противостоять этому мы можем лишь своей сплочённостью и крепкими узами Морского Братства. В этом мы ощущаем несомненную поддержку и помощь Матушки Серафимы. В Дни Праздников и в Дни Скорби подводников вместе с ветеранами Войны, Труда, вместе с ансамблем «Боевые подруги» Матушка гостеприимно и хлебосольно принимает всех нас в своей Обители.

Матушку Серафиму впервые я увидел где-то лет 7-8 назад. Это было во Дворце Моряков на День Военно-Морского Флота. После рутинного доклада одного из военно-морских чинов, на трибуне появляется женщина в чёрной сутане. Начинает говорить. Зал весь внимания. А она своим прекрасным грудным голосом о Флоте, об истории его зарождения, Украинского и Российского, о Боевом Пути и о Славных Морских традициях и, конечно, о Духовности. Дворец аплодировал, а я ещё долго был под впечатлением увиденного и услышанного.

Теперь продолжу немного о приземлённом, чтобы логично закончить нить повествования о себе и «Цифрах».

Снятый и назначенный помощником командира в звании капитана II ранга на другую лодку, ракетную, я стал временно исполнять обязанности старпома на торпедной «К-14». Через год восстановлен в должности старпома, ещё через год назначен командиром «К-14» и ещё через год на Боевой Службе получаю поздравительные телеграммы от Министра Обороны, Главкома и Командующего Флотом о присвоении мне звания «Капитан I ранга». Несколько позже поздравления от них же: с награждением Орденом «Красного Знамени».

Друзья и штабисты не без иронии спрашивали, как это я умудрился перейти с ракетной лодки, служба на которой значительно труднее, на торпедную, да ещё и с орденом. На что я залихватски отвечал: «Уметь надо!». К слову, когда я закончил Академию и был назначен в бухту Чажма, на только созданный дивизион атомных подводных лодок, Анатолий Смирнов — заместитель Начальника Училища Подводного Плавания им.Ленинского Комсомола (в своё время он был помощником у Аркадия Михайловского при переходе через Северный Полюс на Тихоокеанский Флот) — восклицал: «Алик, была у тебя одна подводная лодка, но зачем тебе их несколько!»

И как вывод из рассказанного: сочетание тех цифр было ко мне благосклонно, что ни в коем случае не противоречило «Священной Книге».

В пору послевоенного массового строительства подводных лодок 613-го проекта офицерская часть экипажа была сплошь лейтенантская кроме, естественно, командира и инженер-механника, со «Щук» и «Ленинцев» и замполитов, прошедших войну матросами с медалями «Ушакова» и «Нахимова», закончившие скороспелые Львовские и Киевские училища. Это уже потом, на атомоходы пошли политработники, окончившие Политическую Академию им. В.И.Ленина в том числе и из строевых офицеров. Но в тот, ещё ранний период, были и такие, как Владимир Иванович Сахненко, которому комиссарская кожаная куртка и маузер были как ни есть к лицу. О нём ходили целые легенды. Но то, что я знаю….

Будучи уже почти снятый с должности, тогда на лодке Дыгало-старшего были обвальные неприятности. Так вот его замполит В.И. Сахненко собственноручно (а он был большой мастер этого дела) изготавливает красочный альбом: «История и будни Тихоокеанского Флота». Прикрепляет к его титульной обложке редкостный по тем временам Значок «За Дальний поход», кстати, позаимствованный у меня. Едет в Москву и в вестибюле Дворца Съездов в перерыве между заседаниями вручает этот альбом от моряков Тихого Океана Первому Космонавту Земли Юрию Алексеевичу Гагарину. Тот, принимая подарок в некотором замешательстве: «Чем я Вас могу отблагодарить?» Владимир Иванович, не моргнув глазом: «Для меня было бы величайшим счастьем присутствовать на Партийном Съезде». Юрий Алексеевич организует ему гостевой билет, к которому прилагался гостиничный люксовый номер, автомобиль с водителем и полный пансион на всё время работы Съезда. При случайной встрече в Москве с командиром ПЛ Вереникиным Сахненко даёт указание своему шофёру: «Отвезите этого капитан-лейтенанта во Внуково». Тот был, как потом рассказывал, этим ошарашен.

Пока Приморские делегаты после Съезда задерживались в Москве, используя свой статус сполна и до конца, Сахненко раньше всех вернулся во Владивосток. А когда Член Военного Совета М.Н. Захаров увидел Сахненко в телевизоре, рассказывающим о Съезде и как пионеры повязывают ему галстук, с адмиралом чуть не случился удар. Так что замполит в должности остался, как и сам Дыгало, потерявший лишь одну звёздочку с погон. Владимир Иванович и дальше преуспевал. Однажды даже опоздал на самолёт, которому было не суждено долететь до пункта назначения.

Наш Е.И. Филиппов на ПЛ «С-335», выражаясь языком Аркадия Райкина, был несколько «мягче». И мы молодёжь его донимали и доводили до белого каления своими безапелляционными вопросами. Особенно мастером в этом был движок (командир группы движения) Коля Казначеев: «Ведь начальником клуба, да ещё с такой рожей, просто стыдно быть». Или ещё: «Евгений Иванович, Бога нет, но кто-то ведь все-таки есть».

Обычно такие разговоры за вечерним чаем и после, а лодка в это время елозит туда-сюда по району, занимаясь своим любимым делом – зарядкой аккумуляторной батареи. Это когда всё нормально. А вот остались без хода. У одного дизеля полетел масляный насос, а другой залили при всплытии. Несколько часов понадобилось, чтобы ввести в строй этот, залитый. Другой с масленым насосом так и до возвращения в базу оставался «безвыездным». И когда Коля докладывал командиру, что можно продувать главный балласт и давать ход одним дизелем, Николай Алексеевич Воронин для нас лейтенантов – образец командира, интеллигентности и выдержки, и то произнёс: «Да, начальником клуба стыдно быть, но он кинофильмы показывает вовремя». И тут же резко скомандовал механику: «Вниз!» – Не дав ему покурить на мостике.

Заместителя командира по политчасти Соколова Аристида Ивановича я покажу визуально и документально вместе с командиром АПЛ «К-14». Даже кратковременное отсутствие Аристида в экипаже я, как командир, ощущал в полной мере.

Рассказывая о командирах БЧ-V подводных лодок, хочется поведать Вам и о старших механиках торговых судов. Если офицеры БЧ-V получали базовое образование в Высших инженерных училищах, а потом уже в зависимости от своих способностей продвигались по службе. Один, как Стас Кудияров, уже лейтенантом командовал БЧ-V 613-го проекта, а другой дальше командира группы и командира учебной роты не продвинулся, но, став впоследствии крупным финансовым воротилой. Кстати, и Стас на «гражданке» определился, вполне, успешным предпринимателем. Со стармехами на торговых судах дело обстоит несколько иначе. Высших учебных заведений ещё не было. Подготовка шла на уровне техникумов, а то и ремесленных училищ. И молодой моторист, а то и кочегар, электрик в результате многолетней работы, как правило, на одном судне, пройдя ступени: четвёртого, третьего, второго механика, мог стать старшим, но уже в солидном возрасте, 50 лет и более. Поэтому и в обиходе на судне и вне его их называют «дедами». Даже когда появились механики с высшим образованием и становились стармехами до тридцати лет – они тоже «деды». Так уж повелось.

Со Станиславом Павловичем Шкапиным мы познакомились на т/х «Степан Разин». Возили пшеницу из Канады. Попав в жестокий шторм посреди Тихого Океана, судно дало трещину, как раз по «миделю». Палуба разошлась порядка пяти сантиметров. Требовалось укрытие от шторма и срочный ремонт. Поблизости был только остров Мидуэй. Но там Военно-морская база США, а времена Холодной Войны. Вопрос решался на Международно-Правительственном уровне. И заход был разрешён со всеми предосторожностями, чтобы мы там ничего не увидели: иллюминаторы задраили «броняжками», на мостике кроме капитана, рулевого и старпома никого. Но я –то разглядел всё, что мне было нужно. Вот тут-то Станислав Павлович и проявил свой многолетний опыт, сноровку и находить выход, казалось бы, из безвыходного положения. Сроки ограниченные. Работы по укреплению корпуса производить без выгрузки груза из трюма. И многое другое пришлось решать «деду».

Кроме профессионального в моей памяти осталось и то, как островитяне бережно относятся ко всякой живности острова. «Джип», на котором мы ехали с визитом к коменданту острова, каждый раз останавливался, когда дорогу переходил выводок «Альбатросов». Это очень большие чайки, которые часами могут парить в воздухе, ни разу не взмахнув крылом. Эти прототипы Горьковского Буревестника в разных частях Океана имеют свою неподражаемую окраску оперения. Особенно прекрасна она в той части Океана, откуда видна «сахарная» голова Священной для японцев горы «Фудзияма», которую я наблюдал не только с мостика теплохода, но и в перископ тоже.

И ещё немного из «дедовской» жизни. Обычно, уже глухой ночью (моя старпомовская вахта с нуля до четырех) можно было слышать по коридору шаркающие в домашних тапочках шаги стармеха, который заходит в штурманскую рубку и что-то там циркулем «маракует» по карте и записывает в свой талмуд. А его интересовал, всего лишь навсего, расход топлива на пройденную милю. Или ещё. Во время швартовки капитан на мостике «дёргает» ручку машинного телеграфа, но это совсем не значит, что его команды беспрекословно исполняются. На палубе, возле световых люков в машину стоит стармех и для сбережения моторесурса пальцами подаёт команды второму механику, стоящему на маневровых клапанах.

В Одессе, на улице Ришельевской есть часовая мастерская. Её можно легко отличить от других: в ней обязательно настенный календарь с подводной лодкой. И работает там Станислав Павлович, где он тоже «дед», но уже с приставкой «часовой». Мы часто видимся. Особенно, когда мне надо сделать профилактику уникальных судовых часов, отбивающих корабельные склянки, кстати, приобретённых не без его участия. Встречаемся и просто так, вспоминаем о былом. А вспомнить есть о чём.

Погружённый с головой в свою текстовую творческую «ауру», я всё же не могу пройти мимо того, что творится кругом, в том числе и в нашей «Незалежной». Особенно, когда все бурлит вокруг вопроса «Земли, и может ли земля быть товаром?» Я сугубо военный человек. Оказавшись после воинской службы в Одессе, я пошагово вырабатывал свою гражданскую позицию. Сперва подался в экологию. Которую я всю свою сознательную жизнь нещадно ухудшал, особенно в атомном Флоте. Не все отходы «жизнедеятельности» атомной подводной лодки удаётся утилизировать. Взять, к примеру, хотя бы, воздух из реакторного отсека, несколько превышающий уровень фона (это когда всё нормально… в рабочем состоянии). Компрессор, создающий разряжение в реакторном отсеке (это один из элементов радиационной защиты), собирает воздух в специальные баллоны. Из которых он вытравливается в 100 милях от берега в атмосферу или в океанскую пучину.

Подводная лодка на глубине 100-200 метров со скоростью курьерского поезда своими винтами в 40 тысяч лошадиных сил перемалывает всё живое на своём пути, в том числе и саму морскую воду.

Может быть, тайна массового самоубийства китов и заключается в том, что им не хватает планктона. (Буду не уставно повторять – до чего додумался этот «homo sapiens» в своем развитии, чтобы убивать и калечить друг друга!!!)

На пенсии я, опомнился, образумился и впал в другую крайность: птичек, рыбок и зверюшек стало жалко, да, и самого Гомо Cапиенса, озверевшего в сплошной, бездумной потребительской цивилизации, и ручейков, и речушек, сотнями, высыхающими в Одесской области. Во главе «Одесской экологии» тогда был Эдуард Гурвиц, управляя ей и офисного подвала. А уже в День рождения Городского Юбиляра того же Эдуарда Гурвица в его приемной Мера собралось много желающих «верноподданнически припасть к руке». Был там и я, представляя Ассоциацию законопослушных моряков-подводников: всё же, как ни как, собираемся на очередной Международный Конгресс. И вот из двери высокого кабинета появляется Михаил Ильич Кучук - «правая рука» мера. Я с восторгом к нему: «Миша! Среди множества здесь лиц я не вижу «старой гвардии», кроме себя и тебя». Он мне в ответ: «Есть ещё один – Варохаев!» Ана-толий Иванович – это первый заместитель мэра. Так что, 1+2 – явно маловато, чтобы помочь Меру избежать досадных, порой опрометчивых решений. Возможно, ошибок и в будущих ре-шениях…

Затем, после «экологии» пошагово…. Дом Учёных, Философское общество, руководимое профессором Авениром Уёмовым и последний Советский (на излёте) Одесский Городской Совет депутатов, когда ещё тугой кошелёк не имел существенного значение, как сейчас и во всём.

Прежде чем перейти к основной теме, немного предыстории.

Мой отец Павел Васильевич во время Великой Отечественной Войны командовал подводной лодкой. Службу закончил в одесской бригаде подводных лодок в должности старшего помощника начальника штаба. Я в это время окончил Тихоокеанское Высшее Военно-Морское Училище и, естественно, проходил службу на Тихоокеанском Флоте.

Семья отца с моим младшим братом Сашей имела весьма скромные жилищные условия – девятиметровая комната в коммунальной квартире. Имея право на получения земельного участка на под застройку, этим правом отец воспользовался и получил 30 соток «Земли».

На примере своего отца я хочу показать – «Земля» в умелых руках. У разных народов есть идентичное – «Настоящий мужчин должен построить дом, посадить дерево, воспитать сыновей». Павел Васильевич всё это выполнил по полной мере. Сейчас в Нашей «Незалежности» можно слышать: «А он, став Народным депутатом или, даже Министром, и собачей будки не мог построить». Отец построил на участке не только собачью будку с двойными утепленными стенками для собаки-лайки с морской кличкой «Румб», но и жилой каменный дом с мансардой и солярием. Над печной трубой флюгер – подводная лодка с указателем первых букв направлений ветра: North-South, Оst-West. Что касается дерева – вырастил целый Сад, почти все виды фруктовых деревьев юга Украины, в том числе и грецкий орех. Виноградник, как столовый, так и винный. Производил около 900 литров сухого вина, по крайней мере, столько вина хранилось в подвале в 100 литровых стеклянных бутылях. Полки стеллажей ломились от «закруток» сада и огорода. Персики были такого размера, что не входили через горловину 3-х литровых бутылей.

Представляете, в каком Оазисе я проводил свои отпуска, шагая по карьерным ступеням службы «у чёрта на куличках». И дети мои, Андрюша и Леночка, с ранней Весны до поздней Осени в Одессе – учебный год начинали в Одессе, заканчивали на Камчатке. Ко всему этому, что росло на Земле участка с опаской аллергии от клубники, ещё и в десяти минутах пляжи Большого Фонтана.

Отец мастер и умелец «на все руки». В постройке дома только каменщики-профессионалы укладывали стены, а всё остальное: и слесарные, и деревянные работы: полы, двери, окна, ступени лестницы на мансарду – мозолистые руки моего отца Павла Васильевича. Некоторый штрих – в подвал поступали грунтовые воды. Для откачки их был установлен насос, который автоматически включался при определённом уровне воды в технологическом углублении. Мы с братом ему и «в подмётки» не годимся. Возведённая вначале деревянная «времянка» с готовностью дома стала в полной мере мастерской с набором необходимых инструментов и приспособлений. Был даже мини токарный станок (лабораторный). Сейчас дом находится в надёжных руках. Его внук Павел унаследовал не только Имя своего Деда, но и дом со всем осталь-ным, в том числе и хваткой мастерового.

Но вернусь, с чего начал – «… может ли Земля быть товаром». Слово «Земля» с незапамятных времён несло в себе радость и оживление. Ещё во времена адмиралов Фернана Магеллана и Джеймса Кука фор-марсовый матрос, едва различив береговые очертания, кричал с высоты своей мачты: «Земля-я-я-я!». Что вызывало восторг и ликование всей палубной братии. И дальше в развитии – «Благословенная», «Великая», «Вольная», «Дорогая», «Древняя», «Милая», «Мирная», «Многострадальная», «Отчая», «Родимая», «Родная», «Свободная», «Священная», «Солнечная», и т.д. Может ли всё это сочетаться с понятием «купля-продажа»?!!! Разве можно продать «Родное» и «Многострадальное»!!!

Это была эстетическая сторона вопроса. Прагматическое и практическое – «Земля кормилица». Я показал это на примере своего отца Павла Васильевича и продолжателя его дел внука Павлуши. К тому ещё «Земля» воспроизводитель продуктов питания и воды. А леса – это Наш Воздух, которым мы дышим. И всё это в опасности от алчных к наживе, к прибыли и сверх прибыли.

Подытоживаю Президентом Франции Эмманюэлем Макронон, который считает необходимым рассмотреть вопрос о реформе мировой системы отношений, передает агентство France Presse. Издание отмечает, что об этом французский лидер заявил в Елисейском дворце на встрече с бизнесменами.

«Я считаю необходимым вслед за саммитом G7 продолжить выдвигать на французском и европейском уровнях, а также на уровне международных коалиций инициативу по пересмотру нашей международной системы», – сказал Макрон. Он пообещал поднять эту тему на саммите G7, который должен состояться 24–26 августа в Биаррице.

Макрон пояснил, что действующая модель международных отношений «заржавела», поскольку деградировала сама система демократии. «А также потому, что сам капитализм деградировал и сошел с ума – так как мы сами же порождаем те проявления неравенства, урегулировать которые мы затем не в состоянии», – отметил Макрон.

Макрон имеет степень магистра философии, он в 2008–2011 гг. работал инвестиционным банкиром, а с 2011 по 2012 г. был управляющим партнером Банка Ротшильда. С 2014 по 2016 г. занимал пост министра экономики Франции. Так, что Макрон знает, о чём говорит.

Олег Александрович Ерофеев родился 10 июля 1940 года на Камчатке в бухте Крашенинникова. Его отец Александр Николаевич подполковник морской авиации. Каждый раз провожая сына в Одесском аэропорту после очередного отпуска на службу в ту самую бухту, успокаивал свою супругу Елену Леонтьевну, маму Олега: «Ну, что ты расстраиваешься, он же на Родину летит». Да, уникальнейший биографический случай для военного моряка, когда служба от капитан-лейтенанта до контр-адмирала проходила в родных местах.

Детские и юношеские годы вместе с родителями в военных городках прошли в обстановке, атмосфере, или как сейчас говорят, в ауре воинского братства авиационного люда. Дружба, бескорыстие, присущее только им чувства локтя, товарищество — эти воспитательные посылы впитывались как губкой характером будущего моряка. Но самое интересное то, что с малолетства Олега влекло в летчики по примеру отца. Олег знал все существующие типы самолетов как свои, так и зарубежные: их вооружение, тактико-технические возможности, сильные и слабые стороны. Занимался авиамоделизмом. Не упускал ни одной возможности полетать не только с отцом, но и с его друзьями. Особенно ему нравились ночные полеты. Но детской мечте Олега не удалось осуществиться. И виновником тому был, как ни странно, его отец, Александр Николаевич, который постоянно внушал мысль, что нужно стать моряком. Отец часто встречался с моряками, выполняли совместные задачи, взаимодействовали, вместе работали и отдыхали. А военный городок на Камчатке, где родился Олег, сплошь состоял из моряков-подводников и летчиков. Отец с огромным уважением относился к флотским офицерам. Постоянно приводил сыну примеры их культуры, образованности, самостоятельности.

Решающим в выборе профессии стало то, что только морские офицеры в то время получали высшее образование, а представители других видов Вооруженных Сил довольствовались Средним. А учиться Олег Александрович любил. Хорошо учиться: школу окончил с Золотой медалью, блестяще сдал вступительные экзамены в Высшее Военно-Морское Пограничное училище, после расформирования которого, перевелся в Баку Высшее Военно-Морское училище им. Кирова. Затем с отличием окончил Высшие ордена Ленина Специальные Офицерские Классы (ВОЛСОК), Военно-Морская Академию им. Адмирала Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова (с Красным дипломом). И как венец — с Золотой медалью Академия Генерального Штаба. А будучи еще штурманом, на АПЛ «К-14» заочно закончил Алма-Атинский Политехнический институт по специальности автоматика и телемеханика. В Алма-Ате тогда проживали родители, и отпуск у них проводил он не без пользы. Что и говорить — учиться Олег любил.

Когда в юношестве подошло время выбирать профессию, отцу Олега удалось убедить сына стать моряком, а не летчиком. Ну, а детская мечта все же нашла свое место в его жизни. Когда он уже командовал Северным Флотом, тогда-то он и «накатался» всласть на самолетах палубной авиации Авианосца «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов»: на «Су-27» (тяжелый истребитель-бомбардировщик), «Су-25» (штурмовик), «Миг-29» (легкий истребитель) и на вертолетах (на штурмовом «К-29», на ПЛО «К-27»).

Адмирал Ерофеев сам на себе старался проверить всю «адреналидность», что испытывают его подчиненные в сложных, экстремальных ситуациях: взлет и посадка палубной авиации, виражи их учебных боев; высадка через аппарели Больших Десантных Кораблей БТР-80, которые не только плывут к побережью условного противника, а еще и стреляют. Олег Александрович пропускал через себя это и многое другое, чтобы самому все прочувствовать и по ходу корректировать в дальнейшем.

И за что бы не брался Олег Ерофеев, делал все добросовестно и добротно. Это видно и из его курсантских характеристик при прохождении практики на кораблях Флота. Курсантам в соответствии с программой приходилось выполнять обязанности корабельных матросов и старшин. Тогда Олег получил классную квалификацию сигнальщика «Мастер военного дела». Курсанты в полной мере привлекались и к проведению ремонтных, и авральных работ, приходилось работать в котлах паросиловых котельных установок по очистке трубок от накипи и ржавчины в условиях высоких температур. Работали в цистернах топливных и грязной воды. Вот таков был путь из трюма к адмиральскому мостику. Прошел все ступени его становления и развития.

Вот они, эти ступени, в послужном списке Олега Александровича:

Краснознаменный Северный Флот
    Полтора года – Командир рулевой группы БЧ-I средней ПЛ «С-4»;
    Полтора года - Командир ЭНГ БЧ-I ПЛ «К-50»;

КСФ и КТОФ
    Пять лет - Командир БЧ-I АПЛ «К-14»;

Краснознаменный Тихоокеанский Флот
    Один месяц - Помощник командира АПЛ «К-116»;
    Два года - Старший помощник командира АПЛ «К-14»;
    Три года - Командир АПЛ «К-451»;
    Четыре года – Начальник Штаба 25 Дивизии ПЛ ПЛ;
    Два года – Командир 45 Дивизии ПЛ;
    Три года – Начальник Штаба 2-ой Флотилии ПЛ ПЛ;

На погонах матросов буквами обозначен Флот, на котором они служат: СФ (Северный Флот), ТФ (Тихоокеанский Флот), БФ (Балтийский Флот), ЧФ (Черноморский Флот). Среди моряков бытует такая перефразировка: СФ — «Современный Флот», ТФ — «Тоже Флот», БФ — «бывший Флот», ЧФ – «Чi Флот, Чi Флотилия».

Так вот. На этом Современном Краснознаменном Северном Флоте Олег Ерофеев:
    Три года - Командующий 1 Флотилией;
    Два года – Начальник Штаба Северного Флота;
    Семь лет – Командующий Северным Флотом.
То есть. Девять лет на адмиральском мостике Краснознаменного Северного Флота

В состав Самого мощного Флота России входят авианесущие корабли, так что Олег Александрович остался в среде авиаторов и с ней уже не расставался до конца службы. Им были представлены к Высшему Знаку Отличия Родины и Героями России стали летчики: подполковники: Тимур Апакидзе (в звании генерал-майора погиб при испытании новой техники), Иван Боженко, Сергей Мельников. Вот они яркие представители братских народов Великого Государства.

И еще, что существенно может характеризовать его самого и пройденный им путь. Когда уже были блестяще сданы вступительные экзамены в Военно-Морское училище, мама Олега, Елена Леонтьевна, обратилось к начальнику училища, чтобы сына в училище не принимали. На что будущий флотоводец на мандатной комиссии ответил, что жить и работать придется ему, а не матери.

Итак, об Адмирале. По регламенту. т.е. по положению прохождения службы офицер плавсостава может быть назначен командиром ПЛ после его обучения на Высшие Ордена Ленина Специальных Офицерских Классах в Ленинграде (ВОЛСОК). На классы посылались только помощники и старшие помощники командиров. После окончания первые назначались старпомами, вторые командирами лодок.

Олег Ерофеев был уже 8 лет в штурманской боевой части (уникальный случай) – 3 года командиром группы и 5 лет штурманом. К сожалению, были и есть такие начальники, которые эгоистически для своего благополучия и служебного спокойствия придерживают при себе толковых офицеров, т.е. «рабочих лошадок» не давая им служебного роста. Так было и с Олегом. И чтобы послать его на учебу я обратился к Командующему Тихоокеанским Флотом Н.И. Смирнову. На мою настойчивую просьбу адмирал спросил: «Он, что Вам родственник?» Я ничтоже сумняшеся: «Тов. Адмирал, ведь подойдет время, Вас кто-то должен сменить». Николай Иванович не мог мне отказать – только недавно он вручил мне в торжественной обстановке орден Боевого Красного Знамени.

И я как в воду глядел. Олег после учебы вернулся ко мне на АПЛ «К-14» старпомом и далее по восходящим ступеням флотской службы. И стал Командующим Краснознаменным Северным Флотом. Самым мощным Современным Флотом.

А когда Олег был старпомом… Это, как бы, с него Министр ВМФ СССР Николай Герасимович Кузнецов и писатель Валентин Пикуль в своих книгах показали образ старпома. Бывало, я говорил старпому Ерофееву: «Надо это сделать». А он в ответ: «Я уже сделал». Я ему еще: «А это?». Ответ: «И это сделал». Вот такой старпом!!!

АПЛ «К-14» у пирса с дифферентом на корму, в погружении до самой рубки. Идет выгрузка торпед через переднею крышку торпедного аппарата. Торпеду, подобную той, что по версиям сработала на «Курске», заклинило в аппарате, высунутой на половину: повело многодырчатый технологический кожух на торпеде. «ЧП» !!! Доложено по всем командам вплоть до Главкома. Трое суток стоим в полупогруженном состоянии по Готовности № 1. Все думают?! Но надо же было – в это время на Флотилии проводиться Партийному Активу. Меня вызывают на Этот Форум. Я устроителям: «Ребята, помилуйте, лодка полупритоплена с торчащей боевой торпедой». А мне в ответ: «Ослушаешься – Партия тебя назначила, она же тебя и уберет». И я из карьеристских побуждений: все же партийное превыше всего,- сделав все необходимые записи в Вахтенном журнале, сошел с лодки, оставив за себя старшего помощника. Возвращаясь с этого собрания, я с удивлением вижу… лодка на «прямом киле», передняя крышка торпедного аппарата закрыта. Старпом капитан III ранга Олег Ерофеев докладывает: «Товарищ командир, вот здесь на причальной стенке солдат-строитель на бульдозере расчищал снег. Я попросил его дернуть торпеду». Так что ее тогда выгрузили с помощью подчиненных строителя пирсов одессита Э.П. Кима.

Вот из такого материала, как Олег и выковываются Командующие Флотами. Памятуя Корабельный Устав: «Командир должен управлять маневром корабля смело, решительно, не боясь ответственности».

А это возведенный Эдуардом Павловичем Кимом памятник в Одессе Джве́цкому Стефану Казимировичу российскому ученому-изобретателю польского происхождения, впервые испытавшему на Одесском рейде подводную лодку, как оружие.

И еще один штрих, зарисовка личности этого человека.

Стратег «К-171». Командир капитан 1 ранга Анатолий Брычков. Лодка у пирса в пункте приема оружия. В период регламентных работ с ракетой произошла разгерметизация баков горючего и окислителя. Возникла опасность взрыва – масштабной катастрофы на Камчатке. Командующий флотилии приказал начальнику штаба 25 дивизии капитану I ранга Ерофееву прибыть на лодку разобраться в обстановке и принять меры, что тот и сделал – 2/3 экипажа высадить на берег. И с одной сменой вышел в океан и около двух недель плавали в подводном положении пока в ракетной шахте «все не перебродило». А ядерная головка ракеты самопроизвольно вылетела, но уже в океане, не причинив, никому вреда. Аварийная партия завода изготовителя ракеты, прибывшая на лодку за тридевять земель с другого конца Нашей когда-то необъятной Родины выходить в море отказалась и не выходила.

Что касаемо подробностей и судьбы самой головки, участие в захоронении которой я непосредственно принимал, то могут быть лишь домыслы и не более того. Хоть и Государства того уже нет, но Верность Присяге все же обязывает.

В бытность Олега Александровича уже Командующим Северным Флотом. Когда местные «чубайсы» пытались отключить от электропитания, ошвартованные в базе корабли Флота то, тогда и проявился весь характер адмирала. Основы, которого в полной мере были заложены еще командиром АПЛ «К-14» Героем Советского Союза Дмитрием Николаевичем Голубевым: на подстанциях была выставлена по приказу Командующего вооруженная вахта, которая и прекратили доступ к подстанциям этих «чубайсов».

И еще его характеризующие. Имеет допуск к управлению семью проектами подводных лодок. На его счету 15 боевых служб. Две из них арктические подводные переходы с Северного на Тихоокеанский Флот и обратно уже в должности командира 45 Дивизии ПЛ. И в этой должности в 1981 году провел в море 269 суток. А в его аттестации того же года Главком С.Г. Горшков ему единственному из всех камчатских адмиралов собственноручно написал: «Достоин продвижения по службе».

Адмирал Ерофеев – кандидат военных наук, профессор Академии Военных Наук, академик Международной Академии Информатизации (не зря он заочно закончил Алма-Атинский Политех), Заслуженный специалист Вооруженных Сил Советского Союза, награжден Высшими Орденами Советского Союза и России.

В депутатах не состоял в отличие от многих военно начальников своего уровня. Однолюб, что так редко встречается среди них. Олег Александрович считал, что флотская служба – это настоящее занятие для мужчин, а все остальное от лукавого. У его бывшего командира несколько иное восприятие – человека, которому «Ничто человеческое не чуждо». При посещении Олегом норвежской лодки, он вскользь: «Старпом там была женщина». И на мой вопрос: «А как она выглядит?». «Ну, как… как торпеда» – был ответ. При следующем посещении это подводной лодки та женщина старпом была уже командиром. Когда же Олег летал на норвежском самолете «противолодочной обороны», то опять вскользь: «Экипаж самолета состоял из женщин». А в моем воспаленном восприятии – этакие «амазонки, перетянутые коженными ремнями, охотники за Советскими и Российскими подводными лодками». Все же, как богат русский язык(!). Стоит лишь поменять два-три слова, близкие по смыслу, как меняется и само понятие написанного – «амазонки, перетянутые коженными ремнями, охотницы за Советскими и Российскими подводниками».

Я несколько отклонился от сюжетной линии. Вхожу в колею с отрывком из 2 части «Истории 45 дивизии атомных подводных лодок», любезно предоставленной мне ее составителями. «В 1980 году в командование соединением вступил капитан 1 ранга Ерофеев О.А., которому вскоре было присвоено звание контр-адмирал. До назначения на эту должность Ерофеев исполнял обязанности начальника штаба 25-й ДиПЛ, но вместе с тем он был и ветераном 45-й ДиПЛ, поскольку служил на «К-14» еще в 1966 году. Начальником штаба дивизии был назначен капитан 1 ранга Игорь Иванович Гордеев.

По воспоминаниям подводников, это были непростые времена: приходилось в сжатые сроки принимать новые корабли, осваивать боевую современную технику, обучать личный состав и, прежде всего, молодых командиров. Комдива О.А.Ерофеева чаще всего приходилось видеть, пришедшего с моря, в добела просоленном от морской воды реглане, в насквозь промокших походных сапогах, с воспаленными от недосыпания красными глазами, с многодневной седоватой щетиной на щеках. Картину дополняла забытая и давно потухшая папироса, присохшая в углу рта. Он появлялся в штабе, как правило на 20-30 минут, чтобы снять обстановку в дивизии, дать самые необходимые распоряжения — и снова в море теперь уже на другой подводной лодке, с другим экипажем. И так месяцами...» (цифры из личного дела комдива: 267 в море из 365 дней –прожиточного минимума на год – авторская добавка).

Офицеров, впервые попавших в штаб 45-ой Дивизии, поражал непривычный стиль взаимоотношений между военнослужащими на всех уровнях.

Этим соединение выгодно отличалось от соседей, у которых деловитость порой поддерживалась крепкими выражениями, без всякой надобности раздавались «фитили» и в воспитательных целях практиковался удлиненный рабочий день, в том числе и не только у нерадивых. Действительно, компетентность, интеллигентность и выдержка при принятии любых решений, солидность и доброжелательность были определяющими линиями поведения, как комдива, его заместителей, так и офицеров штаба соединения, а также ведущих флагманских специалистов дивизии в стремлении научить и помочь молодым офицерам, делавшим первые шаги на командирском поприще.

Перефразируя известную поговорку, можно утверждать, что командирами кораблей не рождаются, а ими становятся. И жизнь доказывает, это действительно так. Продвижение офицера по служебной лестнице зависит не только от личных и деловых качеств, стремления и желания овладеть специальностью военного моряка в полном объеме своих функциональных обязанностей, но не в меньшей степени от поддержки и уважительного отношения со стороны непосредственного командования.

Тяжелый и напряженный труд ежедневных тренировок, естественно, не мог не сказаться на результатах боевой подготовки, проявленных в ходе общефлотских учений, при одиночном и групповом плавании и, что очень важно, при боевом патрулировании в отдаленных районах мирового океана.

Если говорить начистоту, то не просто шло освоение новых кораблей: были неоправданно сложны и капризны в эксплуатации некоторые боевые устройства, требовалось основательно разобраться с новой акустикой, навигацией, связью и другим оборудованием. Немало проблем возникало в связи с проведением торпедных стрельб. Не способствовало освоению новой техники и ошибочное мнение, распространяемое в определенных кругах высшего командования ВМФ, дескать, от нового корабля следует сразу ждать «чуда», стоит ему выйти в море. На самом деле это «чудо» достигалось огромным трудом, глубокими знаниями и повседневным опытом в освоении новейшего корабля и его современного вооружения. И те, кто быстрее его освоили, первыми и приблизились к этому «чуду».

В этот период многие офицеры сформировались как командиры подводных лодок, приобрели опыт командования штабами и соединениями, стали адмиралами, крупными флотскими военачальниками, а некоторые из них, уволившись в запас и оставив военно-морскую службу, оказались сенаторами, депутатами, государственными, политическими и общественными деятелями.

Так уж повелось, что для полноты описываемого сюжета, факта, портрета я возвращаюсь к ранее, 5-ти – 10-ти лет написанному. Думаю, что незначительный тираж того издания мне эти повторы позволяет, увеличивая круг читателей. Да, и дотошные «софроноведы» если таковые есть, за исключением моих близких родственников, будут ко мне снисходительны. Так и сейчас, делая вставку об Олеге Ерофееве, что потянуло за собой цепочку событийных Имен и Фамилий.

Еще раз, пожалуй, процитирую ранее сказанное, чтобы показать сущность «потогонной» системы: «...при стоянке в базе и в море, в районах боевой подготовки, в условиях физических и нервных перегрузок, при ненормирован¬ном рабочем дне, когда люди и техника испытываются на пределе надежности и прочности…»

Начальник штаба 245 Отдельного дивизиона подводных лодок Женя Дук, бывало, останавливал строй подводников, понуро бредущих с лодки на ужин (и то, зачастую, оставленный в расходе): «Ну, что Вы идете, как пленные румыны!». А им нужно – скорее бы добраться до койки берегового кубрика или плавбазы… Порою, раздавался и глухой ропот: «Фильму давно не смотрим!». Хотя, в поздний час, когда «крутили фильму», то его смотрели два-три человека, остальные спали. Утренний подъем я делал на час позже и не строил экипаж на «святая святых» – подъем Военно-морского Флага. Чтобы как-то снять напряженность: да была и опаска – подводники могут «вяло» поздоровается с командиром. Что говорит о недостаточном «вотуме» доверия (так, по крайней мере, считали в политотделе).

И еще немного в строку об Олеге Ерофееве.

Среди кратких послужных списков у авторов В.М. Йолтуховский и В.В. Сулима есть и о Ерофееве: «Возглавил 1-ый поход «К-255» с Тихоокеанского на СФ. За успешную организацию перехода награжден орд. Октябр. Революции».

Помещены в издании и «Питоны», Слава Заморев и Толя Луцкий, и множество моих однокашников, «Подготов», сослуживцев и с кем пересекались мои флотские пути-дороги. Вот раздолье им(!!!) по Крепсу и Минцу в виртуальном общении между собой в ночной тиши библиотек. Что касаемо имен, несущих негатив, у меня писателя-мариниста их нет. А если, как у журналиста… (французские журналисты: «мы не пишем о поездах, приходящих вовремя), то негативные события имеют место, но без имен, чтобы они не захламляли полки книжных хранилищ.

Чукотское море. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии готова к погружению, идти под лед для следования на Северный флот.

А вот, как об этом, в официальном изложении:
«1981 г. сентябрь. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии первый в ВМФ совершила подледный трансарктический межфлотский переход в западном направлении (к-р кап. 2 ранга Ушаков В.В., старший на борту – до Чукотского моря КДи ПЛ к-а Ерофеев О.А., далее КФл ПЛ в-а Имярек) из бухты Крашенинникова (г. Вилюченск) в губу Западная Лица (г. Заозерск)».

Итак, Чукотское море. ПЛА «К-255» проекта 671 РТМ 45 дивизии готова к погружению, идти под лед для следования на Северный Флот.

«Прощайте, красотки! Прощай, небосвод!
Подводная лодка уходит под лед.
Подводная лодка — морская гроза.
Под черной пилоткой стальные глаза».

Но, лирика, навеянная Юрием Визбором, мгновенна, исчезла с получением телеграммы: «Погружения приостановки, ПРИНЯТЬ НА БОРТ вице-адмирала Имярек со штабом, Ерофееву с лодки сойти». Тут же вторая, вдогонку: «Ерофееву остаться». И опять непонятка: «кто есть who» (как, бывало, любил выговаривать ведущий «реформатор» государств, лучший немец всех времен и народов).

Боевое распоряжение на переход подписано Главкомом ВМФ Г.К. Горшковым, в котором руководителем перехода и старшим на борту ПЛА «К-255» обозначен О.А.Ерофеев, уже имеющий опыт подледного перехода штурманом на АПЛ «К-14» с Северного флота на ТОФ. Телеграмма же исходила от начальника штаба Тихоокеанского флота. Да, и лодка предназначена не для той Флотилии Северного Флота, которой командует прибывший вице-адмирал со своим штабом. Надо было видеть, как этот штаб загружался на лодку со своими чукотскими сувенирами: бочонки с икрой, коробки с торчащими из них норковыми и лисьими хвостами.

То, что это первый в ВМФ подледный трансарктический межфлотский переход в западном направлении, о многом говорит и ко многому обязывает. Комсомольский н/Амуре судостроительный завод им. Ленинского Комсомола лодку построил. В дивизии, которой командует контр-адмирал О.А.Ерофеев, ее научили плавать и соответствовать своему боевому предназначению. В этом заслуга штаба дивизии в целом и каждого флагманского специалиста в отдельности. Если вышестоящие штабы – это направляющие, а больше, как проверяющие и контролирующие органы управления, решающие стратегические проблемы и задачи, то флагспецы дивизий – это «рабочие лошадки», которые наравне с экипажами отвечают за состояние дел на лодке.

Обратный круиз Ерофеевым был просчитан до мелочей с учетом особенности Чукотского моря, с глубинами 40-45 метров, где, буквально, нужно было протиснуться между грунтом и паковым льдом.

Древнейшие греческие (еще более с поздними корнями) науки – логика и логистика, просто обхохочутся в создавшийся ситуации: до чего могут довести личностные интересы. Венцом любой работы является его результат и гордость за проделанное. Оно было беспородно отнято у 45 ДиПЛ. Да, какой-то средневековый феодализм – «право первой ночи». Имена, и вице-адмирала, и начальника Штаба Тихоокеанского Флота, я сознательно не назвал. Они, весьма, уважаемые мною военачальники. Тот вице-адмирал за переход стал Героем Советского Союза. Но составители Сборника "Адмиралы и генералы...", они, видимо, обладали стародавней совестью. И вице-адмирала – Героя нет на страницах их издания.

И в качестве подытоживания краткого жизнеописания Адмирала О.А.Ерофеева Телеграмма от Адмирала Флота Касатонова Владимира Афонасьевича:

«Уважаемый Олег Александрович!

В часы и минуты, когда Вы сдаете почетные обязанности Командующего Северным Флотом, я хотел бы выразить лично от себя и всех своих многочисленных подчиненных самую большую благодарность за Ваш огромный труд на благо Родного Северного Флота. Ваше Командование совпало с самыми великими поручениями. Сложнее условий и задач, которые в этот период пришлось Вам решать, еще не было в истории и за этот период Флот достойно нес свое Флаг.

Вас отличает высокая техническая грамотность, хорошие морские качества, научный подход к проблемам Флота, исключительная работоспособность, разносторонность в суждении – это все объединяется одним словом – профессионализм. Одна из черт и особенностей Вашего командования, что Вы действовали самостоятельно. Еще раз с хорошей памятью о Вас и высочайшей оценкой Вашей деятельности. Впереди очень много направлений деятельности и возможностей реализовать Ваш потенциал.

Большой Привет Нелли Павловне».

В центре Одессы, по соседству с мусульманской Мечетью, есть маленький уютный дворик. Хозяин его…нет не мусульманин, и даже наоборот. Предки его – запорожские казаки — на своих потаенных «чайках», как пишут французский историк XIX века Монжери и наш современник писатель-маренист Владимир Римкович, скрытно подходили и нападали на прибрежные турецкие города и крепости, неожиданно поднимаясь со дна моря, подвергая тем самым в ужас жителей и турецких воинов.

И всё же, чем примечательны дворик и его хозяин — Александр Колесниченко? Дворик тем, что в нём — подводная лодка, не в натуральную, конечно, величину, но всё же впечатляет! И вода журчит за бортом, и женщина (то ли Афродита, то ли Ассоль) в греческом одеянии на берегу, ждущая своего капитана Артура Грея. Правда, вместо алых парусов — левый отличительный красный бортовой огонь.

А Саша — стройный, высокий, всегда подтянутый. На всех официальных и полуофициальных встречах в военно-морской форме, а в особо торжественных случаях и при кортике. Не в пример некоторым, кто даже к памятнику Подводнику № 1 приходят в лапсердаке, клоунской кепочке цветной в клеточку, да ещё умудряются облачиться в долгополое, на вырост клетчатое пальто и брюки в «гармошку». Биографические штрихи Александра Александровича тоже не безынтересны: служба на дизельных и атомных подводных лодках, один из первых командиров кораблей незалежних Военно-Морских Сил Украины, Капитан Дальнего Плавания. Это его стопятидесятитысячный балкер, пока я пишу эти строки, рассекает воды мирового океана. И ко всему ещё, он, как истинный патриот Украины, — полковник Украинского Казачества.

Я пишу о необычайных одесских встречах, которые произошли и происходят в преддверии Международного Конгресса подводников в Одессе. Можете себе представить, что будет на самом Конгрессе! А сейчас о встрече, которая произошла во дворике, соседствующем с мусульманской Мечетью. В гостях у семьи Калиниченко капитан 1 ранга Борис Гайнулин. Наполеон как-то говорил, что, если русского хорошо «пошкрябать», то будет татарин. Бориса Александровича и «шкрябать» не надо: и так всё ясно! Разве не символично: во дворике макет Советской подводной лодки, на стене Военно-Морские Флаги Украины и Советского Союза, Знамя Украинского Казачества, а за столом желанный гость. А рядом мусульманская Мечеть. Мы, подводники, никогда не обращали внимания: на цвет кожи, разрез глаз, ширину скул и на то, кто и как выговаривает «р». Девизом Одесского Конгресса взято высказывание Жака Ива Кусто: «Морское братство преодолевает все национальные границы».

Какими бы разными ни были судьбы людей, о встречах которых я пишу, их флотские пути пересекались, оставляя в памяти неизгладимое и незабываемое впечатление.

Вот одно из таких пересечений. АПЛ «К-122» была на боевой службе с ядерным оружием на борту. Существует порядок, и он есть почти на всех флотах мира: на корабле присутствует офицер от тех структур, которые поставляют это атомное оружие, являясь их представителем. На подводных лодках французских и британских с американскими ракетами «Поларис» или другой модификации – офицер Соединенных Штатов. На АПЛ «К-122» таким офицером был свой…, родной капитан II ранга Б.А. Гайнулин – с боль…шими (!) полномочиями от хозяина оружия. А «пользователем», выражаясь компьютерным языком, был капитан-лейтенант А.А. Калиниченко. Так и напрашивается историческая аналогия: на подводной лодке два офицера стояли плечом к плечу, как и тогда на Чудском озере дружины Александра Невского и татарские полки.

Тогда там, в океане, за архипелагом Рюкю, больше нам известного, как острова Окинава, в районе острова Гуам – крупного стратегического Центра ВМС и ВВС США (активно использовавшийся в период Корейской войны) в расстоянии перископной видимости острова — и произошла авария подводной лодки «К-122».

По первому докладу, чтобы начальство на берегу не хватил «кондратий»: лёгкое возгорание VII электротехнического отсека. Второй доклад, когда на берегу несколько поуспокоились, последовал: отсек выгорел полностью. Решительные действия командира ПЛ, умелое руководство командиром БЧ-V борьбой за живучесть, грамотное и быстрое переключение им технических средств спасло лодку от гибели. Инженер-механиком на лодке в том походе был Юрий Алексеевич Шлыков — наш нынешний секретарь Совета Объединения ветеранов-подводников. Так, что сослуживцам было что вспомнить и о чём поговорить при встрече. Александр Колесниченко много пишет. Из-под его пера вышел ряд книг-исследований, разбор и анализ дел на Флоте того периода.

Рассказывая о капитане 1 ранга Б.А. Гайнулине, нельзя не упомянуть о знаменательных фактах из его биографии. 1944 год Боря — юнга Дунайской Военной Флотилии. На её кораблях совершает по Дунаю беспримерный «круиз» с боями от Измаила до немецкого городка Passau. Кто бы мог тогда подумать и предположить, что через шесть десятилетий этот городок примет на свой очередной, 39 Международный Конгресс подводников всего Мира. И городок, ставший уже большим городом, будет в 2002 году Международной Столицей Подводников.

Не единожды ссылаясь на научно-популярное издание «Хроника начального периода Советского подводного плавания (1918–1941 гг.)», где было упомянуто Имя моего отца Софронова Павла Васильевича, командира подводной лодки «М-46». Мне непростительно… и следовало бы обстоятельнее уделить внимание Ковалёву Эрику Александровичу — автору книги с броским, интригующим названием «Короли подплава в море червонных валетов».

Его фотография над фамилией на тыльной стороне обложки книги.

В этом мне помог разобраться Саша Призва. И устранить тем самым эту чудовищную несправедливость. Что я и делаю.

Воспоминая капитана 2 ранга Александра Михайловича Призва о командире РПК СН «К-207» Ковалеве Эрике Александровиче.

О капитане 1 ранга Ковалеве Эрике Александровиче я услышал в начале своей лейтенантской службы. К тому времени, в августе 1973 года, когда я прибыл в Гаджиево для прохождения службы после окончания училища, Ковалев Э.А. перевелся в Ленинград на Высшие офицерские классы (ВСООЛК) ВМФ. Среди нас, молодых офицеров иногда ходили рассказы о командирах подводных лодок, кто из них чем известен, как с ним служить, потому что от командира корабля многое зависит в становлении молодого офицера. По мнению молодежи, лучше служить со старым, опытным командиром. Предпочтение отдавалось службе на пл, где командиром был более опытный командир, который твердо и уверенно руководил экипажем и в море, и на берегу. Экипаж меньше дергали, меньше проверок и контроля со стороны штаба.

Одним из таких опытных командиров был кап. 1 ранга Ковалев Э.А. Например, ходил такой рассказ, командир дивизии проводит совещание с командирами подводных лодок. В адрес каждого из командиров пл комдив высказывает свои замечания, свое неудовольствие. Например, на экипаже Ковалева Э.А. произошло то-то. «Товарищ Ковалев, когда я называю Вашу фамилию, вы должны встать». Ответ Ковалева Э.А: «Товарищ адмирал, Родина дала мне высокое воинское звание капитана 1 ранга не для того чтобы я каждый раз вскакивал как мальчишка, когда называют мою фамилию». У командира корабля было чувство собственного достоинства. Командир дивизии забился в истерике. Это все из рассказов старожилов, старших товарищей.

С капитаном 1 ранга Ковалевым Э.А. я познакомился во время учебы на Высших офицерских классах в Ленинграде. Я прибыл на классы в начале октября 1977 года, перед принятия новой брежневской конституции СССР. Тогда Леонид Ильич говорил, что у нас в стране создана новая общность людей, советский народ. Сейчас в 2020 году каждый из нас может оценить насколько едина и крепка была эта общность людей. Все равно, большинство нормальных людей сожалеет о том, что распалась наша великая страна. Жаль, очень жаль. В связи с распадом страны сколько возникло новых проблем перед нами всеми, проблем, о которых мы и не подозревали.

На классах я учился на втором факультете, в группе № 202Б, ракетчики, баллистики. У нас в группе готовили командиров БЧ-2 и флагманских специалистов соединения по РО. Группа состояла из 11 офицеров. Пользуясь интернетом, я им всем посылаю привет и наилучшие Пожелания. Это – Авданину Володи, Иткину Бори, Бубнову Илье, Купцову Славе, Карелову Володи, Василенко Владимиру Андреевичу, Юдину Анатолию Васильевичу. Гальдыку Юриию Викторовичу), Пивоварову Толи, Карамышеву Саше, Михайлов Володя и еще одного я забыл фамилию.

Учеба на классах отличается от учебы в училище. Учеба на классах максимально приближена к тому, что необходимо в практической работе. Изучали только то что нужно на флоте. Во время службы на подводных лодках мы хорошо поняли, что надо изучать, что пригодится на практике.

Преподаватели были в основном офицеры, прошедшие хорошую службу на флоте. Но были и такие что служили в основном в учебных заведениях. Соответственно разница в преподавании первых и вторых была заметна. Более интересно и увлекательно проводили занятия те преподаватели, которые прошли службу на подводных лодках. Одним из таких офицеров-преподавателей был Ковалев Эрик Александрович. Он преподавал боевое применение ракетного оружия (БПРО). Чувствовалось, что Ковалев Э.А. обладает глубокими знаниями и большим практическим опытом. Его лекции и практические занятия всегда были интересны и познавательны.

Несколько раз под руководством капитана 1 ранга Э.А. Ковалева мы ездили в Петергоф, в 24 институт ВМФ. Институт расположен рядом с ВВМУРЭ им. А.С. Попова. К назначенному времени мы всей группой собирались на Балтийском вокзале, садились на электричку «Ленинград – Калище» и ехали до Петергофа. Железнодорожная станция Калище в черте города Сосновый Бор. Ковалев Э.А. рассказал нам, откуда появилось такое странное название населенного пункта – Калище. Всё пошло от Петра-I. Когда-то в той местности Петр-I со своими соратниками-сотоварищами остановился передохнуть и принять пищу. Ну а пищу надо было разогреть. Вот он и подал команду: «кали щи», то есть, греть борщ по, современному. Оттуда и пошло название населенного пункта. Это такая версия, легенда.

Следует отметить, что один из наших слушателей капитан 3 ранга Иткин Борис служил на РПК «К-207», в то время, когда командиром пл был Ковалев Э.А. Из рассказа Бориса на экипаже у Эрика Александровича было прозвище «волкодав». Да и внешне фигура у Эрика Александровича была довольно мощной. Когда пл «К-207» пошла на первую боевую службу командир здорово гонял свой экипаж. Постоянные тренировки, учения. Экипаж думал, что и во время второй боевой службы будет такая же напряженная учеба. Но все было по-другому, обстановка была совсем иной. Командиру оставалось только поддерживать достигнутый уровень отработки экипажа, достигнутый во время первой боевой службы.

И еще одно небольшое воспоминание. Ковалев Э.А. занимался фотографией. По его рассказам, у него был очень хороший телеобъектив, который давал ему возможность хорошо снимать удаленные предметы.

Альфред Павлович, вот все, что я могу рассказать о капитане 1 ранга Ковалеве Э.А.

9 мая я разговаривал с Курдиным Игорем Кирилловиче. Передал ему Ваш привет и просьбу дать телефон Ковалева Э.А. Курдин И.К. на работу в клуб по не ходит, так как самоизоляция и его офис закрыт. Телефон Ковалева Э.А. у него на работе в компьютере. Как только ен попадет в свой офис на 5-й Линии ВО, он сообщит мне телефон Ковалева Э.А. а я сообщу его Вам.

С уважением, А.М. Призва.

14 мая 2020 года —День коронации Николая II и Цусимского сражения (по старому стилю).

И ещё от Саши Призва

Э.А.Ковалёв участник шести длительных автономных походов на боевую службу в должности командира РПКСН и тактической группы подводных атомных ракетных крейсеров. Освоил районы плавания Балтийского моря, Северного Ледовитого океана, Северо-Западной и Северо-Восточной Атлантики.

В октябре 1969 года на серийном РПКСН К-207 впервые в истории советского ВМФ погрузился на предельную глубину 400 метров.

В течение всей своей жизни Э.А. Ковалёв увлекался историей отечественного боевого подводного плавания. Результаты его исследовательской деятельности за последние 25 лет воплотились в созданных им книгах:

– «Возвращённые бездной» в соавторстве с А.А. Саксеевым (прошла три издания, последнее – в 2002 году).
– «Рыцари глубин» (хроника зари Российского подплава), издана в 2004 году. – «Короли подплава в море червонных валетов» (хроника начального периода советского подплава), издана в 2006 году.

Кроме того, опубликованы аналитические статьи в журналах: «Военно-историческом», «Гангут», «Тайфун», «Подводник», «Подводный флот», «Протокол и этикет».

Далее впервые публикуются воспоминания Э.А. Ковалёва об испытаниях РПК СН проекта 667А К-207 на предельную глубину погружения 400 метров.

Подводная лодка С-335 613-го проекта после комсомольской постройки, доводилась до ума уже во Владивостоке. Так что в декабре после подписания акта приёмки лодки в состав ВМФ, офицеры во главе с её командиром Николаем Алексеевичем Ворониным и группой инженеров-строителей собрались отметить это историческое для лодки событие в лучшем ресторане «Золотой Рог», в честь которого, собственно, и названа сама бухта Владивостока, так, по крайней мере, считают просолённые моряки – завсегдатаи этого культурного заведения.

Мы заседали на открытых антресолях, нависших по периметру над общим залом ресторана. Часть их была поделена на небольшие отдельные кабинки. Из одной такой кабинки время от времени показывалась яркая дама, с большим, глубоким, как Японское море, ресторанным декольте. Выглядывала и бросала любопытствующие взгляды в нашу сторону. И, как всегда бывает в чисто мужской компании: за разговорами, спорами, а порой и выяснениями отношений дело до горячих блюд не доходило. Остались на столах «люляки-баб» так нами и не тронутыми.

И вот лодка в море в надводном положении на переходе к месту своего основного базирования. Штормило, но на сей раз немного. Но этого было достаточно, чтобы лодку бросало с борта на борт, зарывалась носом, и накатывающая волна заливала ограждение рубки, а в люк устремлялся поток воды. Внизу только и успевали убирать. Зима в самом разгаре со своими штормами, ледянящеми водами и температурой до двадцати и более градусов мороза при чистом и безоблачном Приморском небе.

Как правило, на переход,е выполняется зарядка аккумуляторной батареи. Аккумуляторные отсеки взяты «на просос», на постоянное вентилирование. Поток воздуха через верхне-рубочный люк настолько сильный, что приходится с трудом его преодолевать, выбираясь на мостик. Перепады атмосферного давления при этом бьют по ушам, как в самолёте, когда в люке кто-то плотно одетый. За бортом всё же зима. В лодке сыро, холодно, ветрено, кроме V, дизельного отсека, куда верхняя вахта ходит погреться.

Еда в кают-компании холодная, что при минусовом сквозняке естественно. И вот в этом «неуюте» командир за обедом вспоминает наше ресторанное застолье и с сожалением отмечает: “Я так и не попробовал ту люля-кебабу”. На что штурманёнок (командир электронавигационной группы) Эдик Левенштейн с готовностью под общий смех кают-компании: “Товарищ, командир, а я знаю где она живёт”.

Эдик гордился ещё тем, что учился в Нахимовском училище в одном классе с Джимом Паттерсоном, тем самым, уже выросшим негритёнком из кинофильма «Цирк». Рассказывал, что по воскресеньям и Праздникам в училище приезжала Любовь Орлова и угощала весь класс всякой «вкусностью» и ещё то, что его всё время путали с Джимом. На что лодочный доктор Вася Олейников, выпускник Одесского Военно-Морского Медицинского училища, что на улице Баранова, 2 (Дома с якорями), незамедлительно язвил, вспоминая анекдот о негритянском джазе: “И много там было вас негров, в негритянском джазе?!”

Какие только повороты и пируэты ни бывают в писательском творчестве. А я с некоторых пор причисляю себя к этому сообществу. Что подтверждено общественным Вниманием.

На этот раз я в своём изложении отталкиваюсь от фамилии депутата Одесского областного совета Виталия Саутёнкова. Его имя в достаточной мере на слуху и даже порой связывается с претензией на председательское место в Облсовете. Раннее сказанное «отталкиваюсь» я, пожалуй, заменю на более благонамеренное – «Фамилия подвигла меня» на такие вот мои воспоминания. А право на писательский домысел позволяет мне заменить букву «а» в первом слоге фамилии на «о». Причину и повод для замен раскрою в последних строчках своего рассказа о пребывании на островной (посреди Тихого океана) американской военно-морской базе "Мидуэй".

А теперь по порядку, как я дошёл до такой жизни – мало мне было тех Стран и Континентов, где мне приходилось бывать и «работать» ?!

Немного предыстории

Было время, когда государство серьёзно занималось своими государственными делами и национальными интересами. Пётр Первый: «У Государства два друга – Армия и Флот» и чтобы не было как по В.Маяковскому: “Каждый дюжий тебе господин и даже слабые, если двое”, укрепляли Военно–морской флот, растили кадры. По немецкому опыту, когда после 1 Мировой войны Германии было запрещено иметь военно-морской Флот, для сохранения кадров ВМФ офицеров пересадили на торговые суда. А у нас: помощников командиров подводных лодок, штурманской специальности отправляли в пароходства на торговые суда для изучения и освоения морского театра в порядке подготовки будущих командиров атомных подводных лодок. Чтобы не только в перископ рассматривать подходы к военно-морским базам, но и уверенной матросской, «вразвалочку» походкой прошагать по ихней тверди.

За полтора года я сделал головокружительную карьеру не без, конечно, административного ресурса от 4 штурмана до старпома, минуя второго, (ревизора), где нужна не только судоводительская подготовка. И вернулся обратно на дизельную подводную лодку помощником командира. Если из Сингапура, Гонконга, Японии, Канады и другого заморья я привозил домой диковинное импортное барахло, то на дизельной ПЛ из этих же районов, ничего другого, кроме грязного белья. И, конечно, осознанные через десятки лет впечатления и воспоминая¬, которые я и пытаюсь изложить в своих «Зарубежных зарисовках»: Мои вояжи на торговых судах во времена хрущевского «изобилия» обеспечивали поток зерна из Канады. Одновремённо в Одессе бастовали докеры и не грузили пшеницу на вывоз. Это для размышления. Что касаемо хрущёвской «отепли» с её Новочеркасским расстрелом рабочей демонстрации – эта тема не для этой главы.

Пересекая Тихий океан в Канаду туда и обратно, я на своей дневной вахте наблюдал такую картину: Альбатрос, а то их и несколько, пристраивались по ходу судна. Альбатрос – это наподобие нашей прибрежной чайки в полтора и более крупнее, которые часами могут парить в воздухе на уровне ходового мостика судна, идущего со скоростью 15 узлов (это порядка 30 км/час) ни разу не взмахнув крылом. Эти прототипы Горьковского Буревестника в разных частях Океана имеют свою неподражаемую окраску оперения. Особенно прекрасна она в той части Океана, откуда видна «сахарная» голова Священной для японцев горы «Фудзияма», которую я наблюдал не только с мостика теплохода (помимо маршрута в Канаду), но и в перископ тоже.

В некоторых главах сборника «Ёжик… 2» есть повторы, как в сюжетах, так и в разных мелких штриховых зарисовках. Они, эти повторы, у меня, как бы, связующие звенья с другими Именами и Событиями, да и подчёркивают их значимость. В своём Вступлении к сериалу я это поясняю.

Прибытие теплохода «Сталинград» в Канадский порт Ванкувер вызывал восторг у украинских и русских староверов, потомков их лидера Веригина. Это они, в основном, культивируют и выращивают в Канаде пшеницу. Бывая у них в гостях и откушав ихнию староверческую еду, я обратил внимание – книжные полки сплошь заставлены классикой русской и украинской литературой без какой-либо дискриминации. Народ валом валил на теплоход. Для них в столовые команды показывали Советские фильмы. Одна из посетительниц уже вполне в достаточном возрасте: «Мне для Родной Россеи и вагон пшеницы бесплатно не жалко!». А когда я через какое-то время на этом же судне, но с другим названием «Волгоград» был в Ванкувере, то и восторга, и бесплатного вагона пшеницы уже не было.

Но пора повернуться и к первоначальной задумки изложения.

На очередном круизе т/х «Степан Разин» с пшеницей из Канады попал в жестокий шторм посреди Тихого Океана, судно дало трещину, как раз по «миделю» (посередине). Палуба разошлась порядка пяти сантиметров. Требовалось укрытие от шторма и срочный ремонт. Поблизости был только остров Мидуэй. Но там Военно-морская база США, а времена Холодной Войны. Вопрос решался на Международно-Правительственном уровне. И заход был разрешён со всеми предосторожностями, чтобы мы там ничего не увидели: иллюминаторы задраили «броняжками», на мостике кроме капитана, рулевого и старпома никого. Но я –то разглядел всё, что мне было нужно.

Небольшое отступление с пояснением. Для внедрения подводников на суда Морского Флота руководство торгового и военного флотов придумало новую должность, чтобы не «захламлять» пришлыми штатное расписание. Так, помимо номерных штурманов появился ещё и «судовой штурман».

Комендант острова Мидуэй пригласил к себе капитана судна и меня, судового штурмана. Конечно, зная, что за «гусь» скрывается под этой личиной. Надо полагать – международные разведки и контрразведки в своём постоянном соприкосновении достаточно знают друг о друге.

И вот мы с судовыми документами в «виллисе», присланным за нами комендантом острова, едем по вполне совремённой дороге. И внимание!!! Вот главное к чему вели все мои пространные рассуждения. Дорогу пересекает выводок альбатросов со своей Мамой – Альбатросихой. «Виллис» резко тормозит, пропуская это не торопливое шествие. Альбатросиха своим: «Кря! Кря!» – отблагодарила водителя за внимание и осторожность. А мы поехали дальше с особым вниманием и осторожностью.

Первоначально рабочее название главы было «Сообщество». Ведь действительно, частица «со…» объединяющее чего-то во что-то. А утята на этом Грозном острове остаются утятами, даже если они и альбатросы.

Спасибо Виталию Саутёнкову за его многозначащую Фамилию – За Соборность, Дружбу и в связи с этим возможное Процветание. А предпосылки к этому есть… Фонтанская Объединённая Громада Одесской области устроила для детей грандиозный Новогодний 2021года Праздник, организатором которого и был сам Виталий Саутёнков.

46-й Международный Конгресс моряков-подводников в Сан-Диего. Основные мероприятия проводились на мемориальном авианосце Мидуэй.

За несколько десятилетий Нашей Державной Незалежности прозвучало много разных и всяких Национальных Идей. От провозглашения Украинской Империи с английским языком, как вторым государственным, до… недавно прилюдно слетевшей с уст Гаранта Незалежности формулировки – Мировая туристическая Держава. И в моём воспаленном воображении всплыло воспоминание.

Да, я уже был в той Украине туристического благоухания. Когда я из прохладной Камчатки, используя свой межпоходовый отпуск, оказался в знойной (по всем параметрам!!!) Черноморской Одессе. Когда Имя Одесса ещё не было укорочено на целую букву, к большёму огорчению для Греческого Героя Одессея. Чему только не приходится удивляться, когда в Именах планируется убрать Отчество (в Незалежности уже давно не звучит – Отечество!!!). И более того в метрических записях будут возможности менять пол.

Да, простит меня мой читатель – обещал туристическое благоухание, а соскользнул на Ёжиковый эпиграф «…и наступила та самая туманно-ёжиковая тревожная ситуация».

Исправляюсь. Итак, я в Одессе. Близится полночь. Я в ресторане «Глэчик», что в пяти минутах ходьбы до уреза Самого Синего в Мире, и, естественно, не один, что соответствует ситуативным правилам условий и обстоятельств. (В переводе заумности на нормальный язык, что-то о тульских самоварах).

Преодолев наскоро спуск от «Глэчика», в спешке раздевшись, мы уже в Черноморской купели. И надо же быть такому – по берегу шествует пограничный наряд. Подойдя к топчану, на котором аккуратно сложена наша одежда, осветив мою форменную кремовую рубашку с погонами капитана I ранга, убедившись тем самым, что граница на замке, пограничники последовали дальше…

Что писал журнал «Фарватер»
(выборка материала)

Альфред Павлович Софонов родился 29 мая 1930 года на Дону в станице Морозовская, в семье моряка-подводника, балтийца, Софронова Павла Васильевича, «командир отделения» электриков подводного заградителя «Рабочий».

А сам, маленький Алик в свои два года от роду, гуляя по Севастополю с мамой Домной Тихоновной, обходя лужу, показывая на неё ручонкой, говорил: “Море!”. Итак, сперва с родителями: Черноморский Флот, затем Ленинград, канал Грибоедова, Тихоокеанский Флот: Владивосток (Мальцевская), Улисс, Находка, Советская Гавань. А потом и самостоятельно: в присутствии и при личном участии в строительстве и развитии Советского Подводного флота, а в последствии и Атомного. Не говоря уже о поддержании ракетно-ядерного щита в период Холодной Войны, не давая тем самым разгореться даже незначительным очагам горячей: те же бухты плюс богом забытая Ракушка и, конечно, Чажма – предшественница Чернобыля, и завершение на Камчатке. Шёл вровень с Флотом – Флот Краснознамённый и сам Альфред Павлович кавалер ордена Красного Знамени, чем он безмерно гордится.

Уволен из кадров Советского Военно-Морского Флота по возрасту в 51 год с выслугой 50 лет. Вся служба прошла в плавсоставе, не считая годы учёбы: Владивосток, Ленинград, Обнинск.

А начинал – 1942 год. Юнга на Сторожевом корабле «Зарница», штабной корабль 90-ой Бригады подводных лодок. Советская гавань, бухта Постовая. И, конечно, школьник Школы № 4 рыболовецкого колхоза им. «Заветы Ильича». Вместе с матросами СКР`а приобщался к работе (это в период школьных летних каникул) в «Мех. мастерской». Сперва на «побегушках» у матросов-рабочих: убирал металлическую стружку, затачивал резцы, наблюдал за работой токарного станка в режиме «автомата», а затем и сам на этих станках выполнял несложные работы второго и третьего разряда. Чтобы дотянуться до рукояток маховиков передвижения резца по суппорту, приходилось подставлять под ноги пустой ящик. Работая же в ночную смену, как вспоминает Альфред Павлович, матросы в полночь, укладывали его спать на топчане, бережно подсовывая ему под голову ватник и укрывая засаленным байковым одеялом. Ни о какой там «дедовщине», или, как говорят на Флоте, «годизме» и понятия не было. Запах цехового машинного масла до сих пор в его памяти с детства. И когда сейчас ему приходится по делам бывать в городской типографии, этот станочный дух в ней навевает те далёкие воспоминания детства.

Сама же механическая мастерская находилась в многочисленных структурах и подразделениях бригады подводных лодок обеспечивающих её боевую готовность. На самом деле это был небольшой завод, насыщенный всевозможным производственным оборудованием по последнему слову техники того времени. Это и токарные станки «ДиП-200», револьверный, фрезерные и даже мощный паровой молот и многое другое. «Мини завод» обеспечивал не только текущий ремонт подводных лодок, но мог выпускать и определенную продукцию. К примеру, стрелковый автомат «ППШ` а» с круглым патронным диском. Правда, штучное производство, но вполне достаточное, чтобы заменить «трех линейки» караульной полуроты бригады. Я держал в руках этот ав�